— Кто мой большой, храбрый мальчик? — позвала она, протянув руки.

Пес выпрыгнул из машины, подбежал к хозяйке и, дрожа, стал ждать, когда она опустится на колени и обнимет его.

Сэм от него только отмахнулся:

— Нет-нет, проводи время с ней, а не со мной! Я всего лишь покупаю тебе еду. Не нужно из-за меня суетиться.

Реми возвела глаза к небу:

— Да ты ревнуешь!

— Я не ревную. Ладно, может, самую малость. У него шевелюра лучше моей. Вот! Я сказал это вслух.

— Он — венгерский обаяшка. Я всегда питала к ним слабость.

— Поделом мне, что я родился в Калифорнии.

— Не беспокойся. Серфингисты — моя вторая слабость.

Ведя машину в потоке других автомобилей на утренних улицах Ла-Хольи, Кендра рассказала, как идет расследование.

— Мы составили целое досье возможных сообщений, включив в него все, что намекает на контакты доколумбовых культур с европейцами, — начала она, — но цель размыта. Очень большая часть их устных преданий была фальсифицирована или изменена испанцами. Поэтому нельзя сказать, что в преданиях вымысел, а что — правда. Боюсь, предстоит в старых добрых традициях жечь лампу до полуночи, чтобы извлечь рациональное зерно. И поверьте мне, информации просто горы!

— У нас в планах ничего больше нет, кроме раскопок этого дела, — сказала Реми, — так что без проблем. Как Сельма?

— Она отдыхает дома, — ответила девушка. — Очень хотела поехать и встретить вас, но я сказала, что тогда буду слишком за нее волноваться.

— Итак, она уже оправилась?

— Вроде того. Хотя вряд ли она еще некоторое время будет чувствовать себя на все сто.

— Чего и следовало ожидать, — сказала Реми. — Я знаю, что ей велели рассчитывать минимум на шесть месяцев, чтобы полностью поправиться.

— Наверное, это ее расстраивает, — сказал Сэм. — Я знаю, как она обожает находиться в гуще событий.

Кендра кивнула:

— Откровенно говоря, она — сложный пациент. Так и сказал доктор. Причем вообще-то чаще он произносил слово «сварливый».

Миссис Фарго улыбнулась:

— Не сомневаюсь.

Их новая помощница вошла в дом первой. За ней следовали Золтан и Реми, а Сэм замыкал шествие.

Сельма сидела, прихлебывая чай. Рядом с ней стояли ходунки. Пес приветственно гавкнул.

— Добро пожаловать домой, — улыбаясь, сказала Вондраш.

— Сельма, как ты? — одновременно спросили оба супруга.

— О, знаете, жизнь есть борьба! Я получила надежные ходунки. Но время от времени мне приходится перебираться в инвалидное кресло, — призналась женщина.

— Самое важное — что ты поправляешься, — улыбнулась ей миссис Фарго.

— Хотела бы я, чтобы на это не уходило так много времени. Я очень устала быть такой иждивенкой.

— Кендра замечательная помощница, — сказал Сэм, — и у нас перерыв между приключениями, поэтому ты ничего не пропускаешь.

Реми кивнула.

— Верно. Мы некоторое время пробудем здесь. Тебе просто надо сосредоточиться на своей физиотерапии и на том, чтобы поправиться. Не трудись изображать заботливую курицу-наседку. Мы в хороших руках, — заверила она, взглянув на мисс Холлингсворт.

— Я попытаюсь, но быть курицей-наседкой стало для меня чем-то вроде привычки…

Сэм отнес сумки наверх, в спальню, где его жена вскоре присоединилась к нему и принялась расхаживать перед стеклянной стеной, выходящей на голубой Тихий океан за террасой.

— Я просто хочу, чтобы Сельма не гнала события и не спешила встать на ноги, — пробормотала она недовольно.

— Все мы разные. Мы должны уважать ее желания, — ласково сказал ее муж.

Реми остановилась и уставилась на океан — его первозданная красота, как всегда, успокаивала ее:

— Конечно, ты прав. Но я не хочу, чтобы она переборщила, что-нибудь повредила себе и угодила в крупную беду. Это еще больше затянуло бы ее выздоровление.

— Знаешь, что тебе нужно? Давай двинем в отель «Валенсия» и обеспечим тебе спа по полной программе. Все, что предусмотрено нашей сделкой. Это всегда делает тебя счастливой. А потом пообедаем на веранде ресторана синими крабами, возможно, с «Кистлер Шардоне»…

— Ой, Сэм Фарго! Теперь я припоминаю, почему я с вами вожусь.

— А я думал, это из-за моей игры на пианино.

— И твоего прекрасного певческого голоса.

Сэм скептически нахмурился:

— Возможно, это уже перебор.

— Каждому свое, как сказал мужчина, поцеловав корову.

Они провели в отеле все утро и большую часть дня, а когда вернулись домой, Реми была в гораздо лучшем расположении духа.

Фарго предложил начать изучение архива доколумбовых преданий, собранного Питом и Венди. Вся исследовательская команда в полной гармонии работала на первом этаже. Пит склонился над рабочим местом Кендры и что-то показывал на ее мониторе.

Когда настал вечер и сумерки перешли в ночь, они лишь слегка царапнули поверхность собранных фактов, многие из которых противоречили друг другу. Сэм и Реми решили сосредоточиться на обществе тольтеков около 1000 года нашей эры, просеяв документы обо всем, что намекало на европейское влияние в тех местах приблизительно в это время. К тому времени, когда они пожелали Сельме и Кендре спокойной ночи, оба Фарго были измучены, но воодушевлены тем, что в их исследованиях наметился хотя бы небольшой прогресс.

— Ты видел, как Пит смотрит на Кендру? — спросила Реми, взбивая подушки, чтобы приготовиться к заслуженному отдыху.

— Вообще-то нет. Что я пропустил? — заинтересовался ее муж.

— Думаю, он ею увлекся.

— Пит? В самом деле?

— Так я поняла. Интересно, что думает об этом Венди?

— В подобных вопросах я считаюсь с твоей женской интуицией. Все знают, что мужчины последними распознают такие штуки.

— Это одна из подкупающих особенностей твоего пола.

Золтан наблюдал за хозяевами, заняв место у изножья кровати: настороженные глаза и уши торчком.

— По крайней мере, я понимаю, когда западают на меня, — сказал Сэм.

Реми подошла к нему сзади и обхватила руками поперек груди:

— Я готова простить тебя за то, что ты недавно швырнул меня на лед… Хотя бы отчасти простить, большой мальчик.

— Не пугай собаку.

— Он храбрее, чем кажется.

Золтан, словно следя за этим разговором, слабо фыркнул и закрыл глаза.

— Сэм, посмотри на это! — окликнула мужа Реми.

На столе рядом с ее монитором остывала вторая чашка утреннего кофе.

— И на что мне смотреть? — подошел к ней Фарго.

— На Кетцалькоатля.

— Пернатого Змея, бога ацтеков?

— Которого майя звали Вотаном.

— И?

— Его описывали как белого, с рыжими волосами… и косоглазого, — сказала Реми.

— Косоглазого?

— Да. Что еще интересней, в сагах викингов, составленных в четырнадцатом веке, путешественник-викинг по имени Ари Марсон был рыжим и косоглазым. Он исчез примерно в девятьсот восьмидесятом году нашей эры по пути в Гренландию. Если верить саге, ему поклонялись как богу в новой земле в десяти путях плавания от Винланда.

— Винланда, вот как? И где же это могло быть?

— Согласно различным источникам, в любом месте, начиная от Баффиновой Земли до северо-восточной части Соединенных Штатов.

Сэм быстро прикинул возможный путь косоглазого викинга:

— То есть он высадился на юге США. Или, возможно, в Мексике.

— Возможно. В некоторых документах высказывается предположение, что это могла быть Куба. А еще есть истории о том, что Кетцалькоатль явился с востока на мексиканский материк… С Кубы.

— Интересно. А это что? — спросил Фарго, показав на другую картинку на мониторе.

— Изображение Кетцалькоатля в виде белого мужчины с бородой.

— Но я думал, Кетцалькоатлю поклонялись гораздо раньше десятого века…

— Так и есть, — согласилась Реми, — но когда появились испанцы, началась великая неразбериха. Они многое поняли совершенно неправильно, а религиозная обстановка в Европе еще больше все усложнила. Поэтому испанцы просто изменили то, что им не нравилось.