Как и в прошлый раз, столица казалась необитаемой, и обостренные чувства подтверждали, что так оно и есть - мертвы не только улицы, но и строгие величественные дома с высокими портиками, нет никого в тени просторных колоннад, очерчивающих квадратные площади, ни на скамьях вокруг беззвучно вскидывающих в небо хрустальные струи фонтанов. Жители либо покинули замкнувшийся Филест, или же… разделили судьбу Зачарованного Леса. Единственное, что еще оставалось в городе живого, находилось в центре, в королевском дворце, что возвышался на беломраморном холме в самом центре города.
Он медленно поднимался по ступеням, ведущим к главной арке - входу в тронный зал. По обеим сторонам лестницы стояли скульптуры - прекрасные эльфы и эльфийки с одинаковыми, надменно-бесстрастными лицами. Но на некоторых ступенях скульптур не было, пустые пьедесталы нарушали строгую гармонию. Мэлин усмехнулся - должно быть, это только для чужака каменные болваны высечены на одно и то же лицо. Местные знали, кто есть кто, и убрали с глаз долой памятники провинившимся лунным собратьям. Пустовала примерно треть постаментов.
Он остановился на минуту у входа, полюбоваться на распахнутые створки золотых ворот - кружевной узор притягивал взгляд, но если смотреть слишком долго, начинала кружиться голова. Мэлин шагнул вперед и оказался в том самом зале, где вечность назад магистр Ир разговаривал с заклятыми союзниками. Тогда он впервые услышал имя Далары и решил во чтобы-то ни стало отыскать загадочную Плетельщицу, прогневавшую Старейших до такой степени, что даже солнечная кровь больше не охраняла ее. Тогда принадлежность к роду солнечного короля могла еще служить защитой, а теперь превратилась в лакомое блюдо для его величества.
Троны Старейший пустовали, перед ними четко видны были контуры двух перекрещенных треугольников, словно линии выжгли в мраморе. Никакой силы там не ощущалось, но Мэлин представлял, что там происходило не так давно. Жертву приводили, ставили в центр, маги занимали места на лучах звезды, замыкали цепь и высасывали из несчастного жизнь. Ирэдилу не нужно было пачкать руки, ему все подносили на блюде. Но что случилось с самими Старейшими? Глубокий, рокочущий, словно грохот водопада, голос ответил на незаданный вопрос:
- Праотцы исполнили свой долг, смертный, передав мне силу, и ушли к Творцу, соединившись в Его Чертогах со своими братьями и сестрами.
"Аланта" - подумал Мэлин, и снова невидимый король прочитал его мысли, проникнув за поднятые щиты:
- Предательница сохранила свою телесную жизнь, но утратила место у престола Творца. Мне жаль мою сестру, но город уже закрыт, и я не могу исправить ее ошибку. Ты - другое дело. Далара исказила солнечную кровь, создав твой род. Жаль, что ты не увидишь падения Твари, которой служишь, смертный, но я предпочту уничтожить тебя сейчас, перед боем. Потеря ослабит твоего хозяина.
Мэлин оглянулся, пытаясь понять, откуда доносится голос, показалось, что сверху:
- Твой город так не считает. Филест впустил меня. Я служу исключительно самому себе, но Тварь видел, и могу тебя заверить - если ты перед сражением с младшим братцем будешь долго болтать, он тебя живьем съест, вместе со всеми праотцами и праматерями. Хочешь меня уничтожить, так спускайся сюда. Или боишься испачкать пол мой нечистой кровью?
Ирэдил не спустился. Он возник посреди зала, прямо перед озирающимся по Мэлином, соткавшись из золотого тумана. Маг отступил, прикрывая глаза ладонью - эльфийский король оправдывал свое солнечное прозвище. От него исходило сияние, затмевающее черты лица. Мэлин смог разглядеть только абрис высокой фигуры, да горящие сквозь сверкающую завесу глаза, утратившие всякое сходство с человеческими - как будто два раскаленных угля выхватили из горна. Мэлин отступил на шаг:
- Из тебя получился неплохой светильник, - но за злословием он пытался спрятать страх. Эльф, вернее, то существо, в которое он превратился, был переполнен силой, чистой, смертоносной. Если и было слабое место в этой сверкающей броне, Мэлин его не находил. Зато мог теперь здраво оценить свои шансы - о нападении не может идти и речи, он впустую потратит то немногое, что у него есть. А щит выдержит один удар, и то, если повезет. Нужно найти источник, иначе он обречен.
Несмотря на преображение, в короле оставалось еще слишком много от прежнего Ирэдила, гордого главы солнечного Дома:
- Ты смеешь заявлять право на солнечную кровь, смертный? Ты, ублюдочный плод искажения и предательства? Ты не заслуживаешь милосердия, быстрая смерть награда для раскаявшихся. А твою наглость я покараю так, что судьба твоя станет уроком на тысячи лет вперед!
Мэлину ничего не оставалось, кроме как рассмеяться вызывающе:
- И где же летописец, который расскажет потомкам о твоем великом деянии? Где художник, что запечатлеет казнь на своем полотне? Кто воспоет твое величие и опишет мое ничтожество? Я никого не вижу. Может быть, они заняты, или спят, или ушли прогуляться по Зачарованному Лесу? Давай позовем их, пусть восславят победителя! Ах да! Как я мог забыть! Они не придут. Ты их сожрал, король. Всех. Твой город пуст, твой народ мертв. Ты сделал за Тварь половину работы. Теперь он прикончит тебя, и спокойно приведет в мир Ареда. Некому будет искоренять Скверну. Ты сам уничтожил всех стражей!
Говоря, Мэлин судорожно обыскивал внутренним взором дворец, город, окрестности, он раскидывал щупальца заклятья так далеко, как мог дотянуться, но его разведчиков встречала одна лишь пустота. Он сумел вытянуть немного из заклятья, встроенного в стены Филеста, но Ирэдил, ощутив чужое колдовство, обрубил эту тонкую нить. Он приближался, Мэлин отступал, спасаясь от нарастающего жара, и только оказавшись в центре звезды, понял, что попался, но было уже поздно. Вспыхнул контур, Ирэдил остановился, медленно поднял руку, на Мэлина обрушилась лавина огня, обжигая, причиняя почти невыносимую боль, но все же недостаточно невыносимую, для того, чтобы умереть. Голос Ирэдила проник за стену огня и боли. Заполнив собой все пространство:
- Ты будешь умирать медленно, прислужник Твари, мечтая о смерти, как о величайшей награде! Ты заплатишь за каждое дерзкое слово! За каждую минуту, что ты жил на этом свете, позоря замысел Творца и Солнечный Дом! - И на молодого мага обрушилась вторая волна огненной боли.
Он переоценил свои щиты - их не хватило, чтобы сдержать даже первую атаку. Второй, третий, четвертый - удары шли один за другим, волна за волною, он с трудом успевал втянуть раскаленный воздух между приступами. Ирэдил ошибся - Мэлин не мечтал о смерти, он вообще ни о чем не мечтал, ни о чем не думал, ничего не помнил. Сил хватало только на дыхание, все остальное утонуло в боли. И в тот самый миг, когда он силился разлепить губы для следующего вдоха, все стихло. Боль ушла, но он не мог пошевелиться, оторвать голову от пола, только дышал тяжело и часто, чувствуя каждую косточку в своем теле.
Эльф стоял на верхнем луче звезды, Золотое сияние вокруг него сверкало еще ярче. "Паук высосал еще одну муху", - вяло подумал Мэлин, по-прежнему ничего не чувствуя. Ни гнева, ни страха, ни ненависти. Разве что разочарование, едва-едва пробивающееся сквозь усталость и безразличие - до чего же глупо все получилось. Далара была права. Далара… он обещал вернуться. Обещал. Вернуться. Но его сейчас убьют. Сиятельный король. Раздавит мошку и пойдет дальше вершить судьбу мира. Он даже не узнает, чем все закончилось. Кто окажется прав, он или Плетельщица. Он обещал вернуться.
Голос Ирэдила заглушил вяло текущие мысли:
- Благодари Творца, что я должен спешить, - эльф протянул к Мэлину руку, охваченную сияющим ореолом. Золотой туман стекал с его пальцев, расплывался облаком и медленно сгущался вокруг распростертого на мраморе мага. И чем гуще становился туман, тем меньше жизни оставалось в Мэлине. Боли не было, только нарастала тошнотворная липкая слабость. Какая честь для "ублюдочного искажения" - он разделит судьбу эльфов, сожранных своим повелителем во имя великой цели! Но он же обещал вернуться!
