У Сорчи глаза были полны слез. Ей мучительно трудно было слушать его рассказ, заново переживать все вместе с ним.

Ренье сжал ее руки и посмотрел ей в глаза.

– Я увидел крест. Он светился, словно голубой уголек. Я не смог устоять. Я должен был до него дотронуться. И когда я это сделал, он меня обжег. Я понял, что крест висит на шее женщины, и с тяжелым вздохом вернулся к мучительной жизни.

Сорча видела его в том воспоминании, которое они разделили. Она сказала:

– И тут первый луч рассвета проник в мою келью, и первая чайка у меня за окном издала протяжный сладкий крик.

– Это действительно была ты, дорогая. – Он улыбнулся, и его улыбка была нежной и полной силы. Он поцеловал кончики ее пальцев. – Я знал, что это была ты.

– Да. Это была я.

Вытащив крест из-за ворота, она показала его Ренье.

– Я много лет не верил в Бога. Стоит ли уповать на Него и молиться Ему, когда Он обошелся со мной столь жестоко? Но теперь у меня есть свидетельства Божьей милости. У меня есть ты и твоя любовь, и я могу только ответно любить тебя. – Он показал ей метку, оставшуюся на обожженной ладони: – Не знаю, достаточно ли этого, но надеюсь, что да.

Она прижала пальцы к его губам.

– Я тоже не знаю. Но если ты будешь любить меня вечно, думаю, что достаточно.

Он поцеловал ее.

– Милая моя Сорча, что бы ни случилось, у тебя была помощь, о которой ты и не подозревала. Ты не заметила, кто стоит позади нас?

Она с трудом оторвала взгляд от Ренье и посмотрела на двух женщин, которые поддерживали ее во время поединка.

Блондинка. Маленькая. Женственная.

Брюнетка. Высокая. Стройная.

Обе в солдатской форме. Такие знакомые…

– Клариса? Эми?

Сорча очнулась от долгого кошмара одиночества и невыразимого страха.

– Сорча!

Они бросились к ней.

Она смеялась и плакала. Они лихорадочно обнимались и обменивались обрывками фраз, пытаясь за мгновение рассказать о том, что случилось за десять лет.

Клариса рассказала ей свою главную новость. Эми – свою.

– Мальчик? – переспросила Сорча у Эми. – Девочка! – воскликнула она, поворачиваясь к Кларисе.

Обернувшись, она увидела Ренье, стоявшего с двумя незнакомыми мужчинами. Все трое смотрели на них с любовью и нежностью.

– Простите меня! – Она поцеловала сестер. – Простите. – Она снова вернулась к Ренье и взяла его за руку: – Это ты привез их сюда?

– Как только мы добрались до Бомонтани, я отправил курьера, чтобы их пригласить. Им пришлось ждать весны, но…

– Ты такой добрый! Такой умный и необыкновенный! Я перед тобой в неоплатном долгу.

Она опомниться не успела, как снова оказалась в его объятиях. Он прижал ее к себе и поцеловал. Безыскусно. От всего сердца.

Она обвила его шею руками и отвечала ему, наслаждаясь, радуясь, отдавая все, что было в ее душе, потому что не могла иначе. Потому что они были единым целым.

– В мое время младенцам не разрешалось ходить по тронному залу. Их держали в детской, где за ними присматривали няньки, как и положено.

Королева Клавдия постучала тростью по мраморному полу и с укоризной посмотрела на свою правнучку. В ее время дети знали свое место, а коронование короля и королевы рассматривалось как церемония, достойная уважения, а не как цирк, где камеристки носятся по комнатам с зажатыми во рту шпильками, тронный зал завален горой нижних юбок, а все три ее внучки насмехаются над ней.

Малышка Сорча заулыбалась, демонстрируя пять безупречно белых зубов, и заковыляла прямо к королеве Клавдии.

– Заберите ребенка, пока он не обслюнявил мне платье! – потребовала бабушка.

Клариса подхватила дочку и ласково залепетала:

– Малышка Сорча собиралась пустить слюнки на шелковое платье бабушки? Собиралась? Правда собиралась?

– Клариса, она обслюнявит и твое шелковое платье, – сообщила Эми. – Осторожнее! Ну вот!

Длинная нитка слюней свесилась с губ малышки, и все три внучки королевы Клавдии радостно рассмеялись, будто ребенок сделал что-то умное. Королева Клавдия не могла понять, почему внучки, которых она растила, повзрослев, стали такими неотесанными.

Хорошо еще, что оказались плодовитыми. У Кларисы уже родилась малышка. У Эми был маленький сын, Сорча пока ничего не говорила, но королева Клавдия прожила достаточно долго, чтобы понять, почему Сорча выглядит такой цветущей. Она была уже на четвертом месяце своего династического долга. Этой зимой она обеспечит два королевства наследником.

Но сначала ей надо короноваться. Церемония начнется меньше чем через два часа, а никто из принцесс еще не готов, если не считать Кларисы. Но у той теперь на плече было пятно от слюней.

– Сколько еще времени вам понадобится? – спросила королева Клавдия.

– Мы все уже закололи волосы, а мне осталось только надеть платье. А Сорча ушла за ширму и жалуется на то, что корсет у нее слишком тугой. – Эми подмигнула королеве Клавдии самым неприличным образом.

Королева Клавдия разрывалась между желанием отчитать ее и подозвать ближе к себе, чтобы получить подтверждение беременности Сорчи.

Но тут Клариса спустила малышку на пол, и та снова потопала к королеве Клавдии.

– Кажется, она рано пошла? – спросила королева Клавдия.

– Очень рано, – подтвердила Клариса. – Но Миллисент, сестра Роберта, сказала, что он тоже рано пошел.

Ледяным тоном королева Клавдия заявила:

– Я уверена, все рано проявившиеся способности у этого ребенка унаследованы от нашей семьи.

Девушки снова рассмеялись:

– Конечно, бабушка.

Клариса подхватила малышку Сорчу и закружилась с ней.

– Обещай мне отправить ребенка в детскую хотя бы на время коронации! – сказала бабушка.

– Конечно, бабушка, – ответила Клариса и добавила: – Мы не хотим тебя огорчать.

– А, к дьяволу! – огрызнулась королева Клавдия.

Сорча вышла из-за ширмы. Клариса и Эми уставились на королеву. Все три внучки выглядели потрясенными.

– Бабушка! Ты хорошо себя чувствуешь?

Эми была искренне встревожена.

С того момента, когда Сорчу похитил этот разбойник граф Дюбелле и у королевы Клавдии заболела грудь, да так сильно, что на неделю она слегла, все семейство со страхом и надеждой ожидало самого худшего. Однако этого не случилось. И не случится. По крайней мере пока этот визит не закончится. И пока не родится наследник. И пока она не поедет в Италию и не согреет свои старые кости.

Наставив узловатый палец на Сорчу, королева Клавдия заявила:

– Если ей можно говорить «член», то мне можно говорить «к дьяволу».

Еще секунду сестры сохраняли возмущенный вид, а потом расхохотались:

– Конечно, бабушка, говори что хочешь.

Клариса была очень хороша: локон светлых волос падал ей на плечо, ярко-янтарные глаза лучились радостью, на шелковом платье чудесного голубого цвета почти не было заметно влажное пятно.

– Не упоминай сегодня ничьих членов, ладно, Сорча?

Как всегда, в Эми ощущалось озорство, но замужество и рождение ребенка успокоили ее лучше, чем могла надеяться королева Клавдия. Благодаря черным волосам и зеленым глазам она превратилась в настоящую красавицу.

– Я делаю это только для того, чтобы подразнить Ренье. – Сорча подняла руки, чтобы камеристка могла надеть на нее платье. Когда ее голова высунулась из ворота, она добавила: – После того как мы поженились, он стал таким скучным. Не разрешает мне убегать в го…

Она замолчала и бросила виноватый взгляд в сторону бабушки.

Королева Клавдия вздохнула:

– В город, в таверну, где ты пьешь бог знает что и поешь вульгарные песни?

– Да. Он хочет, чтобы я больше этого не делала.

Наряд Сорчи был сшит из белого атласа, отделан золотым позументом и украшен всеми орденами, какие когда-либо вручались их семье. На ней была огромная нитка жемчуга и жемчужные серьги. С высокой прической из рыжих волос, где в каждом завитке сверкала бриллиантовая шпилька, со спокойным и ясным взглядом синих глаз, Сорча казалась воплощением королевского достоинства.