— Нет, — прошептала она, дрожа от ужаса и в смятении качая головой, отказываясь верить своим ушам. Колени у нее подогнулись, и ей снова пришлось ухватиться за спинку стула, чтобы устоять на ногах. — О, нет, этого не может быть!.. Это какая-то чудовищная ошибка…
— Это правда, — сказал Рич.
Если он в тот момент и питал чувство жалости к ней, то этого никак нельзя было сказать по его каменному лицу. Гнев застилал ему глаза.
— Я не верю вам! — в отчаянии вскричала Вирджиния.
По ее пепельно-бледному лицу градом катились слезы. Она плакала от страха, страха лишиться того, чем жила, — лишиться светлых воспоминаний о любимом брате.
— Даже если это был действительно он, тот офицер, которого извлекли из развалин отеля вместе с вашей… с вашей женой, это еще не значит, что у них был… роман. Бобби собирался жениться. Он никогда не совершил бы такого бесчестного поступка.
— Очень трогательно, — сквозь зубы процедил Рич. — Уж не хотите ли вы сказать, что ничего об этом не знали? Мне трудно в это поверить.
— Вы можете верить мне или нет, но я никогда не лгала вам. И я не верю, что Бобби мог совершить такое. И никогда не поверю!
— Как ревностно вы его защищаете, — скупо проронил Рич.
— Потому что я хорошо его знала. Я верю, что он невиновен. Он был порядочным человеком, неспособным на подлость.
— Ваша верность памяти брата достойна восхищения, но мне кажется, в данном случае она неуместна.
Вирджиния словно окаменела. Всем своим существом, всеми фибрами души она отказывалась признать то, что услышала. Она вдруг стала похожа на перепуганного, растерянного и беззащитного ребенка. Мягкий свет падал на ее лицо, на котором лежала печать неизбывной скорби. Настолько жалкое она являла собой зрелище, что у Рича дрогнуло сердце и он уже готов был броситься к ней, но следующие ее слова заставили его остановиться.
— Вы, кажется, забываете, что он мой брат, — сказала Вирджиния, перед мысленным взором которой отчетливо представал образ Бобби, его гордое, благородное лицо. — Никого я не любила так, как его. Вы хоть понимаете, что мне пришлось испытать, когда я услышала, какая чудовищная участь постигла его? Что я испытала, представляя себе кровавую бойню на полях Бельгии? Все эти годы я верила, что мой брат погиб смертью храбрых, пал на поле боя. И теперь услышать от вас такое!.. Как вы можете быть таким жестоким, таким бессердечным? Ведь мне придется жить с этим до конца моих дней.
— Я думал, вы предпочтете высокому обману правду, пусть и горькую. По-моему, вам следовало бы спросить у своих родителей, почему они сразу не рассказали вам правду о том, как погиб ваш брат. — В голосе Рича звучал горький сарказм. — И еще мне кажется, вы тоже кое о чем забываете. Вы забываете, что я потерял жену.
Некоторое время оба молчали, они точно обдумывали эту новую страшную правду, которая пролегла между ними. Вирджинии это испытание оказалось не под силу. К горлу у нее подступала тошнота, перед глазами поплыли радужные круги. У нее было такое ощущение, будто пол ускользает из-под ног. Не в силах больше выносить холодного, беспощадного взгляда Рича, она повернулась и, нетвердо ступая, поплелась к двери, из последних сил стараясь не выказать слабости. У двери она остановилась и, тяжело вздохнув, оглянулась, чтобы бросить последний взгляд на человека, который разбил ее сердце.
— Для меня совершенно очевидно, что мое дальнейшее присутствие в вашем доме было бы для вас оскорбительно. В сложившихся обстоятельствах я не могу продолжать у вас работать. Утром я уезжаю. Спокойной ночи.
Но выйти она уже не успела. Комната закружилась у нее перед глазами. Сердце учащенно забилось, ее прошиб холодный пот. Не успев сообразить, что происходит, она прислонилась к дверному косяку и медленно сползла на пол. В следующий миг ее сознание погрузилось в кромешную мглу.
Секунду Рич пребывал в нерешительности, наконец его рассудок взял верх над эмоциями, он вышел из-за стола и подошел к лежавшей ничком девушке. Сердце его сжалось от жалости, а демоны ненависти, еще минуту назад терзавшие душу, угомонились. Рич подхватил Вирджинию на руки и, больше не мешкая, отнес в ее комнату, бережно опустил на кровать.
Рич смотрел на нее, и сердце у него обливалось кровью. Она сказала, что любит его, и он ни на секунду не усомнился в ее словах. Их влекло друг к другу с того самого момента, когда они впервые встретились на ночной лондонской улице. И вот теперь вмешался злой рок, разлучив их самым вероломным образом. Теперь, когда они оба знали страшную правду, у их любви не могло быть будущего. Они были обречены на расставание.
Однако, уже оставив Вирджинию на попечение Нэнси, разве мог он забыть о том, как страстно был влюблен в эту женщину? Она околдовала его, и ему уже не избавиться от ее чар.
Вирджиния чувствовала, как ее поднимают чьи-то сильные руки и несут куда-то вверх, как сквозь сон видела она обращенный на нее, исполненный тревоги взгляд, но потом сознание снова изменило ей и вернулось, лишь когда Рич положил ее на кровать и направился к выходу. Вирджиния пыталась окликнуть его, но у нее не было сил. Со вздохом она отдалась на волю окружавшей ее тьме. Рич ушел. Она больше не нужна ему. Ушел, не оставив ей даже надежды…
Вирджиния проснулась с гнетущим чувством тоски, зная, что сейчас она должна собрать вещи и навсегда уехать из Стэнфилд-холла. Нэнси сказала, что Рич ни свет ни заря подавленный и мрачный куда-то поскакал на лошади. Вирджиния вздохнула: что ж, возможно, это и к лучшему. По крайней мере, так они больше не смогут причинить друг другу боль. И потом она должна как можно скорее увидеть родителей, хотя ее и страшила мысль об утомительном путешествии в Лидс.
Нэнси пыталась уговорить ее остаться в постели, твердила, что это сущее безумие садиться за руль в таком состоянии, однако Вирджиния, которая с трудом встала на ноги, отказывалась ее слушать. Голова у нее раскалывалась, но ждать, пока стихнет боль, не было времени. Она хотела уехать до возвращения Рича.
С тяжелым сердцем она попрощалась с Нэнси, которая воспринимала случившееся как свое личное горе. С тех пор, как Вирджиния появилась в Стэнфилде, обе женщины прониклись симпатией друг к другу и подружились. Вирджиния уже садилась в машину, как вдруг кто-то окликнул ее. В глазах ее затеплилась надежда. Рич, мелькнула мысль. Но это был не он. К ней, с непривычно озабоченным выражением, спешил Пол.
— Это вы! — удивилась Вирджиния.
— Кажется, уезжаете, — сказал он, успев заметить, как надежда в ее взоре уступила место разочарованию.
Нэнси сказала ему о решении Вирджинии и попросила уговорить ту не уезжать — по крайней мере, до тех пор, пока ей не станет лучше. Пол не менее Нэнси был раздосадован всем случившимся.
— Да, — сказала Вирджиния.
— Даже не попрощавшись?
— Простите, Пол. Просто сегодня я что-то не в настроении.
— Послушайте, Джин, я слышал о вчерашнем происшествии. Кристина мне рассказала…
— Ну, разумеется… — с горькой иронией заметила Вирджиния.
— Как бы там ни было, мне очень жаль, — миролюбивым тоном сказал Пол. — Вы уже виделись с Ричем?
— Нет. Он уехал верхом рано утром и еще не вернулся. Да и сомневаюсь, что он захотел бы встречаться со мной. — Вирджиния заглянула Полу в глаза. — Вы знали о том, что произошло с его женой… и моим братом?
— Да, Джин. Для Рича это было тяжелым испытанием.
— Мое имя Вирджиния, — поправила она его.
— Да, да, простите, Вирджиния. Хотя для меня вы навсегда останетесь Джин. А почему вы не сказали нам, кто вы такая?
— А зачем?
— И куда вы теперь направляетесь?
— Домой.
— Неужели в Лидс? — удивленно воскликнул Пол.
— Да, мне необходимо увидеться с родителями.
— Но разве можно в таком состоянии садиться за руль, да еще ехать в такую даль? Хотите, подброшу вас до станции?
— Нет, спасибо. Видите ли, мне не хотелось бы что-то оставлять здесь.
