Уронив бинокль так, что тот повис на ремне, Майкл повернулся к сержанту.

– Пусть все укроются в лесу, по меньшей мере на расстоянии сорока метров от опушки. Я не хочу потерять людей, если они начнут обстреливать лесополосу. Начинайте движение, а я буду у вас через секунду.

Механик-водитель командирского танка Пражмо, следуя указаниям одного из членов экипажа, направляющего движение машины взмахами рук, осторожно загонял Т-72 глубже в лес, под прикрытие деревьев. Ренолдз еще раз внимательно осмотрел окрестности и предложил:

– Что если я займу оборону к востоку от этого места, а ваши танки и БМП – к западу, в направлении Бялы?

Пражмо быстро кивнул.

– Согласен. Собственно говоря, я так и приказал своим людям. – Указав на юг, он добавил: – Поторопитесь, приятель, У нас есть минут пять, потом придется вступить в бой. – И майор исчез.

"Всего пять минут на то, чтобы правильно занять оборону и учесть все мелочи", – подумал Майкл Ренолдз, мысленно выбрасывая через плечо Боевой Устав 100-5. Входя в лес, он попытался представить себе, что сейчас важнее всего. Устав разъяснял, что важным является все, каждый этап и каждая мелочь, и что ничего из этого нельзя упускать.

Отставить мелочи. Самым важным было нанести противнику удар всей огневой мощью, все остальное могло подождать. Собрав командиров, Майкл быстро организовал роту. Пусковые установки "Джавелинов" он разделил так, что каждому взводу досталось по две единицы, и приказал им расположиться в линию. Один взвод должен был занять оборону к востоку от шоссе, а два – к западу. На восточном фланге он разместил 1-й взвод, искренне надеясь, что присутствие спокойного, уверенного в себе сержанта Форда, поможет им. Этот взвод, конечно, будет чувствовать себя несколько отрезанным от остальных, однако этот участок все равно необходимо было прикрыть. В противном случае, немецкие танки будут держаться восточного края шоссе и смогут без труда обойти его позиции. Свой командный пункт Майкл решил оставить во 2-м взводе, который уже понес потери. Их командир, лейтенант Райли, погиб, и Майкл чувствовал, что он необходим 2-му взводу больше, чем всем остальным.

Когда командиры взводов разошлись, чтобы выводить своих людей на позиции, свистящий вой возвестил о начале нового огневого налета германской артиллерии.

Как Майкл и ожидал, первый залп пришелся в поле, снаряды рвались с большим недолетом, а толстые стволы деревьев и их густые ветви давали ощущение безопасности, словно навес во время дождя. Это ощущение, однако, было ошибочным, и Ренолдз надеялся, что его люди успели зайти достаточно глубоко. Следующий залп пришелся как раз по опушке леса.

Капрал Адамз пытался настроить радио, одновременно лихорадочно окапываясь. Ренолдз посмотрел на него и нахмурился.

– Прекрати это и свяжись с бригадой.

Капрал кивнул, но, потянувшись к аппаратуре, не преминул предупредить:

– Очень сильные помехи, сэр. Я уже пытался провести контрольный сеанс. – Ему приходилось кричать, чтобы перекрыть вой снарядов и разрывы.

– Так попытайся еще раз, и продолжай до тех пор, пока связь не будет налажена.

Адамз снова кивнул и взялся за рукоять настройки.

Бросая вызов воющим снарядам, Ренолдз перебегал от дерева к дереву, высматривая своих командиров взводов. Вместе они подобрали подходящие места для противотанковых ракет. "Джавелины" были его единственным дальнобойным оружием, и он хотел разместить их, как можно лучше. Все шесть пусковых установок должны были прикрывать шоссе. Правда, в каждом взводе были ракеты АТ-4, обладающие менее мощной боеголовкой и ограниченным радиусом действия. Для того, чтобы поразить ими танк, нужно было стрелять сзади или сбоку, где броня была тоньше.

– Вон они! – оператор одного из "Джавелинов" указывал в поле, отделившее их от скрывшегося в дыму Свеце. Танки в камуфляжной раскраске были теперь хорошо видны даже невооруженным глазом; один за другим они выныривали из стелющихся по земле облаков дыма и быстро двигались на северо-восток, разворачиваясь в цепь по обеим сторонам от шоссе. С каждой секундой они становились видны все отчетливей и ясней.

Внезапное появление противника застало Ренолдза в тот момент, когда он совещался с командиром 1-го взвода лейтенантом Карузо и сержантом Фордом. Капитан молнией метнулся через шоссе к своему КП. Его люди никак не могли разобраться, кто чем занимается: половина расчищала от кустов сектор огня для противотанковых ракет, половина лихорадочно отрывала в земле "поспешно занятые позиции". Эти окопы едва прикрывали тело стрелка в лежачем положении, и солдаты часто называли их "могилами сокращенного профиля".

Когда капитан Ренолдз пробрался между редких кустов, окружающих КП и плюхнулся на землю, капрал Адамз поднял голову.

– Я связался с бригадой, капитан, и сообщил им, где мы с поляками находимся.

– Отличная работа, капрал, – одобрил Майкл Ренолдз. За то время, пока его не было, Адамз успел вырыть в земле пару неглубоких укрытий, и Майкл закатился в свое, с лихорадочной поспешностью разворачивая карту. Некоторое время он изучал ее, отмечая некоторые точки и их координаты.

– Соедини-ка меня с бригадой еще раз.

Приглушенный знакомый звук подсказал ему, что установка ПТУР открыла огонь. Очевидно, головные машины немцев уже подошли на расстояние меньше двух километров. Адамз передал ему микрофон и наушники.

– Срочная огневая задача, – передал Майк. – Танки противника на открытой местности, координаты один-семь-девять, два-пять-шесть. – Он слегка приподнялся над бруствером своего окопа, чтобы посмотреть в бинокль на равнину. – Цель – до четырех десятков танков и бронетранспортеров противника. Вдали вижу еще бронетехнику.

Пока он считал немецкие машины, один из танков укрылся серым облачком дыма, а потом взорвался – это одна из ракет "Джавелин" попала в цель. Еще несколько ракет мелькнуло в поле, но с шестью установками рота могла поражать одновременно не слишком много машин.

Германские "Леопарды" и "Мардеры" продолжали надвигаться, мчась на полной скорости вперед через поле. Ренолдз выбранился. Это не было осторожным приближением короткими бросками. Наступление немецких танков гораздо больше напоминало стремительную кавалерийскую атаку прежних времен. Однако, против нескольких танков майора Пражмо и недостаточно хорошо окопавшейся пехотной роты, эта тактика могла принести успех.

Справа от него рявкнула гладкоствольная 125-миллиметровая танковая пушка – это поляки открыли огонь. Танки и БМП стреляли гораздо чаще, чем его "Джавелины", однако их снаряды попадали в самую толстую лобовую броню "Леопардов". Правда, на БМП были установлены ПТУРы с проводным наведением, однако старого образца, бессильные против многослойной брони "Леопардов".

И все же несколько немецких танков уже горело, а немецкие наводчики мало что могли разглядеть среди деревьев даже через свои тепловые пеленгаторы. К тому же они находились на предельной для своих 120-миллиметровых орудий дальности, и даже гиростабилизаторы не могли обеспечить им прицельную стрельбу.

Уже восемь или десять танков горели среди озимых. Это была меткая стрельба, но противник не остановился. Передовые машины были уже на расстоянии тысячи метров от леса, а вплотную за ними двигались бронетранспортеры с пехотой.

Польские танки и БМП тоже горели, подожженные ответным огнем "Леопардов". Ожили и 25-миллиметровые пушки и пулеметы на башнях "Мардеров", их пули и снаряды сбивали с деревьев ветки и сучья, вырывая из стволов деревьев пучки острых щепок. Ренолдз прижался к земле. "Мардеры" пытались подавить его установки противотанковых ракет.

БАММ! БАММ! БАММ! Земля фонтаном брызнула в небо посреди боевых порядков немецких танков, и капитан Ренолдз снова схватил микрофон.

– Прямое попадание! – прокричал он. – Огонь на поражение!