— Давай отложим этот спор, — перебил ее сенатор, — Мы все обсудим как-нибудь попозже. Я тебе все объясню.

— Со своим обычным помпезным изяществом, да? Со всегдашней убежденностью в собственной правоте…

— Дейв должен возвращаться, — сказал сенатор. — Он нужен в Белом доме. И у него какой-то груз на душе.

— Извини, дорогой, — обратилась она к Портеру, — Мне не надо было вмешиваться. Мне можно услышать то, что ты собираешься сказать сенатору?

— Ты никогда не мешаешь, — Портер прикончил второй сандвич, — И, конечно, я хотел бы, чтобы ты услышала, что я скажу сенатору. Только ты возненавидишь меня за это. Не надо, ладно? Я буду говорить откровенно. Белый дом хочет использовать сенатора.

— Звучит как-то гнусно, — поморщился сенатор. — Мне не хочется, чтобы меня использовали, хотя это, конечно, составная часть политики: чтобы ты других использовал, и чтобы использовали тебя. Ну а конкретно?

— Мы продержимся, — сказал Портер, — во всяком случае, думаем, что продержимся, если нам удастся хоть на время избавиться от Холма. Время — единственное, что нам нужно. И не так уж много — всего несколько дней.

— У вас же там свои люди, — удивился сенатор. — С какой стати вы пришли ко мне? Вы же знаете, что я не очень расположен к вам.

— Наши люди сделают, что смогут, — сказал Портер, — Но как раз это дело им поручить нельзя. Если оно будет связано с ними, то станет припахивать грязной политикой. Если вы возьметесь — не станет.

— А скажите на милость, с какой стати я должен вам помогать? Я сопротивлялся почти всем законопроектам, какие вы вносили в сенат. Бывали времена, когда Белый дом говорил обо мне в очень неприятных тонах. Я просто не вижу, какие у нас могут быть общие интересы.

— Надо думать об интересах страны, — сказал Портер. — Один из результатов сегодняшнего происшествия будет состоять в том, что на нас снова надавят, еще сильнее, чем прежде, требуя, чтобы мы обратились за помощью со стороны. На том основании, что ситуация касается не только нас, что она международная, что все прочие государства должны быть привлечены и должны работать вместе с нами. ООН кричит об этом с самого начала…

— Я знаю, — сказал сенатор. — И не согласен с ООН. Это не их собачье дело.

— У нас слишком много поставлено на карту, — продолжал Портер, — чтобы позволить этому произойти. Я должен затронуть тему сугубо конфиденциальную, совершенно секретную. Вы хотите это услышать?

— Не уверен. А почему вы хотите, чтобы я услышал?

— Нам нужно, чтобы пошел слух.

— По-моему, это низко, — вмешалась Элис.

— Я не стал бы реагировать так резко, как моя дочь, — сказал сенатор, — но ощущение у меня примерно такое же. Правда, тебя лично я не обвиняю, Дейв. Вероятно, ты говоришь не от своего имени.

— Вы же знаете, что это действительно так, — согласился Портер. — Во всяком случае, не только от своего. Хотя я бы…

— Так вы хотите сообщить мне что-то такое, что я потом должен распространить, верно? Вы полагаете, что я смогу организовать как раз такую утечку информации, какая вам нужна; в нужных местах и нужным людям, чтобы от нее было как можно больше пользы. Не так ли?

— Ну, вы это изложили несколько грубовато… — начал Портер.

— Дейв, весь наш разговор в принципе грубоват.

— Я не имею ничего против слов, к которым вы прибегли, — сказал Портер. — Я не хочу их смягчать и не хотел бы, чтобы вы смягчали. Если вы скажете «нет» — я поднимусь и уйду. Ни спорить, ни убеждать не стану. И потом не буду иметь никаких претензий к вам. Мне было специально поручено не настаивать, не требовать от вас каких-либо действий. У нас нет никаких возможностей давить на вас, а если бы и были — к ним не стали бы прибегать.

— Папа, — сказала Элис, — хоть это и низко, но он очень честен с тобой. Он разыгрывает свою грязную политику очень откровенно.

— Пару дней назад мы говорили о преимуществах, которые могли бы дать нам пришельцы. Меня увлекла тогда идея гравитационного контроля. Я сказал, что если бы мы могли овладеть им…

Портер покачал головой.

— Нет, сенатор, дело не в этом. Я не хочу вводить вас в заблуждение. Я хочу быть с вами совершенно честным. Я уже сказал, что мы хотим использовать вас для утечки информации. Чтобы вы нечаянно обронили словечко на Холме определенным людям. Случайное словечко — и все…

— Ты называешь это случайным словечком?

— Именно так, сенатор. И все. Чтобы услышали два-три человека — разумеется, не кто попало. Называть имена мы не хотим. Вы сами знаете, кого выбрать.

— Пожалуй, знаю, — согласился сенатор. — Вам не надо ничего мне говорить. Но ответь мне на один вопрос.

— Да, конечно.

— Был эксперимент с оружием?

— Был. Результаты засекречены.

— Значит, нам надо сохранить контроль над пришельцами.

— Я полагаю, сэр.

— Ну что ж, — сказал сенатор. — По здравом размышлении мне кажется, что совесть у меня вполне чиста. И задача моя совершенно ясна. Ты мне, естественно, ничего не говорил. Просто проговорился нечаянно, я даже и внимания не обратил поначалу.

Соединенные Штаты

В одном доме, за завтраком, шел такой разговор:

— Слушай, Герб, я ведь всегда тебе говорила, что пришельцы могут что-нибудь хорошее сделать. Я тебе всегда говорила, а ты не соглашался. А вот теперь они будут нам бесплатные машины давать!

— Бесплатного ничего не бывает. В нашем мире ничего не бывает бесплатно. Так или иначе — все равно придется платить.

— Но в газете так написано!

— Ничего не знает твоя газета. Она так только думает. В статье написано, что, может быть, это так. Может быть… И я не стану рассчитывать ни на какую бесплатную машину, пока не увижу, что она стоит под окном.

— И бензин ей не нужен… Даже дорога не нужна. Можешь летать на ней, если захочешь.

— Там обязательно будут какие-нибудь недоделки. Подожди, увидишь. Во всех новых моделях всегда так бывает. А тут еще летать… Только попробуй — шею свернешь.

— Ты никогда ничему не веришь. Ничему хорошему. Ты просто циник. Ты веришь только плохому. А в газете написано, что пришельцы делают это из благодарности.

— Но скажи, Лиза, что я такого сделал для пришельцев? С какой стати они должны быть мне благодарны? Я ради них и пальцем не пошевелил.

— Они не тебе благодарны, Герб. Не тебе лично. Да если бы ты вдруг кому-нибудь помог — тот бы от изумления сразу окочурился. Никто и не ждет от тебя никакой помощи. От тебя дождешься… Легче подохнуть… Пришельцы благодарны всем нам. Потому что мы живем на этой планете, просто потому, что мы здесь. Они хотят что-нибудь сделать для нас. Не для тебя, а для всех людей.

А на улице негритянского квартала был разговор таким:

— Эй, послушай, ты слыхал про машины?

— Какие машины?

— Те, что пришельцы собираются нам раздать.

— Никто никаких машин нам раздавать не собирается.

— А в газете написано.

— Это не про нас, друг. Быть может, кому другому они и достанутся. А нам ни фига. Нас, как всегда, надуют.

— А вдруг на сей раз получится? Эти-то, пришельцы, они же другой народ. Может, они нас облапошивать не станут.

— Послушай, дорогой, выкинь это из головы. Нас всегда облапошивают.

В Детройте, в семье сборщика автомобилей:

— Джо, ты думаешь, это правда? Я про машины…

— Не знаю. Откуда мне знать? Так в газете написано, но она может и ошибаться.

— Ну а если не ошиблась? Что, если машины на самом деле появятся?

— Боже мой, Джейн, ну откуда мне знать?!

— Да ты же работу потеряешь. Масса людей работу потеряют. Форд и Крайслер, и другие компании не смогут работать, если появятся бесплатные машины.

— Да может, машины-пришельцы никуда не годятся. Чуть проедут и остановятся, а уж если остановятся, то их и с места не сдвинешь. Как ты их чинить станешь? Скорее всего, это просто треп, рекламная выдумка. Сомневаюсь, чтобы их делали пришельцы. Их кто-то другой мастерит, а ребята из рекламы состряпали эту историю, чтобы привлечь внимание. Иногда рекламную братию так заносит… Быть может, это как раз такой случай.