Она схватила письма, увидела знакомый почерк, и глаза наполнились слезами.

– Но теперь, когда ты поймал меня в ловушку, обеспечил себе положение и армию и закрепил за собой право на корону, я не сомневаюсь, что найдется немало женщин, которые рады будут оказать тебе эту услугу. И пусть никому не нужная верность нашим брачным обетам тебя не останавливает. – Гордо вскинув голову, Сорча направилась к двери. Впрочем, обет, данный ради соблюдения государственных интересов, не следует блюсти. Короли доказывали это из поколения в поколение. Именно поэтому и происходят революции. Она захлопнула за собой дверь. Ренье потер грудь, пытаясь восстановить дыхание. В качестве финальной реплики эти слова прозвучали весьма внушительно, но он поклялся, что больше не допустит, чтобы хоть кто-то разговаривал с ним подобным тоном. Тем более его законная жена, которую он обхаживал, ласкал и целовал. Ей это с рук не сойдет.

Он распахнул дверь и услышал, как Сорча бежит вниз по лестнице и рыдает.

Ренье бесшумно закрыл дверь и остановился.

Он потер глаза.

Этот разговор прошел не так хорошо, как он надеялся.

Но, проклятие, до чего хорошо она выглядит, когда на ней надето платье!

Сжимая драгоценные письма, Сорча проковыляла вниз по лестнице и вошла в общий зал, где накануне царило веселье. Она увидела мужчин. Они сидели за длинными столами и прижимали ко лбу влажные тряпицы. Глаза у них налились кровью, руки дрожали.

Сорча обвела их гневным взглядом. Она ненавидела мужчин. Всех без исключения. Тупые мужланы. Отвратительные, глупые, грубые, мерзкие, тупые, тупые, тупые…

Резко повернувшись, она направилась на кухню. Надеясь, что там никого нет.

Но в кухне собрались женщины. Похмелье у них было таким же тяжелым, как у мужчин. Женщины медленно передвигались по кухне. Тулия жарила окорок и колбасу. Бабушка Санша помешивала кашу в кастрюле.

Все взгляды устремились на Сорчу. Все заметили ее растрепанные волосы, ее покрасневшее лицо, ее дрожащие губы.

– Ох, милая! – сказала Тулия. – Неужели было так плохо?

Сочувствие хозяйки постоялого двора стало последней каплей. Сорча больше не думала о том, кто ее видит и слышит: она больше не могла сдержать поток слез. Продолжая держать письма, она рухнула за стол, уткнулась лицом в локоть и снова расплакалась. Она оплакивала отца. Оплакивала сестер. Оплакивала годы одиночества. Оплакивала себя, потому что верила, искренне верила в то, что люди благородны и добры и если она будет видеть в них только хорошее, то все плохое уйдет. Она плакала из-за того, что так жестоко ошибалась.

Когда ее рыдания наконец начали стихать, она почувствовала, как чья-то рука скользнула в ее пустую ладонь. Это была худая рука с искореженными пальцами и истончившейся кожей. Подняв голову, Сорча заглянула в мудрые, печальные глаза бабушки Санши.

– Хватит плакать, – сказала бабушка Санша. – А то, не дай Бог, заболеете.

Роксанна помогла Сорче снять плащ и застегнула пуговицы, до которых Сорча не смогла дотянуться.

Тулия подала Сорче большой белый носовой платок:

– Высморкайтесь, ваше высочество.

– Слова «высморкайтесь» и «ваше высочество» не сочетаются. – Сорча энергично высморкалась. – Не зовите меня «ваше высочество». Не время. Зовите Сорчей. Просто Сорчей.

– Все женщины плачут после первой брачной ночи. – Бабушка Санша ласково сжала Сорче руку. – Это пройдет.

Сорча обвела взглядом женщин. Они закивали.

– Сначала бывает больно, и потом мужчина засыпает. Это быстро забывается.

Рея ободряюще ей улыбнулась.

– И даже если не становится лучше, так длится всего пару секунд.

Пиа шумно вздохнула. Женщины еще энергичнее закивали.

– Надо только помнить о мокром пятне на простыне, – добавила Ора.

– Или на боку!

Шутка Роксанны вызвала взрыв смеха, Но смех быстро смолк: все ждали, что скажет Сорча.

– Дело не в этом.

У Сорчи дрожали губы, и она не знала, как рассказать им о том, что случилось.

Ей не следует жаловаться. Они знают, кто она. Знают, кто Ренье, Но, как и Ренье, им нет дела до того, как она относится к этому браку. Они думают только о себе.

Однако Сорча не могла их в этом винить. Они надеялись, что Сорча и Ренье помогут им вернуться на родину. По этой же причине они хотели, чтобы Сорча была счастлива.

– Он не слишком быстрый. Это длилось часы.

Сорча вздохнула.

– Да. Медлительный мужчина хуже быстрого. Мой Гораций, упокой, Господи, его душу, прожил достаточно долго, иногда был медлительным, иногда быстрым.

Бабушка Санша знаком велела Тулии вставить кран в бочонок вина. Тулия наполнила оловянную кружку и шмякнула ее на стол перед Сорчей.

– Пейте. Вам полегчает.

Сорча посмотрела на запечатанные письма сестер, которые держала в руке. Они истрепались после долгого путешествия в седельной сумке Ренье. Она осушила кружку до дна.

Тулия снова наполнила кружку.

Бабушка Санша постучала о столешницу ногтем. Тулия налила кружку и ей. Обведя взглядом остальных женщин, она сказала:

– Нам всем надо выпить.

Пока наливали и передавали кружки, Сорча сломала печать на письме Кларисы.

Изящным почерком Клариса писала, что отчаянно соскучилась по Сорче, что постоянно за нее тревожится. Поведала о том, как они с Эми выживали, продавая косметические средства бабушки каждому, кто готов был за них заплатить.

Клариса сообщила ей о том, что Эми убежала, но заверила сестру, что они поддерживают связь и что у Эми все в порядке. Клариса писала, что у них с Робертом будет ребенок, и к тому времени, как он родится, она надеется, Эми уже будет дома.

Сорча заплакала и прижала письмо к груди.

Затем она вскрыла письмо от Эми. У Эми было настоящее приключение: она похитила маркиза и захватила в плен злодея. Она не задерживалась на подробностях (Сорча решила в ближайшее время узнать, как все было). Одно ясно. Эми обожает своего маркиза, и они тоже ждут ребенка.

У маленькой сестренки Сорчи будет ребенок! И очень скоро. Сорча просчитала месяцы на пальцах.

Сорча снова опустила голову на стол и зарыдала.

Она не была рядом с сестрами, когда они оказались в отчаянном положении и им грозила опасность. Она не спасала их от голода и не ограждала от нападений. Она не познакомилась с их избранниками. Не присутствовала на их свадьбах.

Однако сейчас Сорча плакала от облегчения.

Ее сестры живы и здоровы. Впервые за многие годы она могла избавиться от лихорадочного страха, не бояться, что они в нищете, больны или умерли. Ее сердце едва не разорвалось от радости.

Носовой платок, которым она утирала слезы, промок насквозь. Тулия сунула ей в руки холодное влажное полотенце, и Сорча приложила его к своим опухшим глазам.

Стол был заставлен кружками. Женщины сидели на скамьях, мрачно глядя на Сорчу.

Сорча пожала плечами, через силу улыбнулась и постаралась взять себя в руки.

– Вот вам доказательство того, что хороших мужчин не бывает, – заявила Пиа. – Уж если принц не может сделать свою жену счастливой, то что говорить о других?

– Не то чтобы мой муж был слишком быстрый, – сказала Сальвиния. – Я просто не чувствую, когда он его вставляет.

Раздался смех.

– Неужели он настолько маленький?

У Роксанны округлились глаза.

– Как молодая морковка, – заверила их Сальвиния. Теперь понятно, почему в ее глазах затаилась печаль. Сорча с силой выдохнула в носовой платок.

– У Ренье другая проблема. А что касается члена, одна из проституток у мадам Пиншон сказала, что он у Ренье высшего качества. Лучше не бывает.

– Он уже ходит по проституткам? – в ужасе воскликнула Тулия.

– Нет, это я к ним зашла. А Ренье пошел за мной сказать, что пора ехать.

Все женщины, находившиеся на кухне, поспешно приложились к своим кружкам. Тулия промокнула верхнюю губу и пробормотала:

– Жарко!

– Дело в том, что с той минуты, как он добился, чтобы меня выгнали из монастыря…