— Вам станет легче, насколько это возможно в данной ситуации, поверьте.

— Я же сказала, не нужно! Не нужно! Сколько можно повторять! — Лиза сорвалась на крик. Она вдруг поняла, что если Алекс действительно мёртв, то она не сможет посмотреть в глаза его родителям, друзьям, да и себе самой. «Я же тоже виновата в этом! — подумала она, не замечая, что говорит вслух. — Я что-то сделала, что его убило! И они это тоже знают! Все об этом знают! Я должна была сама… Это они! Он! Я знала!!! Все знали!!!»

Стальной шар взорвался. То, что пережила Лиза в этот момент, напоминало контузию. Она как будто оставалась в сознании, но её мозг какое-то непродолжительное время не был способен к обработке информации, получаемой от органов чувств. Если бы в помещении погас свет, то она бы этого не заметила. Не было больше ни мира, ни её самой. Когда же «оглушение» стало проходить, и чувства начали возвращаться, Лиза зарыдала так, как не рыдала никогда в жизни. Она кричала и выла, всё её тело трясло, а её красивое лицо превратилось в безобразную скукоженную маску.

***

Наконец рыдания стали проходить. Ещё всхлипывая, она огляделась и обнаружила себя лежащей на кушетке в небольшом светлом кабинете. Она повернула голову влево и увидела ту же женщину-врача, сидевшую за столом и писавшую что-то в карточке. Лиза попыталась окликнуть её, но из гортани вышел лишь хриплый стон. Голова была словно набита ватой, как у человека, не спавшего так долго, что уже не уснуть. Врач обернулась и оценивающе посмотрела ей в глаза.

— Вам стало легче, — сказала она утвердительно.

— Как будто бы, — прошептала в ответ Лиза.

— Я ввела вам галоперидол. Хотите чаю?

— Нет. Я могу позвонить?

— Конечно.

— А где моя сумочка? — сама не зная почему, спросила Лиза.

— Простите, но у вас с собой не было сумочки, — донёсся из угла мужской голос.

Лиза повернулась и увидела, что казённый мужчина стоит около двери, привалившись спиной к стене. Он держал руки в карманах, его серое пальто было расстёгнуто.

— Снова вы, — обречённо сказала она и попыталась понять, зачем ей понадобилась сумочка. Где-то в глубине сознания зажёгся чахлый мертвенно-зелёный болотный огонь, и она смогла закончить логическую цепь: — Мне нужен мой мобильник. Он в сумочке.

— Сожалею, но при вас не было сумочки. По-видимому, вы оставили её дома.

На то, чтобы обдумать это ей не хватало сил. В голове клубился тёмно-серый туман. Оставалось лишь лежать и смотреть в потолок.

— Если вы позволите, нам нужно ехать, — сказал мужчина.

— Куда?

— В бюро судебной медицины.

— Мне надо позвонить.

— Пожалуйста.

Он подошёл к изголовью кушетки и протянул ей мобильный телефон. Лиза сжала его в ладони и пощёлкала по кнопкам большим пальцем. «Как мне позвонить? Куда?» — подумала она и бессильно закрыла глаза. Серый туман превратился в густую черноту.

— Могу я вам помочь? — спросил мужчина.

Вдруг некоторые важные для неё мысли словно подсветились изнутри, и она как можно скорее попыталась их озвучить.

— Вы смогли связаться с его родителями?

— Ещё нет.

— И не пытайтесь, пока я сама его не увижу.

— Хорошо.

Мужчина наклонился над столом врача и тихо спросил:

— Как вы считаете, доктор, она готова?

— Думаю, да. Вы умеете делать внутримышечные инъекции?

— Конечно.

Врач протянула ему пластиковый шприц, на четверть наполненный прозрачной жидкостью, и сказала:

— Если что, введите ей это и доставьте сюда.

Он завернул шприц в чистый носовой платок и убрал во внутренний карман пальто.

— Вы готовы? — спросил он у Лизы.

— Да, — ответила она и попыталась сесть на кушетке. Тело плохо её слушалось, но в конце концов ей удалось подняться. Казённый мужчина поддержал её за локоть, и она смогла встать на ноги. Вместе они подошли к двери и вышли в холл.

Людей в холле стало значительно больше. Почти все скамьи и кушетки были заняты. Во всех без исключения взглядах стояла скорбь. Несчастные держались небольшими кучками, в основном по двое-трое. Многие плакали, кто-то громко, кто-то тихо. У Лизы в душе была лишь пустота, и она не обратила на собравшихся никакого внимания. Её спутник задал ей ориентир — входные двери приёмного покоя, и все свои силы она бросила на достижение этой цели. Мир вокруг стал совершенно бесцветным и того и гляди норовил исчезнуть.

Наконец, совсем обессилевшая, Лиза опустилась на переднее кресло седана, а казённый мужчина занял место водителя. Заурчал двигатель, и машина тронулась. Лиза закрыла глаза и запрокинула голову назад. Ей не хотелось плакать, однако слёзы катились по её щекам. Очень скоро ей предстояло подвести черту. В её голове снова начали появляться мысли, но они были липкими и тягучими, словно нагретая жевательная резинка. Между прошлым и будущим растянулся узкий мост, лишённый ограничительных перил и раскачивающийся порывами ветра. По этому мосту ехал чёрный седан с короткими трёхзначными государственными номерами. Находившейся в нём Лизе больше всего на свете хотелось проснуться в своей кровати и услышать бормотание телевизора в соседней комнате. Тогда она бы встала с постели и босая пошла бы в гостиную, где в мягком кожаном кресле сидел бы её муж и мял в руке медицинский журнал. Она забралась бы к нему на колени, сняла бы с него очки и, заглянув в его близорукие карие глаза, рассказала бы, что ей приснился очень плохой сон.

***

Въезд на территорию Бюро судебно-медицинской экспертизы осуществлялся через пропускной пункт. Казённый мужчина остановил машину перед шлагбаумом, опустил боковое стекло и показал какой-то документ человеку, сидевшему в тесной будке с левой стороны дороги. Шлагбаум поднялся, и седан медленно покатился по узкой аллее. Комплекс сооружений, открывшийся взгляду Лизы, напоминал большой мавзолей. Несколько грязно-серых прямоугольных корпусов соединялись с шестиэтажным квадратным строением, крышу которого венчала бетонная пирамида с рёбрами из ржавой арматуры. Когда машина остановилась возле главного входа и двигатель заглох, Лиза сделала усилие и распахнула дверцу. Кроме шума ветра вокруг не было слышно никаких других звуков. Серые обшарпанные стены на фоне серого же неба вызывали чувство невыносимой безысходности и в то же время безразличие ко всему. Кое-как она выбралась из машины, и тут же ветер ударил ей в лицо и взметнул волосы. Казённый мужчина подошёл к ней и мягко поддержал её за локоть. Вместе они поднялись по ступеням и вошли внутрь.

Сразу за небольшим холлом начиналась широкая лестница с массивными деревянными перилами. Перед лестницей располагались турникеты, проход через которые тоже осуществлялся по пропускам. В кабинке у турникетов сидела неопределённого возраста женщина, одетая в серо-синюю форму. Казённый мужчина снова предъявил документы, и на турникете загорелась зелёная стрелка.

Тяжёлая деревянная дверь отделяла лестничную площадку второго этажа от длинного плохо освещённого коридора, тянувшегося, по-видимому, через всё здание. Пройдя по этому коридору налево, они очутились в холле, в правой стене которого была всего одна дверь. За ней оказалась небольшая приёмная с окном, столом, несколькими стульями и деревянным шкафом со стеклянными дверцами, завешенными серой материей. За столом сидел мужчина в белом халате и что-то писал в толстой тетради. Лизин спутник подошёл к нему, сообщил свою фамилию, звание и доложил о цели своего визита. Пока мужчины разговаривали, Лиза подошла к окну и села на стоящий возле него стул. Её взгляд упал на мёртвых насекомых, большое количество которых скопилось за лето между оконными рамами. Несколько мотыльков, пара божьих коровок, маленький чёрный паук и множество мух всевозможных размеров нашли здесь свою погибель. От созерцания этой энтомологической коллекции Лизу затошнило, и она поспешила отвернуться.

— Сейчас нам нужно будет заполнить некоторые документы, для чего мне придётся задать вам несколько вопросов, — обратился к ней казённый мужчина.