Беспардонность, с которой Гитлер освобождался о пут, ограничивающих военные возможности Германии, только распаляет поляков. Им уже не просто не нужен «восточный пакт», они возмущаются при самой постановке вопроса о нерушимости границ.

Нарком Литвинов 5 апреля 1935 сообщает советскому полпреду в Чехословакии Александровскому: «Польский советник и военный атташе в одной из европейских столиц говорили нашему полпреду, что Польша не возражает против захвата немцами Австрии и, может быть, даже Мемеля. Польша вообще не согласна с формулой „мир неделим“ (!!! — С. Л.). Она считает, что если Германия захватит Австрию, то либо война будет локализована, либо вообще ее не будет, ибо итальянцы лишь бряцают оружием. Они также сказали, что Польша не присоединяется к Восточному пакту еще и потому, что считает свою границу с Чехословакией несправедливой: во время советско-польской войны чехи захватили те районы, в которых должен был бы иметь место плебисцит. Не всегда советник и военный атташе отражают мнение своих правительств, но в данном случае надо признать, что они действительно выбалтывают то, чего не договаривает Бек»[357].

Польша не согласна с формулой «мир неделим»! Каково! Вот когда будут в очередной раз делить саму Польшу… Впрочем, это будет потом. А тогда поляки и в мыслях не допускали, что делить будут их территорию. На тот момент союзная Гитлеру Польша рассчитывала, что делить и прирастать чужими землями будет она.

Уже тогда, в начале 1935-го, Польша и Германия сообща начинают обрабатывать Венгрию на предмет будущего дерибана Чехословакии (венгры имели претензии на Рутению — Карпатскую Русь). Поскольку этому мешал «восточный пакт» и подготавливавшийся советско-французский договор (и советско-чехословацкий, который стали разрабатывать ввиду очевидного срыва усилий по подписанию «восточного пакта»), Варшава и Берлин принялись вербовать Будапешт в пособники по срыву усилий, направленных на создание системы коллективной безопасности против агрессии в Европе. Более того — в союзники будущего похода против СССР.

Поляки действовали практически открыто, и соответствующая информация очень скоро попала в Москву. 8 апреля 1935-го Литвинов даже имел по этому поводу беседу с посланником Венгрии в СССР Юнгерт-Арноти. Литвинов спрашивал Юнгерта, «чем объясняются слухи о том, что свои антисоветские планы Польша строит в предположении тесного сотрудничества с Венгрией». «Я понимаю интерес Польши, — говорил он, — но мне не совсем понятно, что может толкать Венгрию в сторону агрессии против СССР»[358].

Ну что может толкать? Скажем, спустя месяц в венгерскую столицу пожалует Геринг. И сам же Литвинов будет сообщать (01.06.1935) советскому полпреду в Румынии Островскому: «Геринг в Будапеште рисовал перед Венгрией перспективы скорого возврата аннексированных Чехословакией венгерских областей, если Венгрия пойдет вместе с Германией и Польшей»[359].

С кем же еще идти агрессору? Только «вместе с Германией и Польшей»!

Не менее показателен и польский демарш в мае 1935 г. Как известно, 2 мая 1935-го был подписан договор о взаимопомощи между Францией и СССР, 16 мая — советско-чехословацкий договор. А в промежутке между их подписанием Польша потребовала объяснений от Румынии.

Польский посланник в Будапеште Арцишевский выразил протест из-за того, что «Титулеску (глава МИД Румынии. — С. Л.) будто бы договорился в Женеве со мною и Бенешем о пропуске советских войск через Румынию на помощь Чехословакии, что якобы противоречит румыно-польскому договору, — писал Литвинов 10 мая 1935 г. советскому полпреду в Польше. На самом деле мы подобных переговоров в Женеве не вели. Сообщаю для сведения»[360].

Примем и мы к сведению: Польшу тревожит возможный пропуск советских войск для защиты Чехословакии от агрессии.

Очевидно, со стороны Варшавы это был зондаж Будапешта — по собственной инициативе или по просьбе Гитлера. В поляках-то Гитлер мог быть уверен: те не только не пропустят советские войска через свою территорию, но еще и пособят агрессии (и одно и другое реально произойдет в 1938 г.). А вот относительно Румынии у Гитлера в тот момент опасения были — еще не успела подпасть под германское влияние, состояла в профранцузских Малой и Балканской Антанте, кроме того, тогдашний глава румынского МИД Титулеску выступал за нормализацию советско-румынских отношений.

И, конечно, та польская позиция была не случайной. Вынашивавшим агрессивные намерения союзникам Гитлера — полякам во что бы то ни стало требовалось изолировать СССР от Чехословакии, будущей немецко-польско-венгерской жертвы.

Фланден Пьер-Этьен (Pierre-Etienne Flandin) (12.04.1889 -13.06.1958), французский государственный и политический деятель. Премьер-министр Франции с 8 ноября 1934 г. по 1 июня 1935 г В январе — июне 1936 г. министр иностранных дел. Поддержал действия маршала Петена по выходу Франции из войны. В декабре 1940-го — феврале 1941 г. занимал пост министра иностранных дел в коллаборационистском правительстве Виши. В минимальной мере сотрудничал с немцами, оказывая поддержку союзникам. В начале ноября 1943 г. уехал в Алжир к Дарлану, где 11 декабря был арестован, в 1944 г. передан французским властям. 26 июля 1946 г. приговорен Высшим судом юстиции в Париже к 5 годам поражения в правах (в тот же день, учитывая заслуги перед движением Сопротивления, приговор был аннулирован).

Лаваль (Laval) Пьер (28.06.1883-15.10.1945), французский государственный деятель. В 1914–1919 гг. и 1924–1927 гг депутат парламента. В 1927–1940 гг. сенатор. Неоднократно входил в правительство. В январе 1931-го — январе 1932-го и в июне 1935-го — январе 1936-го премьер-министр, с октября 1934 г. по июнь 1935 министр иностранных дел. 2 мая 1935 г. подписал франко-советский пакт о взаимной помощи, подготовленный его предшественником Барту. С начала Второй мировой войны выступал за подписание мира с фашистской Германией. После заключения Францией перемирия Лаваль 23 июня 1940 г. занял пост государственного министра в правительстве Петена, с 12 июля по 13 декабря 1940 г. — замглавы правительства, действовал как прямой пособник гитлеровцев. В апреле 1942 г. — августе 1944 г. премьер-министр коллаборационистского правительства Виши. После войны приговорен к смертной казни как изменник. Расстрелян.

В интервью французскому журналисту Зауэрвейну в июне 1934 года Максим Максимович Литвинов, имея в виду польско-германский пакт, блестяще сформулирует, какую задачу решала гитлеровская дипломатия при помощи Польши: «двусторонние пакты о ненападении не всегда служат целям мира. Самое заведомо агрессивное государство может заключать пакты о ненападении с одними государствами, чтобы развязывать себе руки и обеспечивать себе тыл или фланги для нападения на другие государства. Мы знаем примеры, когда государство, упорно отказываясь от заключения пакта о ненападении с одним соседом, с таким же упорством хочет навязать его другому соседу, действуя по принципу divide et impera (разделяй и властвуй)»[361].

Как мы отмечали, в тот момент Польша — это надежный восточный тыл Гитлера. Имея это обеспечение в «польском» тылу, гитлеровская Германия реализовывала масштабную программу вооружений; уверенно чувствовала себя на внешней арене, подрывая усилия государств, пытавшихся воспрепятствовать ее агрессивным планам; разрушала систему французских военных союзов, являвшихся гарантийным механизмом против территориального передела в Центральной и Юго-Восточной Европе.