Перед приходом каравана на вилле поднималась суматоха - служанки, вне зависимости от возраста, наряжались, менялись друг с другом платками и лентами, по десять раз на день переплетали косы. Кухарка проверяла остатки припасов в кладовой и гоняла поварят - купцов следовало угостить, да так, чтобы они потом год вспоминали и пальцы облизывали! Обед в эти дни постоянно запаздывал - не до того было.

Аланта относилась к беготне снисходительно, она вообще сквозь пальцы смотрела на девичьи шалости, зная, что сама не без греха, в людском понимании этого слова, да и в эльфийском. Другое дело, что грешить ее служанкам особо было не с кем, мужской прислуги на вилле почти что и не было. Два конюха, пара стражников, истосковавшихся от безделья, да старик-садовник. И на кухне, и во внутренних покоях работали только девушки, для мужчин такой труд считался постыдным, как впрочем, и любой другой. Почетным для мужчины занятием была война и торговля, все прочее - способ заработать на лепешку с маслом, но уж никак не повод гордиться.

Основной караван оставался в деревне, наверх поднимался хозяин с парой верблюдов, погонщики, родичи хозяина, и купцы, желавшие лично засвидетельствовать свое почтение легендарной госпоже Аланте и вручить ей подарки, а заодно продать в три раза больше, чем подарить. Собирателю историй пришлось раскошелиться, чтобы попасть в число избранных. Караванщик ничуть не удивился, услыхав его просьбу, но цену заломил несусветную:

- Ты пойми, уважаемый, если товар редкий, а желающих много, то и стоит он дорого. Думаешь, ты один на красавицу посмотреть хочешь? Только в этот раз ко мне уже трое напросились! А мне ведь еще и погонщики нужны, и племянника взять надо! Так что за один золотой и не проси, не могу. Три, и то, из уважения к твоей гильдии!

На три монеты хозяин и не рассчитывал - откуда у бродяги такие деньги? Но к его изумлению, торговаться молодой человек не стал, молча выложил деньги. Караванщик хмыкнул, увидев кожаный новенький кошель - как же, собиратель историй, держи суму шире! Кто-то из богатых бездельников решил пробраться на виллу, поглазеть на эльфийку. Настоящий собиратель едва бы один золотой наскреб, и то - медяками. Да и вовсе бы туда не пошел, а придумал бы, как ходил, да так расписал и дворец и красавицу, что к следующему каравану очередь бы выстроилась.

Впрочем, и в этот раз грех жаловаться: трое крепких, немногословных парней, судя по выговору - варвары, напросились к нему в караван еще в столице, сказали, что спьяну поспорили, будто повидают горную красавицу, о которой слухи ходят, Лааром поклялись, а бог войны ох как пустых слов не любит. Не исполнишь, что обещал - удачи не будет, можно даже в поход не ходить. А жрец их от обета разрешать не стал, в назидание, чтобы другим неповадно было суесловить. Денег у них, чтобы заплатить, не нашлось, но они взялись работать бесплатно на весь путь, туда и обратно, и всю дорогу караванщик на них нахвалиться не мог, так справно парни трудились. И кто только слухи распускает, что варвары - ленивые пьяницы и способны лишь драться да сквернословить?

Смуглый юноша, прислонившись к теплому боку верблюда, смотрел на хозяйку дома, вышедшую встретить гостей на мраморную террасу. Высокая, тонкая, с волосами цвета августовского заката, она казалась сотканной из солнечных лучей и морской пены. Ветер развевал легкие белые рукава, играл кистями золотого кушака. Госпожа Аланта оказалась еще прекраснее, чем легенда о ней, но он искал другую эльфийку.

Ждать пришлось долго - Далара не стремилась удовлетворять чужое любопытство и отказалась выйти к обеду. А во внутренние покои, где дамы рассматривали товар, пустили только хозяина каравана и его племянника. Молодой человек бесцельно побродил по дому, заглядывая в пустые комнаты, завешанные дорогими драпировками, пока не натолкнулся на стражника. Тот отправил заплутавшего караванщика на кухню.

Кухня выходила на небольшой внутренний дворик, укрытый от жары навесом. Под этим навесом бурлила светская жизнь маленького хозяйства - мужчины пили вино прямо из глиняных кувшинов, доставая их из кадки с холодной водой, служанки, забыв о делах, жались к ним поближе, лукаво смущались, скромно улыбались, прикрывая лицо прозрачными платками-вуалями, чтобы сквозь легкую дымку ярче горели подведенные голубой краской глаза. Там же делились свежими сплетнями.

Проведя во дворике полчаса, юноша выяснил, что молодая хозяйка на старую вовсе не похожа, даже и не скажешь, что одна кровь, что нрав у нее скверный, и с прислугой она нелюбезна - вроде и плохого слова не скажет, а как посмотрит сквозь тебя, так лучше бы отругала. И что мальчик у нее слишком смуглый для эльфа, не иначе, как на стороне нагуляла, так что кровь все-таки, родная, недаром к бабке принесла в подоле, та в свое время… но подробности личной жизни госпожи Аланты, устаревшие на двести лет, его мало интересовали. А вот что у Далары есть сын, он не знал.

Ребенок… все, что ему удалось до сих пор узнать про Далару Пылающую Розу, прозванную Плетельщицей, противоречило материнству. Эльфийка, которая водится с учеными людьми, женщина, собственноручно вскрывающая трупы, а по слухам и не только трупы, зачем ей понадобился ребенок?! Он поморщился, не желая даже думать об этом. Похоже, она так и не выйдет из своих покоев, пока не уйдет караван. Придется пробираться внутрь, он проделал весь этот путь, чтобы задать Даларе пару вопросов, и не уйдет без ответов.

Ночь выдалась лунная и безветренная - ставни по всему дому распахнули настежь, впуская свежий воздух после дневной жары, и серебряный свет залил мраморные полы. Караванщиков уложили на ночлег все в том же внутреннем дворике, накидав под навес циновки. Но мужчины не торопились укладываться спать - то один, то другой исчезал в лунном мареве, из коридоров доносился шорох и сдавленные смешки. Тем лучше, его отлучку если и заметят, то легко объяснят.

На кухне, возле большого котла, вмурованного в стену, пристроилась парочка, он проскользнул мимо них в коридор, поднялся по лестнице - наверху должна была стоять стража, он надеялся отыскать запасной ход для прислуги, но это не понадобилось - у двери во внутренние покои никого не было. Юноша нахмурился - стражники наверняка давно уже удовлетворили свой интерес к служанкам, но потом подумал, что доблестные охранники, должно быть, перепили вечером с гостями и отдыхают в укромном уголке. Тем лучше, не нужно рыскать в поисках лазейки.

Он осторожно толкнул дверь и оказался в большом круглом зале. У стен стояли скамейки, заваленные мягкими подушками, в середине блестел выложенный голубым мрамором бассейн и негромко журчал фонтан. В зал выходило несколько дверей, одинаковых, из розового резного дуба, дороже его были только деревья из эльфийского леса. Он тяжело вздохнул - не заглядывать же в каждую комнату, кто-нибудь обязательно проснется. Придется воспользоваться магией и надеяться, что эльфийки его не почуют. Молодой маг не знал, насколько эльфы чувствительны к его волшебству. Тогда, в Филесте, он не успел толком понять, на что они способны.

Он закрыл глаза (как ни старался, так и не смог избавиться от этой привычки - обычное зрение отвлекало, затуманивало истинный взгляд) и раскинул паутину, осторожно протянув нити. Люди - он чувствовал их всех, был ими всеми - горсть разноцветных искр в его сети, как роса на нитях паутины солнечным утром. Их души были красивы, но неинтересны, отличались лишь цветом, крайне редко ему попадалось что-нибудь необычное, заслуживающее внимания, и уж точно не в этом доме.

Аланта - драгоценный рубин, полыхающий всеми оттенками пламени, от багряного до золотисто-розового, дразнящее тепло, гитарный перебор и сила, затаенная, дремлющая, небрежно задвинутая в дальний угол души. Юноша торопливо отпрянул, опасаясь случайно пробудить эту силу. Он не сомневался, что победит, если дело дойдет до схватки, но не хотел этого боя. К счастью, Аланта ничего не заметила.