В Великобритании, сообщает Альфан, тоже недовольны Варшавой и не понимают ее политики. Англичане не преминули напомнить французам, что они еще в ходе Парижской мирной конференции предупреждали, что с Польшей еще придется помучиться. Вообще же, заметил Альфан, в Англии «никогда не выносили Польши и всегда считали ошибкой образование такого большого польского государства»[256]. И ведь были правы англичане! Большое польское государство только усиливало неадекватное представление поляков о себе, толкая на внешнеполитические авантюры. Кроме того, то большое польское государство, когда-то задумывавшееся как большой противовес Германии, теперь было большим тылом Гитлера.
Раздражавшее всех «непонятное» поведение Польши вполне хорошо объяснялось, если исходить из того, что имелись тайные германо-польские соглашения, благодаря которым Варшава рассчитывала сорвать хороший куш вследствие поддержки агрессивных действий Гитлера. Т. е. что к польско-германскому пакту от 26 января 1934 г. прилагались секретные статьи, оформленные либо специальным протоколом, либо в виде обмена посланиями Гитлера и Пилсудского.
Подлинных документов на сей счет в архивах пока не обнаружено. Однако существует масса всевозможных данных, свидетельствующих о том, что тайное соглашение имелось. «Существует множество слухов и предположений о тайных польско-германских соглашениях, заключенных вне опубликованных документов, — информировал советский нарком Литвинов французского посла в Москве Альфана 20 апреля 1934 г., — Мы относимся очень осторожно к подобной информации, но мы получили, однако, одно сообщение, которое заслуживает серьезного отношения к себе. Там речь идет о весьма далеко идущем польско-германском соглашении, охватывающем множество международных проблем. Непосредственно Франции касается соглашение о поддержке Польшей аншлюса, равноправия Германии в вооружениях, итало-германских проектов реформы Лиги в духе отделения пакта Лиги от Версальского и, наконец, обещание польского нейтралитета в случае превентивной войны против Германии»[257].
На уточнение Альфана, в каком виде оформлены эти тайные приложения к польско-германскому пакту, Литвинов ответил, что он не уверен в существовании протокола, но что «имеются сведения об обмене личными письмами между Гитлером и Пилсудским»[258].
24 октября 1934-го премьер-министр Франции Гастон Думерг заявит временному поверенному в делах СССР во Франции М. Розенбергу, что «разделяет уверенность Литвинова в наличии польско-германского секретного договора» и что со времени поездки Барту в Варшаву (апрель 1934-го) он «не питает никаких иллюзий на этот счет». Кроме прочего, раздраженный Варшавой глава французского правительства процитирует советскому дипломату «Прудона, который писал, что полякам вредна независимость»[259]. Раньше французам надо было штудировать Прудона.
В документах, рассекреченных Службой внешней разведки России в 2009 г., есть немало интересной информации о секретных соглашениях Гитлера — Пилсудского.
1 июня 1935-го в докладе Сталину руководитель ИНО ГУГБ НКВД пишет: «Англичане уверены, что между Польшей и Германией существует какой-то тайный договор, связывающий их в европейской политике и обязывающий их к взаимной помощи»[260].
Профранцузски настроенный небезызвестный генерал Галлер высказывал уверенность: «теперь уже не подлежит никакому сомнению, что между Германией и Польшей имеется секретный военный договор, направленный против СССР». Поданным Галлера, этот договор обеспечивал Германии на случай войны с СССР «организацию в приморской области Польши этапных пунктов и особых сил по обслуживанию немецких военных транспортов». Обосновавшись таким образом на польской территории, «немцы с момента окончания военных действий автоматически завладеют всей этой территорией. Пилсудский не придает должного значения западным польским границам и готов отказаться от Поморья в целях осуществления своих фантастических планов в отношении Украины и Литвы»[261].
Военный атташе Польши во Франции полковник Блешинский признавал: «польско-немецкий союз преследует более серьезные цели, чем нормализацию польско-немецких отношений».[262].
Находившийся в то время в эмиграции во Франции, но поддерживавший тесные контакты в кругах польской военной и политической элиты генерал Владислав Сикорский (будущий премьер-министр польского эмиграционного правительства с сентября 1939-го и до своей гибели в 1943-м) не сомневался: «между Германией и Польшей существует секретный военный договор, на основании которого судьба польского Поморья окончательно решена в пользу Германии. По мнению Сикорского, Польша оставит лишь за собой железнодорожную магистраль Катовицы — Гдыня, которая будет связывать Польшу с морем, сам порт Гдыня станет вольным городом. Польша в компенсацию за это получила бы Литву с Мемелем, который станет польским портом в Балтийском море»[263].
Наконец, в агентурном донесении от источника, близкого к польским дипломатическим кругам, переданном ИНО ГУГБ НКВД советскому руководству в середине 1935 г., говорилось: «к известному и официально опубликованному пакту о неагрессии в течение десяти лет между Польшей и Германией, заключенному 26-го января 1934 года, имеется секретное добавление, подписанное того же 26-го января 1934 г. В силу этого добавления взамен за священное обязательство Германии ни в каком случае не выступать против Польши как самостоятельно, так и в коалиции с другими государствами Польша взяла на себя обязательство по отношению к Германии, которое имеет следующую редакцию (текст этого секретного добавления написан на немецком и польском языках):
„В случае непосредственного или посредственного нападения на Германию — Польша соблюдает строгий нейтралитет даже и в том случае, если бы Германия вследствие провокации была вынуждена по своей инициативе начать войну для защиты своей чести и безопасности“»[264].
Согласно данным агента советской разведки германо-польский альянс основывается на следующих базовых положениях: 1) ликвидация со стороны Германии Рапалльского договора СССР; 2) обязательство Германии не поднимать вопроса о ревизии своих восточных границ за счет Польши, «т. е. за счет Коридора, Данцига и Верхней Силезии, иначе как только мирным путем — путем добровольного двустороннего соглашения»; 3) Польша «согласно смысла этого добавления уже год тому назад порвала франко-польский союз, так как этот пункт в польско-немецком протоколе есть не только джентльменское соглашение Гитлер — Пилсудский, — это уже обязательство между государствами».
По мнению агента, «при наличии вышеупомянутого добавления к договору следует считаться с возможностью войны против СССР… силами Германии и Польши в Европе при участии Японии на Востоке».
Со слов Гонсиоровского (бригадный генерал Войска Польского) советский агент передавал, что когда условием подписания официального пакта о неагрессии Германия поставила принятие вышеизложенного секретного добавления, Пилсудский произнес следующую фразу: «Случается, что как для народа, так и для отдельной личности отсутствие смелости является самым большим несчастьем»[265].
Незадолго до подписания советско-французского договора о взаимопомощи, 18 апреля 1935-го, французская газета Bourbonnais republicain публикует непосредственно текст секретного приложения к германо-польскому пакту, предоставленный в ее распоряжение депутатом парламента, бывшим министром в правительствах Шотана Люсьеном Лямуре (был министром колоний в феврале-марте 1930-го и министром труда и социального обеспечения с ноября 1933-го по январь 1934-го).
