Здоровых лягушат рассадили по тазикам, в банках они уже не помещались. Тазики стояли по всей квартире. И началась новая беда: лягушата стали выпрыгивать и высыхать. По нескольку раз в день мы пересчитывали лягушат по спискам — сколько в каком тазу — и искали беглецов по углам. Иногда успевали спасти, иногда не успевали. Мы пытались уменьшать уровень воды в тазах и накрывать их, но тогда лягушатам не хватало воздуха.

К счастью, вскоре они достаточно подросли, чтобы сдать их в зоомагазин. За них даже дали денег, и довольно прилично. Но инвалидов в магазин не принимали. Я уже думала, так они у меня и останутся, но тут нашлась одна сердобольная хиппушка. Она сказала, что как раз мечтает заботиться об инвалидах, и взяла себе всех.

Нет, курицы у нас в доме не было. Это анекдот такой еврейский:

— Абрам, нести уже курочку?

— Нет, Сарочка, гости ещё едят хлеб.

Через полчаса:

— Теперь неси, Сарочка, курочку.

Сара приносит живую курицу, сажает на стол. Курица клюёт хлебные крошки.

У меня долгое время жили крысы. Декоративные клеточные крысы. Как только до меня дошло, что грызуны с кошкой нормально сосуществуют, я сразу поселила у себя сородичей. К тому времени я как раз начала ездить автостопом, у меня стали собираться тусовки. Люди часто вынимали крыс из клеток и пускали по себе бегать, а любознательным грызунам того и надо. Взаперти они тупеют и жиреют — как и люди. Но носить их с собой на плече, тем более возить по трассе, я не рисковала. Возьмёт да соскочит, лови её потом. Специальных маленьких шлеек, как и грелок для пупка, в тогдашней постсоветской России не было.

Когда шанинская Школа автостопа стала собираться у меня, регулярно по субботам, крысы помогали мне убирать со стола. После чаепития оставалось множество объедков. Я заранее крыс не кормила, а после тусовки выпускала их сначала на кровать — собрать крошки из постели, а потом на стол. И чистота, и на корме экономия. А брезгливые ханжи пусть воротят нос. Крысы чистоплотнее очень многих людей, не будем указывать пальцем.

Жила у меня пара чёрных крыс. Дама была постарше, а будущего мужа для неё вырастили в отдельной клетке, чтобы она ненароком его не загрызла раньше времени. Клетки стояли рядом. Когда жених подрос, её подсадили к нему. Парень на родной территории не терялся, порывался знакомиться, дородная старая дева огрызалась. На ночь мы хотели их рассадить, но забыли. Чувак зря времени не терял. На следующее утро крысы уже спали в одном гнезде, а вскоре подруга заметно округлилась.

Я бдила, когда появятся крысята. На всякий случай папу тут же отселила: не ровён час, скушает деток. Первый помёт вырос без проблем и был роздан автостопщикам. В разные города разъехались наши крысы.

А со вторым помётом получилось так. Трёх крысят забрали быстро, а две сестрички остались невостребованными и выросли длиной почти с маму, только постройнее были. Однажды они опрокинули поилку и остались без воды, а я не заметила. В институтском виварии нам говорили: крысы очень чувствительны к недостатку воды, от жажды они звереют и загрызают сородичей, чтобы напиться кровью, следите за поилками.

Утром я обнаружила, что две сестрёнки загрызли маму — а не наоборот — и съели у неё мозг и сердце, где больше всего крови. Не думаю, что это мама пожертвовала собой ради детей — у крыс так не принято. Просто дети оказались проворнее и сильнее. Папа, видимо, наблюдал картину из соседней клетки.

Буквально через пару дней на крысят нашлись претенденты. Я с радостью избавилась от убийц, а будущим хозяевам не сказала, каких чудовищ они приобретают. А через месяц папа-крыс умер по непонятной причине. Я по роду своей научной деятельности резала много крыс и знаю, как они устроены, поэтому, когда у меня умирали крысы, я их вскрывала и смотрела причину смерти. А тут никакой видимой причины обнаружить не удалось. Похоже, крыс-папа умер от горя.

Был у меня крыс по имени Майкрософт, сокращённо Майк. Имя зверёк получил за следующий инцидент. Когда он был маленьким (а мягким он был всегда), крысёнок протиснулся между прутьями в углу клетки и залез в компьютер. Но ничего там не погрыз и не нагадил, сидел себе смирно. А нашёл его кот: он засунул башку в дырку из-под пятидюймового дисковода, сверкал глазами и орал дурным голосом, но крысика не достал.

Эти животные водятся в притоне «Поваровка».

Когда Вадим Назаренко только купил свою Поваровку и уехал в очередной поход, он поселил в новом доме меня. Там было пусто, только подвесной шкафчик в одной комнате, в другой матрас от кровати, стул и столик с Вадиковым компом, которым я и пользовалась.

В тишине было слышно, как шуршат мыши. Я ловила их на мусор. Пакет с мусором стоял в прихожей, а больше поживиться мышам было нечем: продукты я прятала в подвесной шкафчик. Как только я слышала, что мышь шуршит мусором, я быстро завязывала пакет и выносила на помойку. Пусть они там сами разбираются с кошками и прочими опасностями.

Сам хозяин обращается с мышами более жестоко. Он ставит мышеловки, и иногда они срабатывают. Но чаще нет. Почему-то поваровские мыши очень любят залезать в компьютеры — а работающих системных блоков там несколько, ибо жильцов много и они бедны, ноутбуки позволить себе не могут. Время от времени в одном из системников слышится нетехногенный шорох и/или писк. Обитатели дома отключают питание компа, вынимают провода, снимают стенку системника, и Вадик с матами вытряхивает его на лестничной клетке, стараясь уловить момент выпадения мыши и наступить на неё ногой. Обычно промахивается.

Был у меня в Питере приятель Саша Филиппов, которого все звали Алекс Драйвер либо Гном. Он был чудовищно необязательным, в частности задолжал большие суммы отцу лучшего друга и мне. Друг повздыхал и забил, а я нет: натравила на должника бандитов. И ещё натравлю, когда найду, куда он удрал — не терплю кидалова.

Но тогда мы пока были приятелями. Алекс любил животных, но имел сильную аллергию на шерсть. Раз так, ему подарили маленькую мышку. Поселили мышку на кухне в буфете за стеклом. Повесили на стекло предупреждающую табличку: «Не открывать! В буфете мышь!» Но однажды попался неграмотный ковбой, оставил щель, и мышка сбежала.

Стала она жить в кухне, иногда выбегая к людям. На ночь продукты нужно было прятать — присутствие грызуна в доме дисциплинирует. Однажды мы забыли на столе печенье с вкраплениями миндальных орешков. Наутро печенье оказалось перфорированным: разборчивая мышь вынула все орешки, а печеньки не тронула.

Когда людей в доме долго не было, мышь осваивала всю территорию квартиры. Как-то раз все ушли в поход и забыли в пределах доступа большой мешок кукурузных палочек. Когда вернулись, мешок был пуст, а палочки впоследствии находились в самых неожиданных местах. Хозяйственная мышь всё перепрятала в заначки.

Однажды мы жили втроём на избе под Пинегой, в Архангельской области. Ходили там в пещеры. Дело было в начале весны, ходили на лыжах.

От тепла в избе проснулась мышь — одна. Заморачиваться прятать продукты не хотелось, и командир решил давать мышке взятки: в один угол, где она шуршала чаще, каждый вечер насыпал немного крупы и клал кусочек печенья. Однажды он насыпал ей горошку, но сытая мышь сделала заначку. Утром горох обнаружился в командирских штанах.

Мы решили, что это откат.

Морозной зимой 1998 года к нам в подъезд зашёл умирающий пёс. Он был явно домашний, но без ошейника, жутко тощий и жестоко искусанный бродячими собаками. Раны у него давно гноились, левая задняя лапа висела — сустав прокушен, к тому же ужасно гноились глаза. Пёс в подъезде даже не от мороза прятался, а просил помощи у людей, скромно, еле слышно плача. Видно было, что самому ему не выжить. А наши соседи его брезгливо прогоняли. Хорошо хоть на улицу не успели выставить, пока бедняга не попался мне на глаза.