– Взять интервью!

– Какое интервью?.. Не принимай меня за идиота!

– А ты не допрашивай меня, как в милиции! Я ничего плохого не сделала! – крикнула Кира, неожиданно перейдя на «ты».

– Хорошо, – взял себя в руки Ворохтин и спокойным голосом повторил: – Ты можешь сказать, зачем сюда приплыла?

– Взять у Ботаника интервью, – упрямо повторила Кира. – У меня материал получается однобокий, понимаешь? Мало фактуры! То, что они говорят в камеру, никому не интересно. То, что говорит Саркисян, тем более неинтересно. Нужна личная беседа с каждым игроком.

– А у Лагутина что ты делала?

– То же самое!

– Почему же в таком случае драпала от меня?

– От тебя! – нервно рассмеялась Кира и всплеснула руками. – Извини, не разглядела в темноте, что это был ты! Как попрет на меня из темных кустов, да еще с криком! Скажи спасибо, что у меня разрыв сердца не случился!

Нервно сжимая и разжимая кулаки, Ворохтин пристально смотрел девушке в глаза. Ее в самом деле трудно было в чем-либо заподозрить, но он настолько был настроен на встречу с убийцей, что никак не мог успокоиться.

Он присел перед ней и молча принялся расстегивать пуговицы на ее плаще.

– Ты что делаешь? – удивилась она, но сопротивляться не стала – поступок спасателя не столько рассердил ее, сколько развеселил.

– Жарко около костра, – ответил Ворохтин, снимая плащ с плеч девушки. Он отряхнул его от росы, осмотрел со всех сторон и повесил на сучок.

– Это тоже будешь снимать? – спросила Кира и коснулась пальцами «молнии» на штормовке.

Ворохтин сплюнул, посмотрел на часы, а потом перевел взгляд в темноту.

– Журналистов есть за что не любить, – произнес он. – Потому что они всегда лезут куда не надо, причем не вовремя. Что мне с тобой теперь делать? Тоже связать и в кусты?

– Что значит связать? – не поняла Кира, но Ворохтин не стал уточнять. Его тщательно продуманная операция с треском провалилась. Бурный диалог с Кирой наверняка можно было услышать далеко вокруг острова. Хитрый и опытный убийца в эту ночь сюда уже не сунется.

– А ты почему здесь? – в свою очередь начала допрос Кира. – И куда, черт возьми, подевался Ботаник?

Молчать и тем более лгать не было смысла. Ворохтин признался:

– Я надеялся встретиться тут с убийцей. Но ты все испортила.

– Я испортила? – усмехнулась Кира. – Надо же! Предупредил бы, что собираешься устроить здесь засаду. А то начал врать: еду к жене, на ночлег, ой-ля-ля!

И она, встав на цыпочки и вытянув вперед руки, словно держала край невидимого платья, изобразила, как Ворохтин идет на ночлег к жене.

– Ты, пока плыла сюда, не заметила лодки или еще чего-нибудь подозрительного? – спросил Ворохтин, улыбаясь, но тем не менее настороженно поглядывая по сторонам. Смутное беспокойство не оставляло его. В его душе поселилось странное чувство, словно он пропускает нечто очень важное.

– Лодки? – переспросила Кира и отрицательно покрутила головой. – Лодки не видела. Зато видела бо-о-ольшой противоракетный крейсер. Нацелив орудия на остров, он шел сюда под всеми парами: чаф-чаф-чаф. Боевые расчеты заняли свои места. И капитан скомандовал: по острову, ядерными, мелкокалиберными – пли!!

Ворохтин смеялся. Смех давался ему легко, как любому человеку, чьи нервы напряжены до предела.

– Мне нравится твой юмор, – сказал он.

– Только юмор? – обиженным голоском произнесла Кира. – А больше – ни-ни? Ведь я сама тоже ничего!

– Ты просто чудо! – согласился Ворохтин. – Особенно на необитаемом острове, где выбор девушек относительно небольшой.

– Да! – кокетливо ответила Кира. – Выбора у тебя нет. А потому придется довольствоваться мною. Между прочим, если бы каждая супружеская пара жила бы на необитаемом острове, не было бы ни измен, ни разводов. Как у Адама и Евы.

– Не думал, что сегодня мне свалится на голову такое счастье, – сказал Ворохтин и взял Киру за руки.

– Э-э! Тебе сегодня еще не такое счастье свалится на голову! – заверила Кира. – А если честно, ты хотел бы остаться на этом острове со мной? Почему Саркисян не придумает новое шоу, в котором участвовали бы пары?

Она мягко положила руки ему на плечи и заглянула в глаза.

– Я обязательно подкину ему эту идею, – ответил Ворохтин, обнимая Киру за талию.

– А зачем ее подкидывать? Шоу в принципе уже закончилось, и надо без всяких пауз начинать новое… Ой, что ты меня щупаешь и щекочешь? С талией у меня все в порядке… Между прочим, соотношение объема груди, талии и бедер… ой-ой-ой, щекотно!

Кира захихикала. Ворохтин коснулся пальцами «молнии» на ее штормовке. Девушка не проявила никакого беспокойства.

– Какое соотношение у тебя, говоришь? – спросил он, расстегивая «молнию» до конца.

– Почти как у Венеры Милосской! Я скульптуру в Эрмитаже тихонько обмерила, а потом сравнила… А хочешь анекдот? Попали на необитаемый остров русский и француженка. В первую же ночь русский говорит…

Он стянул с нее штормовку. Кира не сопротивлялась, только поправила съехавшую с плеча резиновую лямку. Ворохтин замер перед девушкой, глядя на подтяжки наплечной кобуры, которые пересекали ее грудь.

– Это что? – произнес он и повернул девушку, словно манекен, к себе боком.

– Последний писк моды, – пояснила она. – Правда, для полного шика не хватает пистолета… Что ж ты остановился? Еще что-нибудь с себя снять?

– А где же пистолет?

Кира вздохнула.

– Все вы, мужики, такие! – капризно произнесла она. – Я с ним о любви, а он о пистолете… И вообще, у меня такое ощущение, что я раздеваюсь перед зрителями!

Она оттолкнула Ворохтина от себя и быстро подошла к камере, закрепленной на дереве. Потянулась к ней рукой и поцарапала ногтем переднюю панель. С панели отвалился маленький кусочек засохшей глины, и оказалось, что под ним горит красная лампочка. Камера была включена, и шла передача изображения.

– Ну вот, – пробормотала Кира. – Я же говорила, что чувствую зрителей!

Она выключила камеру, отсоединила от нее аккумулятор и закинула его в кусты.

Слишком много произошло событий, которые Ворохтин не в силах был объяснить. Он смотрел то на Киру, то на камеру и не знал, что сказать. Появление на острове девушки, кобура под ее рукой, работающая камера… Что все это значило? Чья сейчас разворачивалась игра?

Кира отряхнула ладони и зябко повела плечами.

– Я без штормовки все равно, что голая! – сказала она и требовательно протянула Ворохтину руку. – Так куда все-таки подевался Ботаник? Он еще живой или уже мертвый?..

– Что? – прошептал Ворохтин и, швырнув штормовку на траву, кинулся в глубь острова. Его глаза успели отвыкнуть от темноты, и Ворохтин бежал почти вслепую. Ветви безжалостно стегали его по лицу, под ноги, как назло, попадались корни и коряги, и он несколько раз упал, прежде чем добрался до того места, где оставил связанного и совершенно беспомощного Ботаника.

Остановившись как вкопанный, Ворохтин едва различил примятую кучку опавших листьев и обрывок бинта, который болтался на стволе молодой осины.

Ботаник исчез.

«Ах, какой же я идиот! Какой кретин! Прошляпил парня! Отдал, как ягненка, на заклание! – думал Ворохтин, возвращаясь к костру. – Кира, эта шпанская мушка, попросту отвлекала меня. И пока я, как дебил, мял складки на ее животе, убийца расправился с Ботаником!»

Он возвращался намного медленнее, чем когда бежал в лес. Спасатель был подавлен тем, что произошло. Он еще не знал, что сделает, выйдя на поляну, и что скажет Кире.

«Эта чертова камера снимала, как мы мурлыкали с Кирой. Ботаник забыл ее выключить? Но кто замазал глиной лампочку?»

Он посмотрел на светящийся циферблат электронных часов. Без четверти одиннадцать. В аппаратной в это время уже подходит к концу монтаж. Мониторы не настроены на прием сигналов с островов. Значит, есть надежда, что идиотскую сцену с раздеванием Киры никто не видел.