Вернувшись в «Исузу», Сэм и Аналу услышали сквозь тонкие, как бумага, стены, как хихикают люди в хижине.

— По-моему, все прошло хорошо, — сказал Сэм Реми, когда они с Аналу снова скользнули в раскаленную на солнце металлическую коробку.

— Мне показалось, я слышала смех. В чем заключалась шутка? — поинтересовалась женщина.

— Кто сказал, что если ты провел пятнадцать минут за игрой в покер и не знаешь, кто здесь лох, значит, лох — ты? — усмехнулся вместо ответа ее супруг.

Реми взглянула на хижину:

— Мудрый человек.

Три перебоя — и двигатель завелся. Несколько минут спустя они свернули и остановились перед длинной прямоугольной лачугой с тростниковой крышей, на фоне которой большинство хибарок в мире выглядели бы дворцами. На ржавых подставках у двери отдыхали два мотоцикла, а возле них стоял петух, крутя головой в поисках чего-нибудь съедобного.

Изнутри доносилась мелодия, которая для уха Сэма звучала как фальшивое детское исполнение, усугубленное визгливым воплем хищной птицы на фоне ритмичного грохота. Сквозь музыку звенел женский смех. Фарго переглянулись, а затем Сэм взял жену за руку и подвел ее к темному дверному проему. Потрепанная светло-зеленая вывеска над головой объявляла, что они прибыли к заведению под названием «У Лулу»… Последнее «у» почти совсем стерлось.

С учетом внешнего вида этого домишки его внутреннее убранство не удивляло, но Реми все равно была застигнута врасплох. На земляном полу валялась грязная солома, а на ней стояло шесть белых пластиковых столиков — завсегдатаев за ними не было. В одном конце полутемной комнаты притаился бар из дерева и бамбука, за которым смотрел черно-белый телевизор тощий, как жердь, человек лет пятидесяти. За спиной у него стояли два ветхих холодильника.

Местная женщина в ослепительно красных брючках-стрейч пила за деревянным столиком, уставленным пустыми пивными бутылками. Компанию ей составлял белый мужчина с нездоровым желтоватым лицом и внешностью бродяги. Мужчина уставился на вошедших мутным расфокусированным взглядом человека, который думает, что у него галлюцинация.

— Лазло. Милое тут у тебя местечко! — подойдя к столу, с фальшивой бодростью сказал Сэм.

— Господи всеблагой… Я потрясен. Сэм… Фарго. Что, черт возьми, ты здесь делаешь? — слегка заплетающимся языком спросил Кемп. — И, если не ошибаюсь, с тобой красотка Рами?

— Реми, — поправила та. — И — нет, ты не ошибаешься.

Лазло сделал доблестную попытку встать. Сей амбициозный поступок как будто истощил его силы, и он, благоразумно отбросив рыцарские манеры, просто махнул безвольной рукой.

— Пожалуйста, садитесь. Бармен, выпивку всем! — крикнул он.

Человек за стойкой поднял глаза, словно впервые заметив вновь прибывших, и приподнял бровь.

— Пива, — сказал Сэм через плечо.

Реми покачала головой.

Аналу остался стоять у двери — у него был такой вид, будто он приготовился в любой момент дать деру. Скрипучий вентилятор с потрескавшимися лопастями, подвешенный к потолочной балке, крутился над головами посетителей, сдувая дымок сигареты Лазло в сторону молодой женщины, которой, судя по виду, было лет двадцать с чем-то… хотя скоро ей можно будет дать все шестьдесят.

Бармен открыл ближайший холодильник, вытащил одну «Beerlao Original»[25], подошел к столу Кемпа, мягко ступая босыми ногами, и поставил пиво перед Сэмом, не позаботившись при этом убрать опустошенные Лазло бутылки. Лазло же, салютуя, приподнял свою полупустую бутылку. Фарго звякнул об нее своей, отметив широко раскрытые глаза Кемпа и три пустые стопки из-под виски рядом с пустыми бутылками.

Пиво оказалось неожиданно холодным. Сэм сделал большой глоток, поставил бутылку и стал ждать, когда его старый знакомый спросит, что они тут делают. Ученый тремя глотками допил свое пиво, уронил в горлышко тлеющую сигарету и стал наблюдать, как она гаснет с влажным шипением. Потом он поставил бутылку рядом с ее пустыми сородичами. Реми неловко шевельнулась на жестком стуле, и Лазло наконец понял намек: он посмотрел на свою подружку и быстро протарахтел что-то на сносном лаосском языке. Женщина прикончила выпивку, встала и, покачиваясь на высоких каблуках, оставлявших мало сомнений в ее профессии, пошла к бару.

— Как приятно видеть тебя, старина. Правда. Кто бы мог подумать… — начал Кемп, но быстро утратил запал. — Но сейчас я не в форме. Не такой искрометный, как всегда.

— Вижу, друг мой. Но я тоже рад с тобой повидаться, — сказал Сэм. Откинувшись на спинку стула, он добродушно уставился на исследователя: — Что милый брит вроде тебя делает в таком месте, Лазло?

Ученый безрадостно ухмыльнулся. Он пошарил в кармане рубашки в поисках сигарет, но тут же утратил к ним интерес.

— Это длинная и мерзкая история, — вздохнул он. — Как и большинство историй, в которые бывал вовлечен ваш покорный слуга.

— Мы пропутешествовали через полмира, чтобы тебя найти, так что рассказывай, не торопись, — потребовал Фарго.

Лазло откашлялся.

— Ты, наверное, слышал о моем маленьком… неблагоразумном поступке. — Он бросил осторожный взгляд на Реми. — Да, конечно, слышал. То была, по любым меркам, монументальная ошибка. Но неважно. Как только я… все уладил, я решил… Ну, вроде как начать жизнь заново. Кто ищет, тот всегда найдет — и я тщательно изучал некоторые манускрипты кхмеров. К тому же я всегда собирался когда-нибудь выйти в мир и сколотить состояние. Но ничего из этого не вышло — и вот я здесь.

— И вот ты здесь, — повторила миссис Фарго.

— А что здесь случилось, Лазло? — мягко спросил Сэм.

Кемп сунул пальцы в нагрудный карман и вытащил смятую пачку с единственной сигаретой. Его собеседники заметили, как у него дрожала рука, когда он ее зажег.

— Началось все неплохо, — стал рассказывать исследователь. — Я наметил некоторые многообещающие места, и у меня было три парня, чтобы помогать мне в дебрях. Мы искали несколько месяцев… Но напрасно. И все равно я упорно продолжал поиски. Я заложил квартиру, чтобы оплатить экспедицию, поэтому должен был добиться своего. Но совсем не это уготовили мне боги.

— Что ты искал? — поинтересовался Фарго.

— Сокровище. Что же еще? Когда в пятнадцатом веке рухнула империя кхмеров, оттуда, где теперь находится Камбоджа, были похищены поразительные запасы золота и драгоценностей. Их спрятали в пещере где-то в Лаосе. По крайней мере, я выудил это из записей и уверился, что смогу найти этот клад. Но оказалось, что я был чересчур оптимистичен…

В голосе Лазло слышалась горечь. Опустошенный, он как будто сложился, как карточный домик.

— И вот вы находите меня здесь… За все мои грехи… вздохнул он печально.

— А почему именно здесь? — спросил Сэм.

— А почему бы и нет? Чтобы бороться со своими демонами, это место не хуже любого другого. Почему бы не заниматься этим в лаосской глуши? Или ты знаешь местечко получше?

— И это все? Ты просто сдался? Или выяснил, что сокровищ не существует?

— Не то чтобы сдался, скорее, моя натура одержала надо мной верх. У меня все было под контролем, но когда деньги начали подходить к концу, а я был все так же далек от открытия сокровищ кхмеров, как и с самого начала, я вернулся в объятия поджидающей меня любовницы — бутылки. Прошло немного времени, и жажда поиска сокровищ превратилась в жажду курения местного опиума, который я запивал бутылкой местного рисового виски… Его называют лао-лао, и неразбавленным оно стоит меньше фунта за бутылку.

Кемп бросил на Сэма затравленный взгляд:

— Два фунта за ночлег, горсть медяков за припасы, позволяющие целую ночь дымить, как дракон… Человек надолго может пропасть при таких соблазнительных ценах.

Фарго подался вперед:

— Ты создан для большего, Лазло.

Ученый покачал головой:

— Уже нет. Боюсь, уже нет. Прежние дни миновали. Стрелки часов не повернешь назад.

Реми откашлялась:

— У нас есть к тебе предложение.