– Но и перенести тебя в горы я не могу.

– Не можешь или не хочешь?

– Я не позволил Расмусу убить тебя, придумав эту игру, – объяснил Орвар. – Но нарушить правила не имею права: я помогу тебе, он – твоему преследователю.

– Расскажи мне о Леннарте, – попросила Гаруса. – Ты не видишь будущего, зато хорошо знаешь прошлое. Кто этот наемник?

– С его помощью я получил много пищи, – осклабился Большое Брюхо. – Остальные его характеристики ты слышала: туповат, но честен. Упрям. Хороший воин. Леннарт мечтал стать рыцарем, но кто же посвятит простолюдина? Он немного озлоблен, но в глубине души еще надеется на чудо.

– Почему он Изгой?

– Потому что не такая скотина, как остальные человеки.

– Почему он рискнул погнаться за мной накануне Отига?

– Потому что ему сказали, что ты украла ребенка.

– Для него это важно?

Орвар не ответил. Оторвал кусок мяса и принялся жевать, выразительно глядя на Гарусу: разве и так непонятно?

– Леннарт мечтал стать благородным рыцарем... – задумчиво протянула нигири.

– Да, – подтвердил толстяк.

– Честь для него не пустой звук.

– Возможно.

– Пытаясь спасти ребенка, он не испугался Отига...

Решение пришло внезапно. Обрушилось лавиной, захватило разум и твердо заявило: «Я – правильное!»

– Я знаю, что потребовать за остатки магии, – решительно произнесла Гаруса. – Наложи на ребенка чары на остаток пути: пусть любой, кто его увидит, принимает его за сына моего народа.

Несколько секунд толстяк обдумывал слова женщины, а потом вдруг заржал. Не засмеялся, не захихикал, а именно заржал. Как конь. Как человек, услышавший невероятную шутку.

– Ты умна, Гаруса! Этот кретин Углежог даже не представляет, насколько ты умна!

– Ты сделаешь?

– Разумеется! – Он вытер слезы рукавом собачьей шубы: – Я сделаю, Гаруса, я все сделаю. И... – Орвар помолчал. Стал серьезен. И даже проникновенен. – Я ведь по-разному могу грызть. Могу дробить каждую косточку, причиняя невыносимые страдания. А могу лишь коснуться, собирая ненужную больше плоть. Твои кости я обглодаю очень аккуратно, Гаруса. Ты ничего не почувствуешь, ты просто уснешь. И еще я дам знать твоим родичам, они позаботятся о твоем четвертом сыне.

– Это больше, чем я просила.

– Это все, что я могу для тебя сделать.

Сердце Изгоя громко стукнуло и провалилось в ледяную бездну.

Дрожащими, в один миг ставшими непослушными пальцами Леннарт развернул первый слой многочисленных одеял и увидел беличьи ушки с пушистыми венчиками кисточек и синие, точно тысячелетний лед Грейсварангена, глаза.

Ясные, незамутненные глаза маленького нигири.

Староста Гунса не врал, но и всей правды не сказал. Вор действительно украл ребенка, но своего ребенка. Мать спасала дитя.

Изгой скрипнул зубами и едва удержал рвущиеся наружу ругательства – он никогда не сквернословил при детях. Чувствуя себя последним дерьмом, Леннарт посмотрел на мертвую женщину, на горы, к которым она так спешила, и вновь встретился взглядом с младенцем.

– Птик-чик-мирк.

– Да, – глухо согласился наемник, – вполне возможно.

Каким образом кроха попала к директору королевской труппы? Что он собирался делать с младенцем нигири? Какая разница? Леннарту было плевать на это. Даже если малыша везли к самому королю, даже в этом случае.

Плевать.

– Я виноват перед тобой, маленький нигири, я крепко перед тобой виноват. Я не смогу ничего исправить, но... но будь я проклят, если не закончу путь твоей матери.

Леннарт из Гренграса по прозвищу Изгой взобрался в седло и, осторожно прижимая сверток к груди левой рукой, направил жеребца к Мышиным горам.