Эрих не знал, что и сказать.

— Хрю! — сказал Алексей Рюмин, крепко пожал Эриху руку и умчался прочь. Словно реактивный самолёт. Вслед за ним, ноги Эриха сами вынесли своего хозяина на лестничную площадку. Опомнился переводчик только на первом этаже. Рюмина уже и след простыл.

— День добрый, — поздоровался с Эрихом сосед, Моисей Мстиславович Дюг, который жил несколькими этажами выше него. — Не правда ли, замечательная погода?

— Хрю! — ответил Эрих. — Хрю-хрю…

28 июля 2008 г.

— Привет! А я ёлочку купил!

На пороге стоял Алексей Рюмин. Лицо его расплылось в широкой улыбке. В мощном кулаке он сжимал какое-то потрёпанное хвойное растение, которое при ближайшем рассмотрении оказалось вовсе не елью, а сосной. Эрих Атенин, обречённо вздохнул и посторонился, пропуская друга в квартиру. Алексей мощно двинулся вперёд. От него пахло морозом и пивом. На ковёр посыпались сосновые иголки.

— Привет, привет… — запоздало отозвался Эрих.

Рюмин, молодой, но широко известный в узких кругах поэт уселся в кресло. Хозяин устроился во втором кресле напротив. Фигура Алексея дышала здоровьем и бьющей ключом энергией. Эрих же был вял и безрадостен. В комнате царил беспорядок. Повсюду валялись раскрытые книги вперемешку с фантиками от конфет. Рюмин недолго думая протянул руку, взял со стола конфету и отправил её в рот, фантик от неё он почему-то спрятал в карман.

— А я стих новый написал. О жизни, — сообщил поэт, оглядываясь в поиске новой конфеты. Но, похоже, конфет больше не осталось.

— А я… вот… — Эрих развёл руками.

— Что? На носу праздники, а ты хандришь? Смотри, какая ёлка! — Рюмин постучал деревом об пол.

— У меня депрессия, Алексей Андреевич… За целый месяц не перевёл ни строчки.

Рюмин нахмурился. Он искренне хотел помочь другу, но не знал, как. Лично его, как ему казалось, поэтическое вдохновение не покидало ни на минуту. Всё бумажное в его квартире было исписано стихами собственного сочинительства, газеты, обои, даже рулончик туалетной бумаги не избежал этой участи.

— Ты знаешь Фредриксона из четвёртого подъезда? — спросил поэт, быть может, ему удастся отвлечь Эриха от грустных мыслей.

— Нет, что-то не припоминаю…

— Да брось, знаешь: он такой странный, математик, постоянно ходит в чёрном!

Атенин слабо улыбнулся. Поэт знал всех и вся, у него был огромнейший круг общения, чего нельзя было сказать о самом Эрихе.

— Я тебя с ним обязательно познакомлю, — заявил Рюмин. — Он пишет научно-фантастические повести…

— Вспомнил! Ты мне приносил что-то из его прозы, про пришельцев, тарелки…

— Ага. Третьего дня я был у него в гостях. Знаешь, он поделился со мной, что самое трудное для него — придумывать имена для главных героев.

— Это потому что каждый должен заниматься своим делом, — проворчал Эрих. — Поэт должен писать стихи, переводчик — переводить, математик — рассчитывать формулы. Если я, к примеру, начну печь хлеб, а ты будешь работать в кузнице, разве из этого выйдет что-нибудь хорошее?

Алексей представил себя у наковальни, с тяжёлым молотом в руке, его физиономия вновь осветилось мечтательной улыбкой. Эрих кашлянул.

— Хм-м-м… — протянул поэт. — А помоги мне подобрать рифму для слова «кувалда».

— «Балда».

—  Перестань киснуть! Слушай дальше. Я по доброте душевной вызвался помочь ему с именами, дал номер телефона. Так Фредриксон меня просто замучил! Днём он в Университете, литературным творчеством занимается по ночам, и не давал мне выспаться! Поднимаешь трубку, на часах два часа ночи, а там Фредриксон с вопросом: «Помоги с именем для главной героини, девушка с сильным характером, блондинка, папа работает в военном министерстве…»

— Представляю… и чем всё закончилось?

Рюмин несколько смутился.

— Ну… я решил эту проблему. После того, как я предложил назвать ему персонажей «Вовой Пукиным» или «Оля Гангрена», звонки прекратились. Этот Фредриксон далеко не дурак. Неделю назад он позвал меня в гости. Оказывается, он решил сделать специальную программу, которая помогает придумать имя. Как ты знаешь, любую текстовую информацию можно представить в виде чисел. «А» — это один, «б» — два, и так далее. То есть любое слово можно перевести в некоторое число. Далее это число некой математической функцией преобразуется в другое число. А потом результат преобразуется в новое слово. Понял?

— А какая функция?

— Функция может быть любая: умножение на некоторую константу, квадратный корень, десятичный логарифм… Но какую формулу использует сам Фредриксон — он не сказал.

— Но ведь может получиться так, что на выходе получится какая-то непроизносимая комбинация букв, подряд одни гласные, к примеру.

— Фредриксон не дурак, он всё предусмотрел! — Рюмин весь сиял от восторга, словно он сам всё это придумал.

— Но зачем на вход подавать какое-то слово? Можно было бы генерировать любое случайное имя. Нажимаешь кнопку — а компьютер печатает: «Боб Рогаткин».

— Нет, случайное имя — это совсем не то. Это будет словно слово без души. Просто набор звуков. Неужели ты не понимаешь? Кстати, от зелёного чая я бы сейчас не отказался.

Эрих безропотно поднялся и поплёлся на кухню. У него был смиренный и несчастный вид. Однако, рассказ его заинтересовал.

— А что было дальше?

— Мы начали вводить в программу разные слова. И ты знаешь, имена получались неплохие. Исходное слово, зашифрованное в имени, словно наделяло полученное имя какими-то своими смысловыми ассоциациями… и под конец в шутку мы начали вводить туда имена знакомых… И твоё имя и фамилию тоже.

— И что получилось?

— «Печальный толмач».

— Ерунда какая-то, — рассердился Эрих. — Ты уверен, что эта программа по-настоящему работает, а не берёт откуда-то готовые слова и случайно комбинирует их?

— Я видел саму программу. В ней 20 строчек кода, — Рюмин скромно умолчал, что совершенно не разбирается в программировании.

— Что же она выдала, когда вы ввели твоё имя?

— Не помню, — отмахнулся поэт. — Какая-то несущественная ерунда. Но когда мы набрали имя президента…

Он сделал эффектную паузу.

— Что? — не выдержал Эрих.

— На экране появилось непечатное ругательство. Фредриксон сам не поверил, набрал снова — и получилось то же самое. Мы ввели имя премьер-министра. Тоже получилось бранное слово. Спикер парламента — «лицемерный ублюдок». Губернатор — «похотливый вор». Мэр — «злобный подонок». И так далее! У меня волосы дыбом поднялись!

— Невероятно!

— Завтра мы продолжим наши опыты. Непонятно каким образом программа зрит прямо в корень вещей. Фредриксон в полном недоумении. Сам не ожидал, что будет такой результат.

— А можно я тоже пойду? Хотелось бы ввести пару-тройку имён…

— Алло, Алексей Андреевич?

— Привет, Эрих! Как твои дела? Перевёл что-нибудь?

— Я звоню вот по какому поводу… ты обещал познакомить меня с Фредриксоном…

— Эрих, это невозможно… Фредриксона вечером того дня, когда я заходил к тебе… Фредриксона сбила машина. Он умер на месте. Компьютер же он носил всегда с собой — всё вдребезги. Ничего не осталось. Всё погибло…

26 декабря 2008 г.

— Некогда в городе Хорбурге… — неожиданно начал рассказывать Эрих Атенин.

— Стоп, стоп, стоп! — замахал рукой Алексей Рюмин, выдающийся поэт современности. — Это что такое?

Друзья сидели за столом и из красивых старинных чашек пили чай.

— Да вот, решил тебе рассказать одну историю… — смутился Эрих. — Не надо?

Алексей взял в свою громадную ладонь с блюдца кусок торта и отправил его в рот.

— Валяй дальше, — жуя, разрешил он. — Реальная история-то?

Эрих кивнул.

— Люблю жизненные истории, — сказал поэт. — В Хорбурге, говоришь? У меня там двоюродный брат живёт. Работает в налоговой полиции. Продолжай!

— Только не перебивай.