В этой поездке потом не повезло Свете. Два португальца везли нас в Бремен и встали ночевать где-то в Голландии. Общались мы с ними по-итальянски и ухитрялись друг друга понимать. Мой драйвер потребовал, чтобы я на его спальнике спала без штанов, а я ему долго доказывала, что спальник и без того грязный. Он упёрся:
— Это моя фура, и ты будешь делать, как я скажу.
Я тоже упёрлась:
— Это мои штаны, что хочу, то и делаю. А раз фура твоя, так я твою территорию сейчас покину.
Он возмущался:
— Ты мой гость, и я тебя не выпущу!
И по новому кругу. Наконец занудство ему надоело, и он уснул. В два часа ночи раздался стук в дверь: Светин драйвер оказался более упорным. Но мой её спать не пустил. Пришлось вытряхиваться под проливной дождь и идти на трассу. Там мы долго искали позицию (в Голландии это непросто), потом долго мокли в ожидании машины. Наконец нас подобрал тучный негр и отвёз к себе домой сушиться. Мотивировал это замечательно:
— Ну, я же человеческое существо!
Это человеческое существо тоже предлагало заняться сексом, причем втроём, и искренне удивлялось, почему мы не хотим: ведь секс — это так здорово! Но отказ его ни капельки не расстроил, и ночь мы провели спокойную и комфортную. В свободной Европе к этому относятся просто: да — хорошо, нет — и не надо, другую найду. А уж если да — “будет всё, как ты захочешь”, на высшем уровне. Они водят машину и занимаются сексом с детства, достигая в обеих областях профессионализма. Но это к теме не относится…
Как-то исторически сложилось, что и в другой раз групповуху нам предлагал мужик толстый и несексапильный. Это был польский коммерсант, эксклюзивный представитель в Польше швейцарской фирмы, производящей навороченную аудиотехнику. Он впаривал ее ксендзам в католических соборах, чтобы их проповеди звучали эффектно. Хвастался, что после успешного заключения одной сделки может два-три месяца жить безбедно. Машина у него была крутая, бесшумная обтекаемая Audi, и было чрезвычайно приятно слушать Дебюсси — Равеля на ночной трассе, и зайцы перебегали дорогу, не слыша приближающейся машины. “Новый поляк” накормил нас в ресторане, вернее, меня, потому что моя напарница Ира Морозова некстати отравилась чем-то накануне, и снял в отеле два номера: для себя и для нас.
— Мойтесь, — говорит, — и приходите ко мне по очереди, позабавимся.
Мы решили перевести в шутку:
— Да ты чего, а спать когда будешь?
— Ну, тогда приходите вместе, быстрее получится.
Хи-хи, ха-ха — мы закрылись на ключ, помылись и упали спать. Утром он позвонил нам в номер, хмуро так, завтрака не предложил и повёз дальше. Стал болтать на интересующую тему. Особенно его почему-то занимало, когда и как мы расстались с девственностью. Я ответила кратенько, и он отстал, а Иру мурыжил ещё долго, потому что она принципиально отказалась отвечать.
У меня сложилось впечатление, что поляки очень любят говорить про секс. Как-то все польские драйвера эту тему развивают, как ни старайся разговор перевести. Причём, как правило, болтовней и удовлетворяются.
Что-то я от ситуаций стрёмных плавно перешла к самым обыкновенным. Вот так всегда и бывает: разговорчики, а до действий дело не доходит. Но были в моей практике и ещё случаи, когда приходилось открывать дверцу и выскакивать на ходу. Метод этот практически беспроигрышный: чтобы завезти девушку подальше, надо свернуть куда-нибудь, скорость при этом снижается, а если быстро и решительно высунуть ногу из двери, драйвер рефлекторно тормозит почти до нуля. Тут надо самой не тормозить. Уходить к трассе так же решительно и с достоинством. Потенциальные насильники от этого теряются и становятся способны максимум на возмущенные вопли. А на трассе уже свидетели ездят.
Когда я догоняла поезд от Москвы до Кандалакши летом 2000 года (похоже, гонки за поездами у меня уже стали традицией…), у меня с собой совсем ничего не было: джинсы, майка без рукавов и хай-ратник в кармане. Всё остальное, включая документы и деньги, ехало в общем вагоне, куда меня не пустила вредная проводница. Но тогда опыт у меня был уже достаточный, и я не боялась. Даже не стала пытаться вписываться в другие вагоны, очень они были душные. Догнала группу не в Кандалакше, а на погранпосту в процессе заброски — традиция, однако. Так вот, полное отсутствие вещей вызывало у драйверов неправильные мысли. Открывать дверцу на ходу пришлось аж три раза! Один раз мужик повёз меня якобы коротким путем, а потом свернул в лес и предложил, типа, пива. Пришлось ловить машину обратно, время терять.
Однажды ненастной зимней ночью на выезде из Чебоксар в сторону Москвы драйвер завёл очень уж фривольный разговор и, возбуждаясь от собственных слов, свернул с трассы. Я была одна и довольно-таки стреманулась. Вдруг у него оружие какое есть. Решительно открыла дверцу, высунула ногу. Он тормознул, я вышла, сказала что-то презрительным тоном и с достоинством почапала к трассе, хотя и дрожала внутри. Тут как с собакой: побежишь — бросится, а людей вокруг нет.
Главное — показать, что ты не боишься, всем своим видом демонстрировать отвращение и больше ничего. Только не переиграть, а то разозлится. И когда садишься в машину, шмотки свои по салону не раскидывать, пока не пообщаешься с драйвером, как следует, и не поймёшь, можно ли ему доверять. Если можно, рюкзак с коленок перемещается в багажник, а шапки, варежки, атласы, кассеты и прочее барахло равномерно расползается по салону. Я часто оставляю вещи в машинах, уходя в сортир или обходя пешком посты ГАИ (если пассажиров в салоне слишком много), и ни разу у меня ничего не украли, а людям приятно, когда им доверяют. Однако документы с деньгами нужно всё-таки всегда держать при себе — доверие не должно переходить в провокацию. А тот недоделок развернулся, покричал, что я тут промокну и замёрзну, и поехал обратно в свои Чебоксары.
Был ещё аналогичный случай по дороге на Алтай, во время очередной гонки за поездом, тоже в ночное время. Молодой симпатичный парень на “Мерседесе” под Владимиром сказал, что едет до Боголюбово, но повёз дальше. Вещей у меня с собой было слишком много: предстоял автономный водный поход, и я таранила на горбу набитый под завязку 85-литровый рюкзак плюс неразборное весло. Это держало в постоянном напряге, ибо засовывать барахло приходилось сразу в багажник.
Разговор зашёл о моём маршруте, мы остановились где-то посреди нигде посмотреть атлас. У меня с собой атласа не было, а драйверский валялся где-то сзади, поэтому мы расположились на заднем сиденье. И тут без всяких предупреждений мужик элегантным движением стягивает шорты и в ультимативной форме требует орального секса. Паренёк-то, может, и симпатичный, но при таком обращении… Полчаса я с ним препиралась. Он явно в первый раз в такой ситуации (сам потом признался), решил, что девочку на трассе можно к чему-то принудить. Щас. Я же вижу, что он сам стесняется.
Короче, через полчаса парень сломался. Разблокировал и открыл дверцы. Я высунула ноги и потребовала вынуть вещи из багажника, а то вдруг увезёт в отместку за облом. Вынул, я вышла, он развернулся и свалил. А меня ещё довольно долго крупно трясло. Психологическое давление — не хухры-мухры.
Под Петропавловском-Камчатским была история похожая, но совсем не страшная. То ли я стала опытнее и наглее, то ли в самом деле противник послабее. Я возвращалась на вписку в город с 26-го км (там принято всё называть номерами километров от виртуального центра), где занималась авиастопом — договаривалась о вылете на материк — в 11 вечера. Рейсовый транспорт уже кончился. Минут через 15 остановился странноватый мужик, он всё время ездил туда-сюда, что-то искал, но не говорил, что. Похоже, придорожные кафешки проверял. И всё докапывался: а как ты из такой ситуации выкрутишься? а вот такую трудность как преодолеешь? Ехали мы уже по объездной. Свернул этот чудак на какую-то тёмную дорожку, свет погасил и продолжал пугать: а если я сейчас приставать начну? Убедился, что я не пугаюсь, и велел убираться. Бывают же придурки. Спотыкаясь в темноте, я вышла на неосвещённую трассу — и сразу же двое приятных ребят подвезли меня, конечно же, до порога вписки. Вот так.
