Так твердили многие эксперты месяцы и годы до 6 мая 1954 года – дня, когда Роджер Баннистер пробежал эту дистанцию за 3:59:4. К концу 1957 года еще шестнадцать бегунов также преодолели этот золотой барьер.
Да здравствует сила положительного мышления!
Большинство исследований плацебо в медицине поддерживают силу позитивного мышления. Мой собственный профессиональный опыт неоднократно подтверждал, насколько глубокое влияние может иметь позитивное мышление. Вот один особенно запомнившийся пример из моей собственной истории. После того как в 1988 и 1992 годах чемпион мира по конькобежному спорту в забегах на короткие дистанции и фаворит Олимпийских игр Дэн Йенсен потерпел унизительные поражения на Олимпийских играх в Калгари и Альбервиле, он рисковал сохранить за собой звание одного из самых больших неудачников в истории современного спорта. Перед своими последними Олимпийскими играми он пришел ко мне. Мы пришли к выводу (хотя и не без препирательств), что его тренировки, нацеленные на его коронную дистанцию в пятьсот метров и недостаточно уделяющие внимание дистанции в тысячу метров, в которой он также планировал выступать на Олимпийских играх 1994 года в Лиллехаммере (Норвегия), будут держать напряжение на короткой дистанции на практически нереально высоком уровне ожиданий. Так как это последние Олимпийские игры Дэна, с учетом его опыта соревнований на дорожке выдержать максимальный темп во время соревнований было бы величайшим вызовом (как обычно, конечно, но в этот раз это еще более четко выражено). Во-первых, Дэн не верил (негативное предположение) в то, что он когда-либо сможет настолько же хорошо справиться с дистанцией в тысячу метров, как и с пятьюстами метрами. В последней он был единственным человеком, который когда-либо проходил дистанцию менее чем за 36 секунд, и он четырежды повторял свой результат; на дистанции же в тысячу метров были конькобежцы и быстрее его. Но он был настолько талантлив и силен, что не было причин, по которым с соответствующими тренировками он не мог бы лидировать в любой дистанции, если бы только смог изменить историю, которую рассказывал себе. Мы работали с ним два года, в течение которых он не только тренировался с феноменальным упорством под руководством своего тренера в обеих дисциплинах, но и работал над тем, чтобы поверить в свою новую историю о тысячеметровке. Наконец он почувствовал, что это та дистанция, которую ему суждено пройти и выиграть. На его последних Олимпийских играх Дэн, все еще чемпион мира в пятисотметровой дистанции, вновь участвовал в своей любимой дисциплине… И снова неудача: он финишировал на практически невообразимом восьмом месте. Его репутация неудачника почти подтвердилась, у него оставался последний забег, в котором он мог переписать свою историю как олимпийского спортсмена. И это была тысячеметровка – дистанция, которую он так долго не признавал, но о которой он создал для себя новую историю. Дэн выиграл золото.
Медаль и момент, которые он упускал годами, были его, и он взял их, пробежав самую быструю тысячу метров в своей жизни – или в чьей-либо другой в данном случае. Он побил мировой рекорд.
Я уверен, что вы можете вспомнить десятки таких примеров из жизни, в которых оптимизм и вера (позитивное предположение) приводили к великим достижениям. Существуют два распространенных определения оптимизма. Первое, описываемое психологами Майклом Шером и Чарльзом Карвером как «диспозиционный оптимизм», звучит так: глобальные ожидания того, что в будущем хорошего будет много, а плохого – мало. В этом определении оптимизм – в большей степени объективная неизбежная реакция на мир щедрых и добродетельных элементов.
Второе определение, более субъективное, заключается в том, что оптимизм представляет собой конструктивный способ частично нейтрализовать плохие события. Сегодня меня больше интересует второе определение, потому что естественное стремление к оптимизму может быть удивительно деструктивной силой, как только оно отклоняется достаточно далеко от реальности.
Исследование 1987 года, проведенное Нилом Вайнштейном, продемонстрировало, что люди регулярно недооценивают опасность неправильного питания, отсутствия физических упражнений и других вредных для здоровья привычек. Они рассказывали себе историю о том, что у людей, которые ведут себя подобным образом, возникают серьезные проблемы со здоровьем, но у них самих они никогда не появятся. «Со мной не случится сердечный приступ из-за курения, хотя со многими случается… Я не попаду в аварию, поэтому нет необходимости пристегиваться…» Такие слова становятся лицензией, дающей разрешение делать все или не делать ничего, не обращая внимания на последствия. В то время как источником парализующего страха может быть суеверие, причиной поведения, не заботящегося о последствиях, являются иллюзии. Конечно, такое «иррациональное изобилие» (фраза вновь кажется уместной) может быстро распространиться на другие области помимо здоровья, в другие значимые сферы жизни человека. «Моя жена никогда не оставит меня, независимо от того, что я буду делать… Неважно, сколько я работаю, я никогда не отдалюсь от своих детей… Пусть даже последние несколько лет мои долги растут каждый год, у меня нет необходимости менять свой подход к жизни…»
Вот еще одна история, которая также подтверждает опасность того, как позитивный, дальновидный темперамент, которым мы привыкли восхищаться, может подрывать реальный взгляд на мир. Когда слишком много негатива, окружающая среда становится загрязненной, но когда положительных отзывов тоже чересчур много, окружающая среда отрывается от реальности. Несколько исследователей пришли к выводу, что «плохое сильнее хорошего». Это означает, что положительные впечатления должны превосходить по количеству плохие – для того чтобы человеческие взаимоотношения, включая деловые отношения, процветали, – но только до определенного предела. Доктор Джон Готтман, один из ведущих исследователей причин успешности и провала супружеских отношений, двадцать лет занимался этим вопросом и выяснил, что если пара не может поддерживать следующее соотношение: не менее пяти позитивных сообщений (похвала, поощрение, привязанность) на одно негативное (жалоба, критика), то высока вероятность, что их брак распадется. Очень немногое из того, что мы произносим, можно назвать нейтральным. Почти каждое высказывание несет либо позитивное, либо негативное сообщение в содержании, тоне или предположении. Если вы просто сказали, что на улице солнечно, вероятнее всего, это будет оценено как позитивное сообщение (или негативное, если дело происходит в разгар засухи); если вы ищете подержанную машину с хорошими условиями покупки и просто читаете вслух газетное объявление о дешевом автомобиле, это отмечается как позитивное сообщение, а если вы зачитываете объявление об автомобиле, цена на который завышена, – как негативное.
Но это еще не вся история. Супружеские отношения подрывает не только излишний негатив (соотношение менее чем 5 к 1), но и излишний позитив. Раскол в отношениях начинается, когда соотношение позитивных и негативных замечаний превышает 11 к 1.
Барбара Фредриксон из университета Северной Каролины и Марсиал Лосада из католического университета Бразилии, занимающиеся изучением динамики деловых отношений, пришли к выводу, что бизнес-группы преуспевают, когда коэффициент позитивности превышает 2,9, и начинают разваливаться при коэффициенте более 11,6.
Эти исследования подтверждают то, что я уже отмечал раньше, когда начинал работать с теннисистами. Работая над техникой удара с молодыми теннисистами, я по большей части старался избегать положительных отзывов. Я считал, что именно так поступают хорошие тренеры и что это наиболее эффективный способ для моих учеников приобрести устойчивые механические навыки. Я ошибался. Постепенно я стал замечать, что мое постоянное внимание на ошибках в технике моего студента блокировало весь процесс обучения. Я понял, что следует сочетать критику с одобрением (так как у меня уже много лет были дети, я мог бы заметить, что общий баланс, годившийся для моих детей, подошел бы и другим молодым людям). Меня осенило (за годы до того, как исследования ученых обеспечили дополнительное подтверждение), что этот баланс составлял примерно 4 к 1. За каждую корректировку удара игрока я должен был вознаградить его четырьмя замечаниями о том, что он делает хорошо. Я должен был быть на четыре части человеком, который поддерживает, и на одну часть – критиком.
