В нашу задачу не входит подробный разбор перипетий советско-польской войны, поэтому назовем только основные этапы. В первые же дни боев разрезав части 12-й советской армии (на фронте которой наносился главный удар), 26 апреля польские войска захватили Житомир, Коростень и Радомышль. 27 апреля польская кавалерия ворвалась в Малин и Казатин. 7 мая 1920 г. войска Пилсудского заняли Киев, и даже успели провести «парад победы». Но радость была недолгой.

Со второй половины мая началась Киевская наступательная операция Красной Армии. 10 июня, опасаясь попасть в окружение, польское войско оставило Киев, который 12 июня был занят частями РККА. Перегруппированная и усиленная новыми частями и подразделениями (включая элитные части вроде 1-й Конной армии и 25-й Чапаевской дивизии) Красная Армия в короткие сроки изгнала поляков с оккупированных ими территорий.

Ранее мы уже отмечали недостойные методы ведения войны и обращения с гражданским населением, которые в массовом порядке практиковала Польша. И на этот раз поляки остались верны себе. В оккупированных районах войско Пилсудского грабило население, выжигало целые деревни, расстреливало и вешало ни в чем не повинных граждан. Пленных красноармейцев подвергали пыткам и издевательствам. В городе Ровно оккупанты расстреляли более 3 тыс. мирных жителей. Грабеж Украины прикрывался ссылками на договор с Петлюрой о снабжении польских войск и сопровождался террором и насилием: телесные наказания крестьян при реквизициях, аресты и расстрелы советских служащих в городах, конфискации имущества и еврейские погромы. В частности, за отказ населения снабжать оккупантов продовольствием были полностью сожжены деревни Ивановцы, Куча, Собачи, Яблуновка, Новая Гребля, Мельничи, Кирялловка и др. Жителей этих деревень расстреляли из пулеметов. В местечке Тетиево во время еврейского погрома было вырезано 4 тыс. человек[69].

«Отличились» поляки в проведении акций возмездия за свои военные неудачи. Например, 25 мая красными частями был занят белорусский город Борисов. В ответ поляки развернули артиллерийские батареи на правом берегу р. Березина и приступили к систематическому уничтожению городских кварталов с мирным населением — в т. ч. с применением химических и зажигательных снарядов. Было выпущено около 800 шести- и восьмидюймовых снарядов, что вызвало в городе пожар. Пытаясь воспрепятствовать его тушению, поляки перенесли огонь на тушивших пожар людей. Жертвами этого варварства стали более 500 мирных жителей — мужчин, женщин и детей. Более ста тяжелораненых погибли в пламени. Борисов был обращен в груды дымящихся развалин. Десять тысяч жителей остались без крыши над головой и без какого-либо имущества.

«Таким образом, на взятие Борисова, благодаря военному превосходству наших войск, раздосадованный, мстительный противник ответил уничтожением целого города и убийством сотен и тысяч мирных жителей, женщин и детей», — говорилось в ноте советского наркома индел от 2 июня 1920 г. на имя министров иностранных дел Великобритании, Франции, Италии и госсекретаря США[70].

Войско «свободной Польши» показало себя отвратительным сборищем мародеров и вандалов, повсеместно занимаясь насилием и грабежом. Те ценности, которые нельзя было унести с собой, поляки попросту уничтожали, не обращая внимания на их культурное и историческое значение.

О том, что оставляли после себя поляки, покидая Киев, засвидетельствовано в ноте правительств РСФСР и УССР правительствам Великобритании, Франции, Италии и США от 11 июня 1920 г.: «Варварское поведение польских военных властей превзошло самые страшные акты вандализма, совершенные во время мировой империалистической войны. После бесчисленных притеснений и надругательств, после непрестанных насилий, массовых казней, грабежей и всякого рода бесчеловечных жестокостей, совершенных по отношению к крестьянскому населению захваченных территорий, польские власти доходят теперь в своей жажде уничтожения до того, что обрушиваются на ценнейшие объекты цивилизации.

…сама столица Украины Киев становится теперь объектом не вероятного, беспримерного вандализма польских панов. Так как доблестные украинские и русские армии вынудили легионеров оставить свою добычу, раздосадованное польское военное командование задумало увековечить свою память в Киеве по примеру Герострата. Ни разу за всю мировую империалистическую войну не было ничего подобного тем гнусностям и преступлениям против цивилизации, которые совершили поляки в Киеве перед своей эвакуацией. Прекрасный собор святого Владимира, эта не имеющая себе равных жемчужина русского религиозного зодчества и уникальный памятник с бесценными фресками Васнецова, был уничтожен поляками при отступлении только потому, что они желали выместить свою злобу хотя бы на неодушевленных предметах. Таким образом, общая сокровищница человеческой цивилизации лишилась уникального произведения искусства в результате отвратительного вандализма охваченных отчаянием поляков.

Городская канализация в Киеве методически разрушалась, что равносильно обречению более чем полумиллионного населения на неописуемые лишения и смертоносные эпидемии. Электростанция, пассажирский и товарный вокзалы подверглись той же участи, став жертвой бессмысленной мании разрушения»[71].

Это творили те, кто вопил о себе как о «европейском бастионе против большевистского варварства». Цивилизационный контраст становится тем отчетливее, если мы вспомним о вышецитированных декретах Совнаркома об охране предметов старины и искусства, принадлежащих польскому народу.

Одним из широко раскрученных поляками пропагандистских тезисов, с помощью которого они обосновывали свою антисоветскую политику в межвоенный период, являлось утверждение, что Советская Россия, дескать, намеревалась уничтожить польскую государственность в рамках реализации идеи о мировой революции.

На этом вопросе важно остановиться, поскольку он имеет прямое отношение к дальнейшим нашим рассуждениям (о польских «заслугах» по части погружения мира в пучину Второй мировой войны). Кроме того, и до сей поры в ходе рассуждений о том, почему сорвалось выстраивание единого коллективного фронта против гитлеровской агрессии в Европе, почему в 1939-м Польша уперлась шляхетским рогом и ни за что не желала вступать в военные коалиции с СССР, почему Варшава категорически отказывалась пропустить советские войска через свою территорию для борьбы с агрессором, иные находят для такой неадекватной позиции Польши «смягчающие обстоятельства» в виде отмеченного мифа, уходящего корнями в 1920-й.

В качестве доказательства приводились (и приводятся поныне) цитаты из листовок, обращенных к красноармейцам, воззваний вроде «через труп панской Польши — к мировой революции». Можно добавить к этому формирование большевиками Временного революционного комитета Польши — Польревкома (создан в Смоленске 23 июля 1920 г.) во главе с Юлианом Мархлевским. И т. д. и т. п. Эти наработки польской пропаганды впоследствии использовались (и используются по сей день) отечественными антисоветчиками всех мастей для дискредитации СССР, советской внешней политики и коммунистической идеи как таковой (вне зависимости от намерений авторов подобного толка они льют воду на польскую антироссийскую мельницу).

Однако если обратиться к фактам и здравому смыслу, то картина предстает, мягко говоря, иной. А именно: революционная риторика, сопровождавшая боевые действия Красной Армии против польских агрессоров, создание Польревкома и попытки установления советской власти в Польше диктовались не столько идеями мировой революции, сколько необходимостью отвечать на вызов, брошенный Пилсудским (а это он начал войну), военно-политическими и военно-стратегическими задачами. Революционный идеализм советских властей конца 1917-го — начала 1918-го довольно быстро сменился государственническим реализмом, подвигавшим к традиционным методам ведения внешней политики, защите государственных границ и геополитических интересов.