Опьяненные, они наслаждались каждым прикосновением, каждым поцелуем. Горячие, всепоглощающие ласки доводили их до исступления. Увлекаемые водоворотом страсти, они беззаветно отдавались желанию, пока, утомленные и опустошенные, не уснули в сладостных объятиях друг друга.

Проснувшись с первыми лучами солнца, Рич не обнаружил рядом Вирджинию. По доносившимся из ванной странным звукам он понял, что ее тошнит. Так вот в чем дело! Когда она вошла в спальню, бледная и измученная, он вскочил с постели.

— Глупышка. — Он мягко поцеловал ее в макушку. — Почему ты мне не сказала? Ты в положении?

— Да, — кивнула она, готовая провалиться сквозь землю.

— Тебе не кажется, что следовало все-таки поставить меня в известность?

— Я думала сказать тебе, но не решилась, — пролепетала она, прижимаясь к нему. — Я тебя хотела, Рич. И не желала, чтобы ты женился на мне только из-за ребенка, понимаешь?

Целая гамма переживаний отразилась на его лице: смятение, недоверие, боль…

— Когда же ты собиралась сообщить мне?

Вирджиния беспомощно покачала головой, чувствуя подступающую дурноту. Он взял ее за подбородок, заставив смотреть себе в глаза.

— Не смей мне лгать, Вирджиния. Наверное, ты сказала бы, если бы отцом ребенка был я, так?

Вирджиния взглянула на него с невыразимой печалью. Непрошеные слезы мелькнули в глазах.

— Кто же еще? Больше у меня никого не было.

— Почему же ты скрыла? Хотела меня испытать? Испытать мою любовь? — Он горестно покачал головой, когда она не ответила. — Вирджиния, мне кажется, ты слишком далеко зашла в своей независимости. А если бы я не приехал к тебе? Что бы ты делала? Неужели я так и не узнал бы, что у меня где-то есть ребенок?

Вирджиния по-прежнему молчала. Он оттолкнул ее от себя, не в силах поверить, что она оказалась способна на такую жестокость. Рич начал одеваться, а когда посмотрел на Вирджинию, та тихо плакала, уткнувшись в подушку.

— Я ухожу, — проронил он.

В глазах его все еще стояла боль.

Она повернулась к нему заплаканным лицом.

— Уходишь? Куда?

— Узнаешь, когда вернусь. Ты должна понять, что я имел право знать. Отныне все, что касается ребенка, мы будем решать вместе. Согласна?

И не дожидаясь ответа, повернулся и вышел из спальни.

Через несколько часов Рич вернулся. Бледная, напряженная, Вирджиния, похоже, о многом передумала, пока его не было. Она не знала, куда он пошел и когда придет, знала только, что никогда в жизни ей не было так плохо. Теперь она поняла, как непростительно глупо поступила, скрывая от Рича, что беременна. Но он придет и простит ее! Больше она ни о чем не мечтала.

Он вернулся с огромным букетом роз. Вирджиния подхватила цветы, и Рич как ни в чем не бывало поцеловал ее в губы. Она в недоумении воззрилась на него.

— Рич, что это? Где ты был?

— Я занимался организацией нашей свадьбы, любовь моя.

От изумления у Вирджинии округлились глаза.

— Свадьбы?

Рич улыбнулся.

— Мы женимся на следующей неделе. Успеешь подготовиться?

Вирджиния, не помня себя от радости, кинулась в его объятия. Она не знала, плакать ей или смеяться.

— Спасибо, — прошептала она. — Ты даже не представляешь, как я счастлива. — Она откинула голову и заглянула ему в глаза. — Прости меня, пожалуйста, Рич. Я вела себя глупо, теперь понимаю.

— Что было, то было, — промолвил он. — Не будем к этому возвращаться, если обещаешь, что подобного не повторится. Мы должны доверять друг другу. Для меня это важно, особенно учитывая опыт моего брака с Оливией, которая не упускала случая, чтобы унизить меня за то, что я ее не любил.

Вирджиния с обожанием посмотрела на него. Как она понимала его в тот момент! Как любила!..

— Да, Рич, обещаю.

— Вот и хорошо, — пробормотал он, привлекая ее к себе. — У нас будет скромная свадьба. Никаких грандиозных приемов устраивать не будем, хоть, уверен, твоя мать этого не одобрит. Твои родители не будут возражать, если церемония состоится не в Иденторпе?

— Нет. По крайней мере, отец. Он всегда хотел только одного — видеть меня счастливой. А мама… Что ж, пожалуй, ей придется пережить легкое разочарование в связи с тем, что очередного светского мероприятия в семье не получилось. Однако, уверена, оправившись от шока, она будет только счастлива видеть меня замужней дамой. По-моему, она уже махнула на меня рукой и не ожидала от меня такой прыти.

— Хочешь, чтобы они приехали на свадьбу?

Вирджиния покачала головой.

— Я хочу, чтобы все было как можно скромнее — только мы с тобой… И наш малыш, разумеется. — Она улыбнулась. — Не хочется, чтобы нам мешали. Родителям я скажу позже. И о свадьбе, и о ребенке.

— Ты готова отказаться от своей карьеры ради того, чтобы стать леди Дикерсон?

— Да. Впрочем, возможно, я буду ходатайствовать о том, чтобы снова стать твоим личным секретарем или даже управляющим. Что ты на это скажешь?

— Моя милая Вирджиния, когда родится наш малыш, ты можешь заниматься чем тебе заблагорассудится.

— Знаешь, о каком месте я мечтаю больше всего? — спросила она и сама ответила: — О месте твоей жены.

После скромной свадебной церемонии молодожены, воспользовавшись отсутствием Салли, провели три недели в лондонской квартире Вирджинии. Это были упоительно длинные дни, наполненные простыми радостями бытия. Они беззаботно наслаждались жизнью в Лондоне, как делала это Вирджиния, когда была просто мисс Китс.

Они обедали в шикарных ресторанах, часами бродили по паркам и набережным, не обращая внимания на холод и ветер, и возвращались домой лишь с наступлением темноты, когда путь им освещала луна. Они ложились в постель и предавались любви, а потом, нежась в объятиях друг друга, говорили о будущем, о малыше. Для Вирджинии это было время, когда она окончательно обрела смысл жизни.

Лежа рядом с Ричем, она мечтала о том, чтобы их совместная жизнь была такой же счастливой и безмятежной, какими были эти три недели, и ее мечты — по крайней мере отчасти — осуществились, когда в Стэнфилде появился на свет их первенец.