Елизово (Камчатка) — Иркутск

Это продолжение всё той же камчатской истории. Мы с группой из Физтеха прошли длинный красивый маршрут на полтора месяца. Компаньоны мои улетели домой «Аэрофлотом» к своей учёбе и работе, а я осталась посмотреть то, чего мы с ними не видели, и просто потусоваться. Везде встречаются интересные люди, но с камчатцами мы как-то сильно подружились.

В гостях хорошо, однако, а дома дела ждут. Спустя ещё полтора месяца я занялась авиастопом. На материк мне предстояло попасть военным или грузовым бортом, потому что деньги закончились (а я и не рассчитывала лететь за деньги), в порт категорически не пускали: терроризма боятся, а другой связи с материком нет, пока не установятся зимники. Но не дожидаться же зимы.

Жила я в Петропавловске у приятелей, которых образовалось уже почти полгорода. Прилетая туда, я имела в активе один контактный телефон работника МЧС от знакомых (на его компьютере я и набирала этот текст), а прожив в городе больше месяца, познакомилась с массой хороших, интересных людей. Так обычно бывает в вольных путешествиях, и именно за это мы любим автостоп, а вовсе не за возможность «ездить на шару». Так вот, жила я в Петропавловске, а аэродром у них в Елизове, на 28-м километре, и ещё пешком топать. Рюкзак у меня был 80-литровый, с кучей снаряги плюс альбомы и сувениры. Выйдя с маршрута, в первый же день в городе я обнаружила книжный магазин «Библио-Глобус», потусовалась в нём часа два и оставила полторы тысячи. Красочные фотоальбомы местных издательств у нас стоят раза в два дороже, да и прочие познавательные книги лучше брать из первоисточника. Сувениры же мне в основном дарили.

А вопрос о вылете, как известно, решается с экипажем прямо под самолётом в последний момент, предварительные договорённости ничего не гарантируют. И время вылета никогда не известно точно: это же не пассажирские рейсы. Военный аэродром никто не охраняет: дисциплина в этой погранзоне нулевая. Я скоро привыкла проходить на лётное поле через дырку в заборе, которую мне показал один из сотрудников склада: они пользуются дыркой, чтобы не таскаться в обход. Через официальный вход тоже ходила, делая морду тяпкой, забиралась в стеклянное здание диспетчерской на второй этаж к большим начальникам и запросто спрашивала: такому-то борту точно через два часа вылет дают? А где он стоит? Никто меня не останавливал, начальники на вопросы отвечали, как так и надо. Гуляла по лётному полю, разглядывая суперсекретные истребители — никого это не волновало.

Однажды разговорилась я с матросом на КПП у официального выхода на лётное поле. Ему скучно, а мне любая информация пригодится. Матросик охотно выбалтывал военные тайны, а под конец предложил оставить рюкзак на КПП, чтобы не таскать его туда-сюда. Рюкзак в это время жил на чердаке полузаброшенного дома поблизости от аэропорта, в самом тёмном углу. Теоретически, там его могли найти бичи, а практически они туда давно не заходили, судя по следам. Но я наивно посчитала, что КПП — место надёжное.

За все годы путешествий я привыкла доверять людям, и, как правило, они оправдывают доверие. Здесь я столкнулась со вторым в моей практике случаем воровства. Придя на следующий день, я обнаружила рюкзак изрядно похудевшим. Распотрошила его «не отходя от кассы» на КПП, хотя меня усиленно пытались прогнать, ссылаясь на начальство. Украли аппаратуру (фотоаппарат без плёнок, зарядник от чужой видеокамеры, налобный фонарик), всю тёплую одежду и даже сожрали продукты, причем цинично оставили крошки в пакетах.

Не так жалко вещи, как возмутителен сам факт. В расстроенных чувствах я совершила грубейшую ошибку: позвонила в милицию. Менты оперативно прибыли на место преступления, всех допросили, вызвали командира части… а тот их весьма невежливо послал. Те обалдели — и только тут поняли, что сделать ничего не могут. Не их территория. Военная часть — как другое государство на территории России, и граждане его — не россияне, а вояки. Подозреваемых всего четверо, две смены — видит око, да зуб неймёт.

Я потом развивала бурную деятельность, только поздняк уже было метаться. Пару раз говорила лично с командиром части — но куда там, он теперь старался не замарать честь мундира. Обратилась в военную прокуратуру, побегала по кабинетам с напыщенными золотыми табличками, раза три говорила с прокурором: и там классический вежливый бюрократический спуск на тормозах.

Наибольший эффект оказало обращение в местные СМИ. Вот не хотела делать себе рекламу, а сделала. В трёх местных газетах приняли мою статью про автостоп, в одной напечатали под прикольным заголовком «Экстремальное гостеприимство». В другой обещали, но я уже улетела и не знаю, напечатали или нет, а в третьей материал не пошёл. Радио дало прямой эфир один раз. Скандальный телеканал ТВК был очень рад, сделал две передачи: позитивную, про автостоп вообще, и негативную — про кражу. В общем, муть я подняла, но никакой материальной компенсации не получила. Зато гражданские были довольны, что на военных наехали: в этой несчастной погранзоне вояки всех достали своей наглостью и тупостью.

Через три недели я решила: «Мужик, ты охотник или п****ас?», перестала бодаться с вояками и снова сосредоточилась на своём вылете на материк.

А тут как раз в автоаварии погиб кто-то из московских больших шишек: улетели в кювет на тёмной объездной города. Ходили слухи об алкогольном опьянении… В общем, из столицы прилетала куча «экспертов»-бюрократов. Ради 3–4 человек гоняли целую «Тушку». Этих «Тушек» на Москву было штук пять. Я честно пыталась впроситься в них, но мне отказывали без объяснений, пока уборщик на лётном поле не разъяснил наивной девочке, с кем она имела дело.

Ладно, я продолжала окучивать вояк. Добыла телефон с позывным «Быстряк», по которому можно было регулярно звонить, соединяться с разными дежурными и диспетчерами, представляясь, к примеру, «прапорщиком Ивановой», но не автостопщицей Яшнико-вой, и спрашивать, когда будет ближайший рейс на материк. Местные тоже летают полулегально, за взятки. Договариваются, как водится, с командиром экипажа. Значит, и у меня есть шанс договориться за бесплатно.

К командирам я повадилась ездить в Паратунку. Это пригородный курорт с термальными источниками, оборудованными цивильно. Нецивильных горячих луж тоже много, но пилоты отдыхают не за свой счёт. Надыбала я и такие телефоны, по которым отвечали, на какую турбазу отправляют экипаж принятого сегодня борта. Командиры бывали весьма удивлены, когда они отмокали в тёплом бассейне, а к ним подваливала деваха, по виду совсем не «для отдыха», и выпаливала:

— Здравствуйте! Вы лейтенант такой-то? Вы на материк летите послезавтра, да? Пассажирку возьмёте?

Скажу честно: не согласился ни один…

Грузовые компании рекламировали себя на щитах, тут всё законно. По этим телефонам я тоже регулярно звонила, но меня тут же спрашивали, какой у меня груз, а информацию о вылетах давали неохотно. Быстро догадывались, что я пассажир, и переводили стрелки на компанию «Ветеран-авиа», которая полулегально возит пассажиров рядом с грузом за деньги. Мои знакомые туристы ей пользовались: не очень предсказуемо по времени, не слишком комфортно, но вчетверо дешевле «Аэрофлота».

Дырка в заборе работала гораздо вернее. К ней, родимой, я ездила из города, из отдаленного, но красивого района Сероглазка, почти каждое утро. Выходила ещё затемно — шёл уже ноябрь. Повезло мне, что осень выдалась необычно тёплая: зимних шмоток на мой размер, несмотря на изобилие новых знакомых, могло ни у кого и не найтись. И ещё повезло, что в то время по моему левому пенсионному удостоверению проезд в городских автобусах был бесплатный во всей стране. Монетизировали льготы позже. А у меня-то деньги давно кончились… Но добрые люди меня кормили целый месяц.

Спасатель Женя Карпов, у которого я вписывалась в Сероглазке, только качал головой: