И вот я увидел его. Грабола сидел (или лежал) на толстенной трубе, покрытой лохматой теплоизоляцией оранжевого цвета. Пять щупалец заканчивали свое путешествие в теле, похожем на бледный раздутый пузырь неправильной формы. Этот пузырь непрестанно пульсировал, шевелился, щупальца и другие отростки, поменьше, подрагивали в такт. Казалось, что пузырь — тело Граболы — наполнен какой-то тягучей желтоватой жидкостью, в которой плавали неоднородные сгустки серо-голубого или даже розового цвета. Кроме щупалец и неразвитых отростков других конечностей у Граболы не было. Удивительно, не неприятных запахов это уродливое тело не издавало, или я просто их не обонял. Зато Грабола издавал тихие звуки, похожие на шипение радиоприемника, однако можно было различить и отдельные, понятные слова.

— Ш-ш-ш… — шипел он. — Моя… ш-ш-ш… ш-ш-ш… умница!

Я тихо и медленно, слушая это бормотание, расстегнул куртку и достал стилет. Но, как не был Грабола увлечен тем, что происходило по ту сторону щупалец, он меня все-таки услышал. Тело и щупальца мгновенно замерли, цвет пузыря стал совсем серый. И Грабола открыл глаза — мутные окошечки, через которые было видно все его нутро. Однако глаза были незрячи — я быстро это понял.

— Мо? — сказал грабола, прислушиваясь. — Это ты? Кто здесь?

— Мо умер девятнадцать лет назад, — я решился ответить. — Я его внук.

Внезапно Грабола мелко задрожал всем телом и захихикал; внутри его что-то захлюпало и забулькало, на цементный вол протекла небольшая лужица светлой слизи; начальный его ужас сменился безудержной радостью.

— Молодой Мо умер! — разобрал я его слова. — Молодой Мо умер, а я еще жив!

Успокоившись, Грабола спросил:

— А тебя как зовут, человечек?

— Геннадий.

— Хена, — произнес Грабола на свой лад. — А как звали твоего отца, Хена внук Морта? А бабушку твою звали Мария, я ведь не ошибаюсь?

— Да, Мария, — машинально ответил я, но тут же осекся. — По-моему, сейчас не время для исторических экскурсов. Ты генеалогические схемы составляешь, что ли?

— Странно, что мне это интереснее, чем тебе, — обиделся Грабола. — Ты еще юн и глуп.

— А ты сейчас умрешь, — сообщил я ему.

— Ты пришел сюда, чтобы убить меня? — изумился серый пузырь. — Немыслимо! Да знаешь ли ты, кто я такой? Тебе дед и отец разве ничего обо мне не рассказывали?

— Смотри не лопни от возмущения. Нет, ничего они не рассказывали. Твое имя я смутно помню из каких-то детских сказок…

— Твой отец уже умер, человек Хена?

— Несчастный случай. Говорят, что мои родители ничего не успели почувствовать…

— Старые проклятия ждут своего часа, — задумчиво сказал Грабола.

И вдруг он плеснул прямо на меня целым ведерком кислоты, меня спасла только реакция и еще какое-то предчувствие подвоха. Зашипев, кислота вгрызлась в пол, но Грабола понял, что промазал, и от огорчения даже стал как-то меньше размером.

— Я не расслышал, зачем ты пришел сюда? — как ни в чем не бывало спросил он.

— Я тебя убью. Ведь если я заставлю тебя отцепиться от Люсьен, то ты найдешь себе новую жертву… чтобы впитывать в себя ее чувства и эмоции.

— Люсьен… ш-ш-ш… расскажи мне, она красива? Я, конечно, ее вижу, когда она смотрит на себя в зеркало… но у вас, людей, порой странные представления о красоте.

— Она так же красива, как ты уродлив, — ответил я.

— Мне будет ее не хватать… — печально сказал Грабола. — Для меня нет никого дороже ее на свете. Как говорите вы, люди: я ее люблю.

— Придется отвыкнуть. Когда ты умрешь, это будет несложно.

— Прекрати говорить о смерти! — огрызнулся пузырь. — Жизнь слишком прекрасна, чтобы омрачать ее подобными разговорами!

Вы спросите, почему я тянул время и не прикончил этого мерзавца? Да просто я не был полностью уверен, что убийство — правильное решение. Ведь мой дед Мо не убил его, а лишь, кажется, лишил зрения…

— Моя Люсьен… — Грабола опять начал что-то неразборчиво бормотать, время от времени перебирая щупальцами. — Ей будет не очень хорошо без меня… я ведь не паразит, который только берет, ничего не отдавая взамен!

— Ага… ты подпитываешь ее витаминами… — хмыкнул я.

— Не только это! — завопил Грабола, а потом замолчал; невидящие глаза закрылись, отростки безвольно повисли.

Я прождал несколько минут.

— Грабола?

— Я здесь, — услышал я чистый звонкий голос у себя за спиной.

Обернувшись, я увидел Люсьен; она вся была окутана этими пятью щупальцами.

— Должен же я как-то защищаться, — сказала Люсьен.

Черные глаза улыбались мне из-под челки. Потом сумрак разрезала вспышка — автоматический пистолет выбросил гильзу — какие красивые губы — жизнь слишком прекрасна — планета останавливает свой бег по орбите — мама, расскажи мне сказку — за спиной тихо капают капли гноя на пол — и темнота, вечная темнота!

28 апреля 2003 г.

Жил-был один мальчик. У него был конструктор, прекрасный строительный набор. В него входили кубики, планки, дощечки и множество деталей для скрепления всего этого в одно целое. Мальчик собирал дворец. Он решил, что построит из конструктора красивый, светлый, просторный дворец. Он трудился целыми днями. Но, к сожалению, в конец концов у него получился гроб. Обычный гроб, не хуже и не лучше, чем другие гробы, но мальчик ведь создавал дворец! Или, по крайней мере, прочный рыцарский замок.

Мальчик разрушил гроб, а потом несколько дней не прикасался к конструктору. Но потом его руки сами потянулись к разбросанным по всей комнате деталям… и он начал постройку заново.

Он видел в своем воображении прекрасные колонны, широкие балконы, огромные окна. Но получился опять гроб. Мальчик тут же разобрал его, и сразу же принялся за новое строительство. И опять вышел гроб.

После еще нескольких попыток, мальчик решил с кем-нибудь посоветоваться. Этот кто-то была его подруга, с которой он ходил в один детский сад. Это была симпатичная девочка, у нее был смешной голос, а звали ее тоже как-то смешно, мальчик не помнил как именно, но был уверен, что ее имя звучит по-смешному. Девочка внимательно выслушала его и спросила:

— А ты уверен, что это гроб?

— Да, — кивнул мальчик. — Черного цвета.

Девочка подумала. Прищурила серые с зеленоватым отливом глаза. А потом посоветовала:

— Убей себя. И положи себя в этот гроб.

После этого разговора мальчик долгое время не прикасался к конструктору. А затем опять разобрал очередной гроб и начал все по новой. Больше ему не хотелось ни с кем советоваться.

А потом мальчик умер.

Большие заботливые руки аккуратно положили его в построенный им же гроб.

— Глупое дитя, — скорбно произнес обладатель этих рук. — Оно так и не осознало, что это набор для создания гроба. А оно, кажется, стремилось к другому…

5 ноября 2003 г.

Жила-была маленькая девочка. Самая обычная маленькая девочка, которую только можно себе представить. Даже представлять её нет никакой нужды, ибо это была действительно просто самая обычная маленькая девочка. Посмотрите вокруг — таких много. Однажды, когда она, эта девочка, сидела дома и готовилась к занятиям по математической физике в институте (эта маленькая девочка уже, оказывается, училась в институте), как вдруг в дверь кто-то позвонил. «Интересно, — подумала девочка, — говорила ли мама, чтобы я никому не открывала дверь?» Не вспомнив никаких указаний мамы насчёт двери, девочка оставила конспекты и пошла открывать дверь. На пороге стояли два человека. Два самых обычных человека, если не считать того, что они были полностью зелёными. Других странностей в их облике, кажется, не было. Не здороваясь, что было весьма невежливо с его стороны, один из этих незнакомцев сказал:

— На самом деле ты не обычная девочка. Ты — маленький зелёный человечек.