Она кивком обратила внимание Соловьева на небольшую, но достаточно плотную группу русских, которые вели дружное наступление на запасы посольской водки. Соловьев улыбнулся ей в ответ.

– Огромное вам спасибо. Я учту вашу информацию!

В дальнейшем они танцевали молча. Разговор исчерпал сам себя.

Закончилась и мелодия Кола Портера; последовали вежливые аплодисменты. Соловьев еще несколько мгновений крепко прижимал ее к себе после того, как закончился танец. Потом отпустил, сделал полшага назад и поклонился.

– Благодарю вас!

Его губы коснулись ее руки. Эрин вздрогнула. Но не потому, что ей стало неловко от его старомодных манер, а совсем по другой причине. Крошечный комочек бумаги выскользнул из его пальцев и упал на ее ладонь. Полковник выпрямился. Его лицо выглядело совершенно спокойным. Она сжимала записку в кулаке, с трудом веря в реальность происходящего. Неужели она только что получила секретное послание?

– Мне было очень приятно провести с вами, мисс Маккена, эти несколько незабываемых минут. Может, так случится, что мы когда-нибудь еще потанцуем.

Она молча кивнула и проследила, как он скрылся в толпе. Не одна она смотрела ему вслед – женщины с интересом, мужчины – со страхом и с ревностью. Постепенно она начала приходить в себя. Все-таки что же произошло?

Впервые за этот вечер Эрин пожалела, что не оделась скромнее и незаметнее. Ей пришлось потратить несколько минут, чтобы найти укромный уголок, где она могла развернуть записку, скрытно переданную ей русским офицером. Короткий текст, написанный твердым мужским почерком. "Я должен увидеться с вами еще раз. На встречу приходите одна. В шесть утра послезавтра. Возле Новодевичьего монастыря. Дело важное, не терпящее отлагательств".

Удивлению Эрин не было границ. Инстинктивно она поискала взглядом Соловьева в толпе гостей. Но, вероятно, он уже покинул прием. Она вновь свернула записку в крошечный бумажный шарик и направилась наверх, туда, где в посольском здании размещалась секретная служба. То, что произошло, было настолько важным, что касалось не только ее лично.

Получасом позже Эрин и Алекс Банич сидели в кабинете руководителя московского отделения ЦРУ. Лен Катнер уже несколько минут молча разглядывал записку. Он ослабил галстук, расстегнул воротник, как будто что-то душило его.

– Что все это значит, Алекс?

– Ловушка ли это, провокация или что другое – мы все равно не угадаем, – убежденно сказал Банич. – Этот хитрый подлец Соловьев – для нас проблема. Причем проблема с большой буквы. Эту проблему можно обозначить словом, начинающимся с большой буквы "к".

– Каким же? – удивилась Эрин.

– КГБ, – ответил Банич.

– КГБ больше нет. Его разогнали.

– И ты в это веришь?! – взорвался Банич. – Эта гидра бессмертна. Они назовут ее ФСК или еще как-нибудь, но все равно это будет та же шайка.

Эрин с сомнением покачала головой.

– Я не совсем согласна с тобой. Он не похож на кого-нибудь из этой организации.

– В том-то и дело! – воскликнул Банич. – Не забудь, я уже сталкивался с этим парнем раньше.

Соловьева так просто не ухватишь. Он скользкий и верткий, как угорь. Он будет улыбаться тебе и очаровывать, а в это время размышлять, как бы всадить половчее нож тебе между лопаток.

Катнер в раздумье подпер голову руками.

– Вероятно, все это так, но у меня не укладывается в голове, для чего главный советник Каминова будет связывать себя с какой-то сомнительной операцией, влезать в какую-то аферу.

– Потому, что он сам и есть лучшая на свете приманка. Он занимает высокий пост и имеет хорошие связи в высших кругах. Они прекрасно знают, что мы соблазнимся затеять с ним игру и поверим в его искренность. В их руках он сильнейший козырь.

– Но почему именно сейчас? – спросила Эрин. – ФСК уже давно выяснила, что я работаю на ЦРУ. Зачем было столько ждать, прежде чем начать за мной охотиться?

– Потому что ветер переменился. В воздухе витает что-то новенькое. Что-то, что они очень бы хотели скрыть от нас. Может быть, это связано с Польшей? А может быть, что-то другое. – Банич обратился к Катнеру. – Вы видели мой рапорт о том, что происходило в аэропорту? Каминов не стал бы подымать на ноги столько секретных агентов ради какого-нибудь пустяка. Я понимаю, что у этих ублюдков на уме. Они, конечно, знают, что мы имеем в Москве достаточно плотную сеть, с которой они не могут никак справиться. И вот, – Банич встал, шагнул к Эрин и слегка обнял за плечи, – предположим, они выманили мисс Маккену из здания посольства, выболтали ей парочку не представляющих ценности якобы государственных секретов и тут же захватили ее с поличным. ФСК сразу же получает в игре два очка. Первое – они нарушат ход наших операций и вынудят нас чем-то с ними поделиться в обмен на ее свободу. Второе – у них есть средства расколоть ее на допросах. И уж они не постесняются применить их.

Он походил по комнате, потом вновь заговорил, теперь уже тихо и с какой-то печалью в голосе.

– Эрин знает слишком много, Лен. Мое имя, мой псевдоним, мою крышу – торговую компанию – все. И эти проклятые русские все это получат на блюдечке.

Эрин, конечно, рассердило, предположение, что она так просто может выдать все сведения противнику. Но в душе она понимала, что Банич во многом прав. Она была аналитиком, а не агентом, работающим в "открытом поле", ее не готовили к тому, чтобы уметь выстоять при длительных интенсивных допросах, – может быть, даже с применением пыток или наркотиков.

Все же ей казалось, что он видит ситуацию слишком в черном свете. Был бы он так категоричен и высказывал столько же опасений, если бы русский полковник вошел в контакт с Майком Хеннеси, а не с ней. Вероятно, нет.

Каждую ситуацию можно рассматривать с разных точек зрения – пессимиста и оптимиста. Например, про стакан можно сказать, что он наполовину полон, а можно, что он наполовину пуст.

– А если предположить, что Соловьев не готовит никаких ловушек? Что, если он обладает важной информацией, которую хочет передать нам? Послушай, Алекс. Ты только что сам говорил, что что-то витает в воздухе, что в правительстве России происходят какие-то катаклизмы. Есть у тебя источники, из которых ты можешь черпать информацию об этих переменах?

Банич с сожалением покачал головой.

Эрин продолжила, оживившись.

– Так, может быть, это и есть необходимый нам источник? Может быть, стоит все-таки пойти на риск? Большая игра стоит свеч.

Банич был слишком непреклонен.

– Риск слишком велик. Я не хочу делать ставки на темных лошадок. Как бы ни была велика сумма выигрыша.

Теперь Эрин обратилась к Катнеру.

– Значит, так и решим? Так и пройдем мимо человека, предлагающего нам открыть потайную дверь и проникнуть в кремлевский "внутренний мир"? Имеем ли мы право упустить такой шанс?

Шеф разведывательной службы ответил ей не сразу. Он еще некоторое время размышлял, склонившись над лежащим перед ним на столе мятым листком бумаги. Когда он вновь поднял голову, то посмотрел не на Эрин, а на Банича.

– Должен вас огорчить, Алекс, но мисс Маккена, кажется, права. Все-таки нам придется сделать ставку на темную лошадку.

25 ИЮНЯ, НЕБО НАД АНГЛИЕЙ

Четыре дельтокрылых "Миража"-2000 пронеслись над волнообразной, сглаженной постоянными ветрами возвышенностью Лэмборн. Они летели так низко, что их тени, скользящие по земле, почти сливались с силуэтами самолетов. Трава на газонах и лугах вставала дыбом, школьники, только что пришедшие на первый урок, вскакивали из-за парт и кидались к окнам, но не успевали что-либо разглядеть, скаковые лошади, готовящиеся к утренней прогулке рысцой, вырывались в панике из стойл и мчались бешеным галопом по лужайкам.

Пилот ведущего "Миража" слегка нажал на рычаг, чуть поднимая нос машины вверх, так как перед ним постепенно вырастала гряда меловых холмов. Сто метров, двести, триста...