— Нет, я совсем не устала, — сказала Вирджиния, следуя за ним по дорожке к дому. Она с удивлением отметила, что в голосе его слышится искреннее сочувствие, и в глазах нет ни тени иронии, и что рядом с ним ей становится легче. — К тому же, — поспешно добавила она, — завтра предстоит повозиться с той кобылкой, которую вы сегодня купили в Ньюмаркете. И потом, — она понизила голос почти до шепота, — если я останусь одна, то мне будет еще хуже.

Два дня спустя Вирджиния вышла из своей комнаты в полной уверенности, что ей предстоит целый день трудиться в офисе, однако стоило ей увидеть Рича, как она поняла, что у него на ее счет совсем другие планы. На нем была голубая рубашка и светло-серые брюки, прекрасно гармонировавшие с его внешностью. Блестящие черные волосы были еще влажными после недавнего душа, а в нос ей ударил всегда ассоциировавшийся только с ним запах соснового лосьона.

Он был в приподнятом настроении, серые глаза излучали улыбку, смягчавшую обычно волевое и чуть надменное выражение лица.

— Мисс Китс, сегодня мы не работаем, — объявил он. — По-моему, мы оба заслужили право на передышку. Уверен, вы будете рады узнать, что сегодня в программе не значится ни торгов, ни подведения баланса.

Вирджиния в изумлении уставилась на него.

— Так что же вы задумали?

— Я подумал: а не прокатиться ли нам в Кембридж? Город моей юности — там я учился. Побродим по старинным улочкам — может, зайдем в магазины, если захотим, — погуляем по берегу Кема. Миссис Харди соберет провизию для пикника. Как вам мое предложение?

Вирджиния колебалась, ее пугала мысль о том, что ей предстоит провести с ним целый день с глазу на глаз, когда положение личного секретаря уже не спасет. Однако раздумывала она не больше минуты. Вирджиния вынуждена была признаться себе, что чертовски устала и что ей до смерти хочется развеяться. Поездка в Кембридж представлялась подарком судьбы.

— Да, звучит заманчиво. — Вирджиния улыбнулась. — Тогда пойду переоденусь.

День выдался по-летнему жарким, светило солнце. Узкая лента шоссе петляла среди невысоких холмов, зеленых полей и садов, то и дело мелькали очертания сонных деревушек. На горизонте маячили силуэты старых ветряных мельниц и церковных шпилей, вдоль дороги тянулись деревянные изгороди, поля пересекали канальчики, которые по причине необычайно жаркого лета успели большей частью пересохнуть.

Вирджиния, предвкушая день, полный чудес и открытий, откинулась на обтянутую дорогой кожей спинку кресла «даймлера».

По прибытии в старинный университетский город, в котором он когда-то был студентом знаменитого Сент-Чарльз-Колледжа, Рич тут же принялся показывать своей спутнице великолепные университетские здания, водить ее по очаровательным уютным дворикам. Затем они проехали по Мосту вздохов на другую сторону Кема, где их взорам предстали изумрудные лужайки, сбегавшие к самой кромке воды, после чего осмотрели город с его причудливым лабиринтом улиц, по пути заходя в небольшие лавки и бутики.

Вирджиния не могла отказать себе в удовольствии что-нибудь приобрести, однако воздержалась от покупки золотого распятия на цепочке, чтобы не давать Ричу повода отпустить очередное замечание насчет неисчерпаемого наследства, оставленного ей бабкой.

Они устроили пикник на берегу реки под старыми ивами, не спеша поглощали запасы, приготовленные заботливой миссис Харди, — жареный цыпленок, ветчина, сыр, свежие фрукты, белое вино.

Оба пребывали в умиротворенном настроении, чему немало способствовали разлитые в воздухе флюиды. Говорили о разном — никогда еще они не разговаривали так много. Разговор подстегивал, стимулировал фантазию Вирджинии, возбуждал, заряжал энергией.

Рич, вытянув стройные ноги, полулежал на траве, вглядываясь в лицо Вирджинии, тронутое нежно-розовым румянцем — то ли от выпитого вина, то ли от солнца. Они говорили, потом замолкали, точно завороженные глядя на прозрачную воду, в которую опрокидывались отражения плакучих ив и по которой тут и там лениво скользили байдарки.

— Вам здесь нравится? — спросил Рич.

Вирджиния вздохнула.

— Очень. Можно только позавидовать тому, что вам посчастливилось учиться в этом чудесном городе.

— В таком случае вы должны приехать сюда еще раз.

— Да, непременно, — сказала Вирджиния, с обожанием глядя на волевой профиль, на сильное мускулистое тело. Как раз в тот момент Рич подлил Вирджинии вина и, протянув ей бокал, перехватил этот исполненный немого обожания взгляд, приведя ее в смущение. Вирджиния зарделась, а он ласково улыбнулся ей. — Когда нам надо уезжать? — робким голосом спросила она и приложила бокал к губам, стараясь скрыть охватившее ее смятение и в то же время втайне мечтая о том, чтобы этот день никогда не кончался и им не пришлось возвращаться в Стэнфилд-холл.

— Еще рано, спешить некуда, — ответил Рич, помолчал, пытливо вглядываясь в ее лицо, затем добавил: — Вы не были в Лондоне с тех пор, как уехала Нэнси. Может быть, хотите поехать на уик-энд?

— Нет, не думаю. А почему вы спрашиваете?

— Так, — рассеянно промолвил Рич. — Просто подумал, может, вам не терпится встретиться со своим молодым человеком.

— Каким таким человеком?

— С которым вы были в Эскоте.

— А-а-а — Перри! Вовсе он не мой молодой человек. — В голосе ее сквозило негодование. — Просто знакомый, вот и все. В тот день он случайно сопровождал меня.

Удовлетворенный таким объяснением, Рич кивнул.

— Понимаю.

Он с грустью вздохнул, заметив мягкую округлость груди, угадываемую под тонким льняным полотном ее платья. Его так и подмывало коснуться ее пальцев, которыми она сжимала ножку бокала.

Их беседа мерно текла, Рич рассказывал о своих студенческих годах, Вирджиния больше слушала, с жадностью поглощая его знания об этом древнем городе под готическими шпилями.

Наконец — как ни печально обоим было осознавать это — пришел миг прощания с прекрасным городом. Они возвратились в Стэнфилд-холл, где Вирджиния с наслаждением и истомой, которая разливалась по телу после долгого, радостного дня, приняла теплую ароматическую ванну.

Однако день на этом не закончился. Они ужинали вдвоем, болтая о всякой всячине и потягивая вино, наслаждаясь обществом друг друга. После ужина гуляли в саду, и всякий, кто увидел бы их в этот час, наверняка принял бы за любовников.

Потянуло вечерней прохладой, и Рич проводил Вирджинию до дверей ее комнаты. Там, на мгновение замешкавшись, он протянул ей черный кожаный продолговатой формы футляр. Вопросительно посмотрев на Рича, Вирджиния открыла футляр и увидела тот самый золотой крестик, который так понравился ей в ювелирной лавке и который она не решилась купить. В немом изумлении она уставилась на своего хозяина.

— Я… я не могу принять этого, — пролепетала она наконец.

— Почему же? Я видел, как вы на него смотрели.

— Но почему вы решили мне это подарить? — недоумевала она.

В глазах его вспыхнули лукавые искорки.

— Потому что у вас сегодня день рождения, верно?

Вирджиния не верила своим ушам.

— Откуда вам известно?

— Вы сами мне об этом и сказали. Через два дня после дня рождения вашего брата. Не нужно быть гением, чтобы вычислить…

— Все равно… вы же понимаете, что я не могу принять такого подарка.

— Если не можете принять как подарок, считайте это вознаграждением за вашу безупречную службу, выражением моей вам признательности. Кроме того, вы мне доставили сегодня удовольствие своим обществом. Так не лишайте же меня возможности отблагодарить вас за это.

Вирджиния еще раз посмотрела на тепло мерцавший из глубины пурпурного бархатного ложа золотой крестик, и мягкая улыбка забрезжила на ее губах.

— Вы умеете быть убедительным, — промолвила она.

— Я знаю. Означают ли ваши слова, что вы согласны принять мой скромный подарок?

— Да, благодарю вас, — сказала она, понимая, что своим отказом обидела бы его. — Очень тронута.