Наконец, важным субъективным фактором стала антиармейская пропаганда, вдохновителем и организатором которой выступила отечественная интеллигенция. Хотя мотивом пропаганды называлось желание лишь искоренить «внутриармейские безобразия» (коих и впрямь было более чем достаточно), но надо признать, что у многих представителей интеллигенции мотивом стала ненависть к армии вообще.
В качестве примера можно привести цитату из проекта программы СПС, которая была опубликована на сайте партии 2 года назад.
«Они (власть - А. Х.) - за сохранение призывной армии, они используют мужское население страны в качестве пушечного мяса. Мы (СПС - А. Х.) - за профессиональную армию, против того, чтобы самые продуктивные годы, необходимые для получения образования, совершенствования трудовых навыков, обретения личной конкурентоспособности, молодые мужчины проводили в казармах, подвергая свою жизнь и честь опасности».
Вряд ли даже какой-нибудь зарубежный потенциальный противник испытывает к ВС РФ такую открытую ненависть, как авторы этой цитаты. Представляющие партию, называющую себя «правой», и пишущие для нее программные документы! Из окончательного варианта программы эта цитата исчезла, но она была. Как говорится, ни убавить, ни прибавить.
Офицерский состав в начале 90-х из категории людей, имеющих престижную высокооплачиваемую профессию, перешел, фактически, в категорию нищих изгоев. Пережить такое могли либо те, кому в принципе некуда было больше идти, либо люди, беззаветно любящие страну и/или свою профессию. При этом рыночная экономика постепенно начала «подбрасывать» военнослужащим различные соблазны. Описывать их все не нужно (тем более что они хорошо известны). Для людей, способных квалифицированно обслуживать сложную технику, соблазнов было, пожалуй, особенно много. И интеллект начал быстро «вымываться» из армии.
Наиболее умные офицеры нашли высокооплачиваемую работу на гражданке. Многие уходили из армии со слезами, но жить-то надо. Студентов, разумеется, призывать перестали, при этом Россия постепенно перешла почти на всеобщее высшее образование. Сегодня в вузы не поступают только совсем уж «альтернативно мыслящие». В итоге рядовой состав люмпенизировался до предела. Наконец, государство не могло не только производить новую сложную технику, но и содержать старую.
Из предприятий ВПК выжили почти исключительно те, которые нашли экспортные заказы на производимую ими технику. Это очень сильно перекосило структуру ВПК, поскольку он начал обслуживать интересы не своей страны, а чужих стран. Эти интересы не обязательно были враждебны российским, но они заведомо не совпадали с российскими.
Специфическую роль в судьбе ВС сыграла чеченская война. В значительной степени она способствовала выживанию армии. Более того, ВС РФ, по сути, совершили чудо, выиграв, пусть и со второй попытки, эту войну, хотя объективно никаких шансов победить не имели.
Еще более того, Российская армия в каком-то смысле оказалась во главе всемирного военного мейнстрима. «Борьба с терроризмом», то есть разнообразные войны между регулярными армиями и иррегулярными формированиями в последнее время стали явлением гораздо более частым, чем традиционные войны «армия против армии». Наши ВС имеют уникальный, причем успешный, опыт ведения такой войны, чем не могут похвастаться даже американцы и израильтяне, не говоря уж о других.
Проблема, однако, в том, что и традиционные войны отнюдь не изжиты. Противопартизанская война ведет к упрощению ВС с технической точки зрения. Она ведется очень специфическими способами. Техника, разумеется, важна, но все-таки вторична. Это война людей. Люди здесь воспитываются исключительные по своим качествам, но против крылатой ракеты они ничего сделать не смогут. Спецназ - это элита, но традиционную войну он выиграть не сумеет.
Войска же высокотехнологичные участия в чеченской войне почти не приняли. С 1992 года они неуклонно деградируют, причем темп деградации постоянно ускоряется. Их нечем вооружать (об этом речь ниже) и, главное, в них некому служить. Люди, способные обслуживать современную военную технику, сейчас могут найти в гражданской сфере работу, где оплата на порядок, а то и на два выше, чем в ВС, а степень личной свободы на столько же порядков больше. Служить сейчас могут только люди, которых можно без большого преувеличения назвать святыми. Таких много не бывает. Причем чем дальше, тем меньше их будет, таковы нынешние тенденции.
Что касается ВПК, то резкое падение оборонного заказа в постсоветский период привело к утрате множества важнейших технологий и наиболее квалифицированных кадров. Из-за этого задачу создания принципиально новых образцов техники становится сложно решить даже в том случае, если на ее решение выделяются достаточные средства. Заметно падает качество и той техники, которая находится в производстве в настоящее время, количество рекламаций на нее ежегодно растет, причем это уже относится и к экспортным поставкам (свидетельством тому - недавние индийский и алжирский скандалы). А вышеупомянутая переориентация на внешний рынок помогла предприятиям выжить в условиях отсутствия внутреннего заказа, однако нанесла ущерб ВПК со стратегической точки зрения. Будучи привязаны к советским по своему происхождению образцам, производство которых хорошо отработано, предприятия не заинтересованы в создании принципиально новых образцов. Более того, успешная внешнеэкономическая деятельность повышает внутренние лоббистские возможности соответствующих предприятий и организаций, что в отсутствие у руководства страны внятной концепции военного строительства позволяет предприятиям навязывать ему производство морально устаревших образцов не только на экспорт, но и для ВС РФ. Поэтому сегодня на вооружение Российской армии поступает техника, разработанная еще в советское время (то есть не менее 20 лет назад). США за это время ушли в технологический отрыв, который все больше кажется непреодолимым в принципе.
Государственная политика не оставляет никаких шансов на изменение ситуации. В советское время какая-либо общественная дискуссия была запрещена, но власть была заинтересована в развитии и укреплении ВС. В итоге, хотя нарастание внутренних противоречий и диспропорций привело к катастрофе, но и результаты были достигнуты большие. В 90-е годы проблемы ВС и ВПК можно было обсуждать, и власть хоть немного к этому прислушивалась. К тому же, когда к середине 90-х иллюзии «вхождения в цивилизованный мир» были изжиты, в тяжелейших экономических условиях удалось сохранить хотя бы СЯС, единственный фактор, обеспечивающий России статус великой державы.
Сегодня дискуссия вновь невозможна, любое обсуждение действий власти в сколько-нибудь критическом ключе провозглашается фактически прямым предательством. При этом заинтересованность в строительстве ВС отсутствует. Этот процесс отвлекает слишком много средств, на которые можно построить много красивых домов в Куршевеле и других не менее замечательных местах дальнего зарубежья.
Начавшийся в последнее время вывод из Москвы ряда военных академий (в том числе Академии РВСН), а также штаба ВМФ с военной точки зрения является чистейшим варварством. Он ведет к безвозвратному разрушению многих научных школ, а также системы управления ВС. Цель мероприятия единственная - освобождение огромных площадей в центре Москвы. Сопротивляться этому варварству уже некому. И недавнему заявлению командующего ВВС Александра Зелина о том, что воздушно-космическая оборона страны находится в критическом состоянии и к 2020 году окончательно утратит способность отражать угрозы, удивляться не приходится. Все эти события ясно показывают тенденцию.
Нынешняя власть сделала вывод из ошибок советской власти. Та дала возможность думать хотя бы сотрудникам НИИ и КБ. Они ее за это свергли. Новое поколение советских (извините, написал автоматически, не убирайте, пожалуйста) - российских людей не должно думать совсем. Над этим неустанно работает телевидение и вообще вся система пропаганды. И если общество целенаправленно изживает интеллект, то откуда он возьмется в армии?
