– Ты из Сент-Луиса? – удивился Бен.

– Ага.

Бен погрузил руки в мыльную пену.

– А как ты оказалась в Тулсе?

– Это... длинная история.

– Я не тороплюсь.

– Какая вам разница? – огрызнулась Трикси. – Никого никогда это не интересовало.

Бен опустил в пену грязный стакан.

– Может, просто ты имела дело не с теми людьми.

– Да тут и рассказывать-то нечего. Нет, правда, банальная история... Все началось с моего отчима.

– Не поладила с отчимом?

– Он бил меня. Приставал. Все время.

Бен подал Трикси чистый стакан.

– Да?

Трикси взглянула на Бена как-то немного смущенно.

– Знаете, я ведь никогда не говорила об этом вслух – вам первому. Я имею в виду, вот так прямо. Мне тогда было неизвестно и непонятно ни то, что он делает, ни зачем, ни как это называется.

– Когда начались его домогательства?

– Сразу, как они поженились – моя мать и он. Три года назад. Он все время приставал. Сначала просто норовил потрогать меня, отпуская всякие грязные шуточки. Спрашивал, не хочу ли я принять с ним душ. Подмигивал. Щипал.

С каждым днем становилось все хуже и хуже. Как-то раз вечером у отчима были гости: собрались какие-то мужики, он сказал, что друзья. Они напились и накурились травки до одурения.

Отчим пришел ко мне в комнату и предложил пойти к ним. Я не хотела, но он заставил меня. Мамы не было дома. Он притащил меня в гостиную. Я никогда раньше не пробовала спиртного, но они заставили меня выпить целый стакан. Потом взяли в кольцо, стали меня лапать, полезли под платье...

Она отвернулась.

– Это был какой-то ужас. Я не понимала, что они делают.

Будто все происходило не со мной или во сне. Понимаете?

Потом я, должно быть, потеряла сознание. И пришла в себя только на следующее утро.

Трикси долго терла стакан, словно хотела протереть его до дырки.

– Когда я очнулась, то увидела, что совершенно голая – ни одежды, ни ночной рубашки. Потом до меня дошло, что я не в своей комнате. Это была его комната и его кровать. Затем... – Она поставила стакан на стол. – Затем я увидела его рядом с собой, он тоже был голый.

Трикси закрыла глаза, пытаясь скрыть слезы.

– Я думала, что не вынесу этого. Мой мозг отказывался верить... Но это было так. Я поднялась и увидела с другой стороны одного из приятелей отчима. Он тоже был без одежды.

Бен молча опустил в мыльную пену еще несколько грязных тарелок. Он не мог найти нужные слова. Да и что тут скажешь?

– Я не знала, как поступить, но и оставаться там была не в силах. Одевшись, я выбежала из дома. Что делать? Куда идти?

Денег нет. Куда податься? Я просто бродила по улицам. Пару часов спустя он нашел меня, схватил за волосы и затолкал в машину. Дома мне здорово досталось. Он избил меня. Я вся была в синяках и кровоподтеках. Этот шрам на переносице – память о том дне. Мать все это время была дома, я звала ее, но она не сказала ни слова – не хотела вмешиваться. Она тоже боялась его.

– Тебе надо было пойти в полицию, – сказал Бен.

– Я пошла, через неделю. Отчим сообщил, что у него опять соберутся гости и я тоже должна быть там. Развлечься, как он выразился. Вообразить, что весь этот ужас повторится? Нет. Я не переживу такое снова. Просто умру – я была уверена в этом.

Тогда-то мне и пришло в голову пойти в полицию. Они отвели меня в комнату, где находилось четверо полицейских, и я рассказала им все, что отчим со мной сделал. Несколько раз рассказывала. Меня как будто прорвало, сама удивлялась. Я выложила им все.

– И что же?

Ее губы скривились и дрожали.

– В полиции мне не поверили. Ни один из них. Они сказали, что я все выдумываю.

– Поверили или нет, они обязаны были проверить.

– Да. Они так и поступили – позвонили отчиму. Я умоляла их не делать этого, но они позвонили. Он приехал разъяренный. Его привели в ту же комнату. Конечно же он все отрицал – тоже мне, неожиданность!

– Тебе надо было найти свидетелей.

– Каких свидетелей? Никто не знал об этом, кроме его собутыльников и моей матери. А разве они скажут? Все было против меня. В полиции, конечно, поверили отчиму.

– Были слушания в суде?

– Да. – Трикси лихорадочно вцепилась в край стола. – Отчим нанял какого-то адвоката, своего знакомого. Это был просто цирк с клоунами. Он договорился с судьей и полицейскими, чтобы не было никакой экспертизы. Объяснил, что у меня тяжелый характер, постоянные проблемы с дисциплиной... Потом что-то говорил судья. Я ничего толком не поняла. Во всяком случае, меня вернули в семью, к отчиму. Представляете? И ничего нельзя сделать. Суд постановил, что я должна жить дома с матерью и отчимом, с человеком, который... который... – Трикси снова отвернулась и вытерла полотенцем глаза.

Бен кашлянул. Он хотел успокоить ее, утешить, сказать, что он все понимает. Но не знал, как начать.

– Иногда в системе правосудия... тоже бывают сбои.

– Правосудие? – злобно воскликнула Трикси.

Бен взял из ее рук тарелку, закрыл воду и повел девочку в гостиную. Трикси упала на софу рыдая. Бен сел рядом с ней, ожидая, когда она успокоится.

Трикси долго не могла прийти в себя. Наконец она немного успокоилась и Бен смог задать следующий вопрос:

– Ты вернулась домой?

– У меня не было выбора. Они буквально посадили меня в машину вместе с отчимом. Как только мы отъехали на такое расстояние, что нас никто не мог видеть, он ударил меня по лицу. И пообещал разобраться со мной дома.

Бен судорожно глотнул. Он боялся спрашивать о том, что произошло дальше.

– Перед тем как войти в дом, отчим повернулся ко мне с таким лицом, что казалось, он убьет меня, задушит собственными руками. И тогда я ударила его ногой в пах. Он не ожидал этого. Удар получился сильным. Пока эта сволочь каталась по полу, я вытащила у него из кармана бумажник и убежала.

На автобусной остановке я нырнула в первый попавшийся автобус и ехала, ехала... Так и оказалась в Тулсе.

– У тебя есть какие-то родственники в Тулсе?

– Нет. У меня вообще нет родственников. Во всяком случае, я о них не знаю. Потом у меня кончились деньги. На автобусной станции я познакомилась с одним человеком, который работал на Сонни.

– Сонни... твой хозяин?

– Да. Когда нет денег, не приходится выбирать. Перспектива умереть от голода или замерзнуть казалась мне еще хуже.

Я внушила себе, что со мной обязательно случится что-нибудь ужасное. Но больше всего я боялась, что меня вернут к отчиму. Сонни казался мне единственной надеждой. Он обещал опекать меня, заботиться...

– Если ты будешь работать на него.

– Да. Мне это не понравилось, но что было делать? В моем возрасте на работу не устроиться даже в "Макдональдс". Сонни и то с трудом согласился взять меня.

– Не понимаю почему?

– Он требует, чтобы все девушки проходили медицинский осмотр, особенно вначале. Не хочет проблем. Я не могла пройти осмотр, потому что у меня не было никаких документов. Слава Богу, Бадди помог. Да вы уже знаете его. Он – мой лучший друг.

Единственный друг, правда. Бадди выдал себя за моего отчима.

– И ты прошла медосмотр?

– Конечно. С тех пор я начала работать. Согласна, это не самое лучшее занятие и уж совсем не то, о чем можно мечтать.

Но, во всяком случае, я не голодаю. Пришлось идти на компромисс.

– Некоторые компромиссы... – Бен секунду помолчал, подбирая слова, – очень рискованны.

– А-а, вся жизнь – сплошной риск. Если не верите, попробуйте перейти улицу.

– Сколько времени прошло с тех пор, как ты ушла из дома?

– Больше года.

Бен опустился на софу. Больше года. Двенадцать месяцев.

Триста шестьдесят пять дней на улице.

– Трикси, прости. Но я бы хотел...

– Это мне надо просить у вас прошения. – Трикси вытерла слезы и улыбнулась. – Вы – отличный парень. Правда, добрый.

– Любой на моем месте посочувствовал бы тебе.

– Не думаю, что это так. Послушай, пойдем... – Она кивнула головой вверх, туда, где располагалась спальня. – Ты хочешь... ну, знаешь, хочешь пойти наверх?