«Невозможно... применять оружие... в заселённых мирах, – ответил Князь. – Станет известно... контролёрам... грозит наказание...»

– Значит, у вас ещё работает какая-то мораль?

Князь не ответил.

Нестор посмотрел на Веру, встретил её ответный взгляд. В нём не было страха, только отчаянная решимость не уступать. Он подмигнул ей.

– Нас не догонишь, как поётся в песне?

Вера бледно улыбнулась, понимая, что он хочет её подбодрить.

– Жалко, что мы не киборги.

Нестор удивлённо посмотрел на девушку.

– Что ты имеешь в виду?

– Вспомнила фильм «Терминатор-3».

– А-а... действительно, были бы мы такими киборгами...

«Дробный тип сознания, – заговорил Князь, умудряясь удерживаться на ногах при любых кренах вертолёта, в то время как люди вынуждены были цепляться за леера и скамейки. – Человеческое тело... уникальный инструмент... позволяет творить... диапазоны форм... все, что доступно разуму и воле... Не надо технологий... глупо... всё внутри вас... технологии ограничивают...»

Дорик, Вера и Нестор переглянулись.

Оглянулся и второй пилот, которому показалось, что он слышит голос пришельца.

– Кто это сказал?

– Он, – показал глазами Нестор.

– Умный парень.

Перед носом вертолёта вновь сформировался прозрачно-блестящий вихрь: НЛО подставлял свой борт, намереваясь таким образом заставить пилотов сделать «наезд», то есть «налёт».

Первый пилот, крикнув что-то нечленораздельное, попытался отвернуть машину, но не смог.

Винты Ка-56, чиркнув по зеркально-прозрачной обшивке «тарелки», разлетелись сверкающими брызгами.

Вертолёт дёрнулся, начал падать.

К счастью, до земли было недалеко, всего метров пятьдесят, да и упала машина на склон сопки, по которому и соскользнула в ложбину, поросшую корявым кустарником.

Нестор удержался на леерах, хотя в голове у него загудело от удара. Хватаясь за какие-то ящики и скамейки, добрался до Веры, помог ей подняться. Огляделся.

Дорика в отсеке не было, Князя тоже. Дверца отсека отсутствовала вовсе. Пилоты в смятой кабине уцелели, судя по их шевелению, хотя им пришлось тяжелее всех: вертолёт ударился о сопку носом. От блистера не осталось ни одного целого кусочка.

– Вылезаем!

– Где Дорик? Вывалился?!

– Успел выскочить.

Нестор подал Вере руку, и они протиснулись наружу через проём отломленной при ударе двери.

Дорик, раздувая ноздри, стоял на камне в десяти шагах от вертолёта и смотрел на Князя, который непостижимым образом взобрался на крутой гребень. В данный момент пришелец выглядел как медведь, одетый в крупночешуйчатый, отливающий золотом комбинезон. Человеческими в его облике были только руки, которые он раскинул в стороны.

Над ложбиной выписывал пируэты инопланетный космолёт, бликуя на солнце мгновенными зеркальными всполохами.

Нестор сначала не понял, почему НЛО, не обращая внимания на беглеца, мечется зигзагами в воздухе, потом всё накрыла волна тугого рёва и грохота, и альпинист увидел над деревьями мелькнувшую стремительную стрелу самолёта и понял: лётчики не подвели! Два классных истребителя Су-35 устроили боевой танец с пришельцами и не давали им ни малейшего шанса довести до конца своё чёрное дело.

Две бледные трассы прошили воздух: это заработала пушка первой боевой машины.

НЛО увернулся, но подставился под трассу второго самолета.

Сверкнувшие стрелы ракет заставили НЛО сделать невероятный кульбит, но ещё две ракеты вырвались из пусковых контейнеров первого истребителя и вонзились в дно «тарелки».

Сверхскоротечный бой закончился.

Вспышка ярчайшего света резанула по глазам людей, наблюдавших за боем.

Волна гула, свиста и ядовитого шипения ударила по ложбине, переворачивая вертолёт, разбрасывая камни, валя наблюдателей с ног.

Нестор, которого ударная волна отбросила от Веры на несколько метров, перевернулся на живот, поднял голову.

Князь устоял!

Его фигура с вытянутыми в стороны руками олицетворяла собой самый настоящий крест смирения: он ждал смерти, – и Нестор мимолётно подумал, что христианский крест вовсе не является символом защиты. Он всегда был символом смерти!

Последние тающие клочья огня долетели до земли.

Два истребителя пролетели над ложбиной, один покачал крыльями: им, очевидно, управлял брат Дорика.

Самолёты улетели. Садиться им было негде.

Стало совсем тихо.

Дорик, исцарапанный, вылез из кустов и кинулся было вверх по склону к Князю. Тот уронил руки, сел – как бы стёк на землю струёй металла.

В головах людей родились шелестящие «звуки» его мысленной речи.

«Почему вы спасать меня?»

– Да потому что мы всегда помогаем слабым! – взорвался Дорик от переполняющих его чувств.

«Я не есть слабый».

– Они хотели тебя...

– Подожди, – оборвал приятеля Нестор. – Мы спасли тебя, потому что неправильно, когда кто-то на твоих глазах убивает себе подобного без суда. Даже если тот виноват в преступлении.

«Я чужой для вас».

– Свой ты или чужой – пусть решает следствие.

«Они вернутся».

– Ну так что ж? – заулыбался Дорик, ища взглядом поддержки Нестора. – Нам есть чем их встретить.

Из вертолёта наконец выбрались абсолютно обалдевшие от всего случившегося пилоты. Вид у них был уморительный.

Альпинисты посмотрели на них, Дорик засмеялся, а Нестор подал руку Вере, и они полезли по склону ложбины к Князю, веря своим чувствам и всему тому в душе, что делало их людьми.

25 декабря 2007 г.

Ручей, текущий ввысь [9]

Некто, известный тут как Дымов, первый заместитель министра, против обыкновения задержался в офисе на Смоленской на целых два часа, отпустив весь свой аппарат. Ещё и ещё раз он вчитывался в текст заявления, с которым завтра предстояло выступить его шефу. Заявление было важным, и следовало не раз и не два обдумать и взвесить каждое слово – не только со своей позиции, но и с точки зрения тех, кому заявление адресовалось: Государственного секретаря Штатов, а через него – президента. Тут всякая неточность могла привести ко множеству осложнений.

Наконец он внёс последнее исправление, закрыл текст, предварительно закодировав его и выставив защиту. Взял кейс, перекинул через руку лёгкий плащ, запер кабинет. Спустился на лифте, каким пользовались лишь высокие чиновники, попрощался с дежурным. Одинокий лимузин ждал у подъезда, шофёр Пал Семёныч, находившийся в полудрёме, встрепенулся на приглушённый шорох отворившейся двери, выскочил, открыл дверцу машины. Поодаль два мотоциклиста распрямились в сёдлах, запустили моторы. Дымов сел на заднее сиденье, кейс положил рядом, сказал: «Домой, Семёныч», поднял внутреннее стекло и расслабился, прикрыв глаза, словно отдыхая в медитации, пока автомобиль плыл вслед за расчищавшими дорогу мотоциклами, – отключился от внешнего мира ровно настолько, сколько требовалось машине, чтобы добраться до дома. На самом же деле он думал о том, почему не появился сегодня человек – вот именно, человек – с необходимой информацией. Варианты ответа возникали в уме, но хороших среди них не было.

Внутренние часы чиновника действовали в любых условиях с секундной точностью. Так что он открыл глаза в нужный миг – одновременно с замедлением хода перед полной остановкой. Рядом с подъездом.

Рядом с чем?

Лимузин и в самом деле затормозил. Но знакомого подъезда в поле зрения не оказалось. Как и самого дома. Как и привычного городского пейзажа с универсамом на углу. И самого города тоже.

Кругом были деревья. Кусты. Машина остановилась на небольшой поляне, покрытой густой травой. Где-то неблизко светил одинокий фонарь. Сумерки успели уже перейти в ночь.

Дымов нажал кнопку, чтобы спросить шофёра:

– Семёныч, куда это ты меня завёз?

– Куда надо, – ответил шофёр непривычно резко и как бы с усмешкой в интонации. И добавил: – Пришла пора поговорить по душам. У кого есть душа, понятно.