И пока он переваривал это, мы успели юркнуть мимо него и подняться на несколько ступенек. Я слышал, как, сердито бормоча себе что-то под нос, он заковылял обратно в свою каморку на первом этаже.

Склонившись над лабораторным столом, Стирлинг что-то записывал в тетрадь. На нем был неописуемо грязный белый халат.

Когда мы вошли, он оглянулся на нас с таким видом, будто наш приход был в порядке вещей. Сразу было видно, что он не знает, который сейчас час. Его ничуть не удивило, что мы явились в такое неурочное время.

Ты пришел за пистолетом? — спросил он.

Нет, кое-что тебе принес, — сказал я, показывая мешок.

Тебе придется вывести отсюда собаку, — заявил он. — Собакам сюда вход запрещен.

А это вовсе не собака, — сказал я, — Я, правда, не знаю, как он там себя величает и откуда он, но это пришелец.

Явно заинтересовавшись, Стерлинг повернулся к нам всем телом. Прищурившись, посмотрел на Пса.

Пришелец, — без особого удивления повторил он. — Ты подразумеваешь под этим существо со звезд?

Именно это он и имеет в виду, — вставил Пес.

Стерлинг наморщил лоб. Помолчал. Было почти слышно как лихорадочно заработали его мысли.

Когда-нибудь это должно было случиться, — наконец проговорил он, словно давая авторитетное заключение по какому-то важному вопросу. — Но никто, конечно, не мог предугадать, как это произойдет.

Поэтому тебя это нисколько не удивило, — констатировал я.

Нет, почему же? Разумеется, я удивлен. Но, скорее, внешностью нашего гостя, чем самим фактом.

Рад с вами познакомиться, — промолвил Пес, — Как я понимаю, вы биолог, и я нахожу это в высшей степени интересным.

Но, честно говоря, пришли мы из-за этого мешка, — сказал я Стерлингу.

Мешка? Ах да, у тебя ведь был еще какой-то мешок.

Я поднял мешок, чтобы он мог получше разглядеть его.

Это тоже пришельцы, — объявил я.

Все это начинало чертовски смахивать на водевиль.

Он недоуменно поднял бровь.

Запинаясь и путаясь в словах, я торопливо рассказал ему, что это за существа, — в моем понимании, конечно. У меня вдруг почему-то возникла потребность высказаться как можно быстрее. Словно меня подстегивала мысль о том, что у нас очень мало времени, а мне нужно успеть все рассказать. Возможно, так оно и было.

Лицо Стерлинга побагровело от волнения, глаза возбужденно заблестели.

Об этом-то я и говорил тебе сегодня утром! — воскликнул он.

Я вопросительно хмыкнул — наш утренний разговор давно выветрился у меня из головы.

Существо, не зависящее от окружающей среды, — напомнил он. — Существо, которое может жить везде и быть всем, чем угодно. Форма жизни, обладающая стопроцентной приспособляемостью. Способная приспособиться к любым условиям…

Но ты ведь говорил вовсе не об этом, — возразил я, вспомнив наконец, что он тогда сказал.

Вполне возможно, — согласился он. — Наверно, я не совсем точно выразил свои мысли. Но в итоге получается то же самое.

Он повернулся к лабораторному столу, выдвинул ящик и стал быстро рыться в каких-то вещах. Наконец вытащил то, что искал, — прозрачный полиэтиленовый пакет.

Давай-ка пересыплем их сюда, — сказал он. — А потом уже хорошенько рассмотрим их.

Он открыл пошире отверстие пакета. С помощью Пса я перевернул наш импровизированный мешок и высыпал кегельные шары в пакет к Стерлингу. Небольшое количество каких-то клочков и обрывков упало на пол. Даже не пытаясь принять форму шаров, они быстро шмыгнули к рукомойнику, вскарабкались по его металлическим ножкам и нырнули в раковину.

Пес бросился было за ними в погоню, но они оказались проворнее. Он вернулся с удрученным видом, уныло свесив уши и волоча поникший хвост.

Они отступили в канализационную трубу, — сообщил он.

Ну и пусть, — беспечно отмахнулся Стерлинг, которого так и распирало от счастья, — большая часть ведь осталась у нас.

Он стянул крепким узлом горловину пакета и, подняв его, зацепил узел за крюк укрепленного над столом кронштейна — пакет повис в воздухе. Пластик был настолько прозрачен, что теперь можно было без помех рассмотреть кегельные шары во всех подробностях.

А вы разберете их на части? — озабоченно спросил Пес.

Со временем, — ответил Стерлинг, — Сперва я понаблюдаю за ними; изучу их повадки и подвергну их кое-каким испытаниям.

Тяжким испытаниям? — не унимался Пес.

Это еще что такое? — спросил Стерлинг.

Он питает некоторую неприязнь к нашим друзьям, — вмешался я. — Они ставят ему палки в колеса. Позорят его бизнес.

В другом конце комнаты негромко замурлыкал телефон.

Потрясенные, мы разом умолкли.

Телефон зазвонил снова.

В этом звуке было что-то пугающее. Мы были здесь совершенно одни и чувствовали себя как-то уютно и спокойно, а кегельные шары на время стали для нас не более чем диковиной, вызывавшей чисто академический интерес. Но с этим телефонным звонком все рухнуло — к нам ворвалась неумолимая действительность внешнего мира. Пришел конец уединению, пришел конец спокойному созерцанию, потому что теперь все это касалось не только нас одних, а существа в прозрачном полиэтиленовом пакете из объектов исследования превратились в нечто опасное и угрожающее, в нечто, внушающее уже не академический интерес, а ненависть и страх.

И я увидел за окном величественную, всепоглощающую тьму ночи и ощутил бездушное высокомерие, которое опутало мир. Комната словно сжалась в пятно холодного света, разбивавшегося о блестящую поверхность лабораторного стола, о раковину и стеклянные приборы, а я — сама слабость — стоял там рядом со Стирлингом и Псом, такими же бессильными, как и я.

Алло, — сказал Стерлинг в трубку. И спустя немного: — Нет, я ничего об этом не слышал. Должно быть, тут какое-то недоразумение. Он сейчас здесь.

Послушал еще, потом перебил своего собеседника:

Но ведь он сейчас здесь, у меня. Вместе с говорящей собакой… Нет, он не пьян. Да нет, говорю вам, он цел и невредим…

Я шагнул к телефону.

Дай-ка мне трубку! — потребовал я.

Он сунул ее мне под ухо, и я услышал голос Джой.

Паркер, ты… что случилось? Радио…

Ага, я слышал эту передачу. Те парни на радио просто рехнулись.

Почему ты мне не позвонил, Паркер? Ты ведь знал, что я это услышу…

Да откуда я мог знать? Я совершенно замотался. Мне нужно было переделать кучу дел. Я нашел Этвуда, он рассыпался на кегельные шары, и я поймал его в мешок, а потом меня в машине поджидала эта собака…

Паркер, у тебя действительно все в порядке?

Конечно, — ответил я. — В полнейшем.

Паркер, мне так страшно!

Брось, теперь уже нечего бояться. В машине был не я, и к тому же я нашел Этвуда…

Я не об этом. У меня во дворе снуют какие-то существа.

Так ведь вне дома всегда есть какие-нибудь живые существа, — возразил я. — Собаки, кошки, белки, люди, наконец…

Но эти твари бродят вокруг дома. Так и кишат повсюду, заглядывают в окна и… Паркер, прошу тебя, приезжай и забери меня отсюда!

Мне стало не по себе. Это не был обычный глупый женский страх перед темнотой и воображаемыми ужасами. По ее голосу чувствовалось, что она едва сдерживается от истерики, и это убедило меня в том, что причина ее испуга не в игре воображения.

Хорошо, — сказал я. — Держись молодцом. Постараюсь приехать как можно скорее.

Паркер, пожалуйста…

Надень пальто. Стань у двери и жди машину. Только не выходи, пока я не подойду к самому дому.

Ладно.

Голос ее уже звучал почти спокойно.

Я бросил трубку на рычаг и стремительно повернулся к Стерлингу.

Мне нужна винтовка, — сказал я.

Вон в том углу.

Она стояла там, прислоненная к стене; я бросился в угол и схватил ее. Стирлинг порылся в ящике и протянул мне коробку с патронами. Я сломал ее, и несколько патронов упало на пол. Стирлинг нагнулся и собрал их.

Я заполнил магазин, остальные патроны высыпал в карман.

Я еду за Джой, — сказал я.

Там что-нибудь случилось? — спросил он.