Молчит и всем известный генерал Зельц. Молчит и трет подбородок знаменитый ас майор Тыгдымов. Капитан Новиков тоже присутствует. И еще несколько офицеров. Один из них разглагольствует перед демонстрационным экраном, а на нем – светящиеся точки, много точек. Боевые единицы. Эскадра, не меньше. Вьются вокруг обозначенной пунктиром сферы, как мошки возле абажура.

Вот она – сфера. Глухая зона.

Моя цель.

– Повторяю, вам надлежит подойти к объекту на минимально возможное расстояние. Поскольку объект не излучает и не отражает никаких волн или частиц, навигация возможна либо по маякам, либо – как паллиатив – по звездам. Знакомая вам капсула типа «москит» оснащена дополнительным...

И так далее.

Запоминаю. Оружия у меня на борту, разумеется, не будет – зато будет внешнее управление на случай, если я опять выкину какую-нибудь штуку.

А я выкину?

– Мы ценим вашу готовность к сотрудничеству, – продолжает свою речь оратор в погонах. – В случае успешного исхода все обвинения с вас будут сняты.

Трудно сказать, что он разумеет под успешным исходом. Боюсь, он и сам этого не понимает. Ему по должности не положено.

Генерал Зельц важно кивает. Полковник Горбань не смотрит на меня. Кажется, все присутствующие уверены: я с радостью ухвачусь за предложение и сделаю именно то, чего они от меня хотят.

И это мне не нравится.

По краю черноты – Центавр, Индеец, Летучая Рыба. Искры звезд гаснут, коснувшись непроницаемой сферы. Глухая зона рядом. Она наплывает на меня, или, вернее, я подплываю к ней, как инфузория к киту – масштабы схожие. Погасла желтая альфа Центавра. Я приближаюсь. Когда чернота закроет полвселенной, я коснусь глухой зоны – но только этого не произойдет. От меня ждут большего, чем бесславное и бесследное исчезновение в черной западне, откуда не возвращаются зонды.

Кто я?

Чрезвычайный посол? Чувствительный датчик? Наживка?

Майор Тыгдымов – видимо, фрондер в душе – единственный из всех пожелал мне удачи и хлопнул по плечу. Чего там, мол. Коллеги. Оба бывали в передрягах.

Торможение – струи ионизованной ртути рвутся из носовых сопел. Все та же ртуть... Если люди не перейдут на какое-нибудь другое рабочее вещество для ионников, им не придется долго ждать нового визита истерзанного паразитами космоида. Явился один – повадятся и другие.

Ну и ладно. Мне-то что за дело?

Гаснут звезды. Уходит за край глухой зоны созвездие Жертвенника. Оно не для меня. Я не жертва, поскольку не ощущаю себя таковой. Я свободен, и мне нисколько не страшно. Вот генерал Зельц, полковник Горбань, майор Тыгдымов, капитан Новиков – жертвы. Своего страха, во всяком случае.

Кончилось торможение, и звезды по краям черноты перестали гаснуть. Я на месте.

И это называется минимально возможным расстоянием? Я мог бы подобраться и ближе. Но пеленги на маяки те, что надо.

Чуть-чуть подрабатывают ионники, компенсируя притяжение Солнца, весьма слабое на таком удалении. На угольно-черную сферу, раскинувшуюся передо мной, оно вообще не действует, ну а мой кораблик – иное дело.

Тот самый кораблик. Камилла, ты жива?

– Готова служить, капитан.

То-то же.

Разумеется, она готова повиноваться мне с известными ограничениями, но спрашивать ее об этом бесполезно. Скорее всего, она сама о них пока не знает.

– Камилла, мне нужны характеристики объекта.

Секундная заминка – и ответ с оттенком снисходительности:

– Прошу уточнить, о каком объекте идет речь.

– О том, что прямо передо мной. О глухой зоне.

– Названный объект отсутствует.

Камилла не видит его. В ее понимании зрение – это ловля света. Если объект не испускает частиц и волн, значит, объекта не существует. То, что чернота закрыла полнебосвода, ее не волнует – оставшихся навигационных звезд еще предостаточно. Звездные поля тоже никуда не делись, и по их покрытию объектом можно рассчитать, что его и меня разделяет совершенно ничтожное расстояние – около десяти километров. Но объекта, с точки зрения Камиллы, не существует.

Мозг моего кораблика не свихнулся. Он просто так устроен.

Ждать мне, вероятно, предстоит очень долго. Ничего, я никуда не спешу... Можно расположиться поудобнее и предаться безделью в ожидании той минуты, когда гостю приспичит как-либо повлиять на меня.

Ага, как же. Делать ему нечего – только забавляться с такими микроорганизмами, какими ему, наверное, кажутся люди, если только он наделен сознанием и органами восприятия. Я не ощущаю ровным счетом ничего.

Лишь гадаю, какие ощущения могли бы последовать в случае... Тьфу, да в каком случае? Ничего же не происходит!

Эй, дура черная, шарообразная, тьма непроглядная, ты зачем здесь?

А ведь и правда, было время, когда не исключалось: где стадо, там же поблизости обретается и пастух. Было такое время – и кончилось. Никто и нигде не встречал существ, пасущих стада космоидов. Они оказались чем-то вроде наших китов – свободными, пусть и не слишком разумными, существами, не нуждающимися ни в каких пастухах. А может быть, мы все-таки ошибались?

Сначала визит космоида, затем появление глухой зоны... Не бывает таких совпадений! Это чувствуют все: Новиков, Горбань, Тыгдымов, Зельц... Чувствую это и я.

Итак... пастух?

Почти наверняка он не из нашей Вселенной – это следует из его свойств. Вот и вопрос: зачем «потустороннему» существу пасти космоидов, являющихся частью нашего, и только нашего, мира?

Никто не станет гонять стада ради удовольствия. Пастухи пасут скот для какой-то насущной выгоды. В чем тут выгода? Не разглядишь и в кварковый микроскоп.

Кроме того, пастух может отправиться на поиски отбившейся от стада овцы, но коль скоро овца обнаружена, ее следует гнать к стаду. Почему в таком случае глухая зона не спешит вслед космоиду, а мертво зависла на периферии Солнечной системы?

Нет, это не пастух...

Быть может, наблюдательное окно из той вселенной в эту? Дверной глазок поперечником с планету земного типа? Снова неясность: почему он неподвижен? Чего ждет? Меня, что ли? Ой, сомнительно...

Допустим, это не глазок, а дверь. Приглашение войти. Ага, нашли дурачков! После того как ни один из посланных туда автоматических зондов не вернулся, даже генерал Зельц не отважится приказать кому-либо из подчиненных сесть в капсулу и пересечь границу глухой зоны. Разве что доброволец... вроде меня.

Бьюсь об заклад, они держат этот вариант в запасе на крайний случай. Третий час я вишу перед глухой зоной, и ровным счетом ничего не происходит. Каждые полчаса меня вызывают на связь, и я бубню, что все в норме. Мое состояние контролируется – идет телеметрия. Если я наживка, то «рыба» на меня не клюет. Если я подопытный кролик, то в чем проявляется то или иное воздействие объекта на меня? Нет воздействия. Не фиксируется.

Возможный вариант: передо мной не глазок и не дверь в иную вселенную, а просто западня. Ловушка на мотыльков, заброшенная к нам оттуда. Там меня осмотрят, исследуют, наколют на булавку и выставят в музее. Но странное, однако, место выбрали те существа для ловушки! Почему бы не поставить ее поближе к Земле? Промахнулись на первый случай по неопытности? Или ориентировались на ртутный выброс?

Глупо как-то...

Не прошло и трех часов, а мне уже надоело. Мысленно приказываю Камилле отодвинуться от объекта на километр. Слабое шипение вырывающихся в пустоту струй, едва заметная перегрузка... приказание выполнено.

– Пеленг на маяки не соответствует расчетному, – укоризненно замечает Камилла. – Исправить?

– Валяй.

Капитан Новиков сейчас же интересуется смыслом этих эволюций. Отвечаю, что, мол, я проделал маленький эксперимент с целью привлечь к себе внимание объекта.

– Настойчиво советую вам не проводить таких экспериментов без приказа, – очень сухо молвит Новиков. – Как поняли?

– Понял.

Думаю, он тоже понял, что мой маленький эксперимент имел иную цель: удостовериться в том, что управление кораблем все еще в моих руках. До поры до времени.