17. Но апостол говорит здесь и о воскресении тела, потому что раньше он ставит такой вопрос: Но скажет кто–нибудь: как воскреснут мертвые и в каком теле придут? (1 Кор. 15:35) И для того сказал он: Первый человек из земли перстный; второй человек — Господь с неба. Каков перстный, таковы и перстные; и каков небесный, таковы и небесные, чтобы мы надеялись, что и с нашим телом совершится то же, что случилось ранее с телом Христа, и так как мы еще не получили этого, то содержим теперь пока верою, почему он далее и говорит: Как мы носили образ перстного, будем носить и образ небесного. Однако, чтобы не подумали мы, что воскреснем для тех же дел, какие свойственны первому перстному, тленному человеку, он тотчас же прибавляет: Но то скажу вам, братия, что плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия (1 Кор. 15:50), желая показать при этом, что называет он плотью и кровью не самое тело, а тление, коего тогда (в Царстве Божием) не будет. Это будет тело без тления (corpus), но не плоть (caro) и кровь. Если плоть, то значит, умирает. Если же не умирает и не подвергается тлению, то это уже называется не плотью, а телом. Если же и называется иногда плотью, то не в собственном смысле, а лишь по причине видимого только сходства. На основании этого сходства можем мы говорить даже о плоти ангелов, когда являлись они людям в образе людей, хотя они имели тело, а не плоть, потому что им не было свойственно тление. Вот поэтому–то, т. е. так как можем мы по сходству называть плотию и тело нетленное, апостол попечительно потом и указывает, что именно называет он плотию и кровию. А желая показать, что он имеет в виду здесь именно тление, а не тело само по себе, он тотчас же прибавляет: И тление не наследует нетления (1 Кор. 15:50). Как бы так говорит он: а что сказал я: Плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, — сказал это в том смысле, что тление не наследует нетления.

18. Но кто–нибудь станет говорить, пожалуй: если тление не будет иметь места там, то как же там может быть тело наше? Что говоришь ты? — как бы так кто–нибудь стал возражать апостолу. Не напрасно ли верим мы в воскресение плоти? Если плоть и кровь Царствия Божия не наследуют, то не напрасно ли мы верим, что Господь наш воскрес из мертвых в теле, в каком рожден и распят, что Он вознесся на небо на глазах учеников Своих, с какового неба говорил потом к тебе: Савл, Савл! Что ты гонишь Меня? (Деян. 9:4) Приходило, конечно, и это возражение на мысль святому и блаженному апостолу Павлу, рождающему детей своих благовествованием во Христе Иисусе (1 Кор. 4:15), которых хотел рождать он до тех пор, пока не изобразится в них Христос (Гал. 4:19), т. е. пока не станут они верою носить в себе образ Того, Который есть «Господь с неба» (qui de coelo est). Не желал он, понятно, чтобы оставались они в заблуждении и воображали, что и в Царстве Божием, в той вечной жизни станут они делать то же самое, что делали в этой жизни, — есть, пить, выходить замуж, жениться и рождать по плоти, потому что эти дела свойственны тлению, а не самому виду плоти (haec enim opera corruptio carnis habet, non ipsa species carnis).

Итак, что мы воскреснем не для таких дел, на это раньше указал, как уже говорено было, Господь в евангельском чтении, которое только что читано было. Иудеи, хотя и верили в воскресение плоти, однако думали, что в воскресении будет та же жизнь, какую они проводят в этой жизни. Притом, думая так плотски, они не могли ответить саддукеям, предложившим им вопрос, касающийся воскресения, кому женою будет женщина, которую последовательно брали себе в жены семь братьев, каждый желая возстановить семя умершему брату своему. Саддукеи — это была секта иудейская, не признававшая воскресения. Иудеи не могли ответить на этот вопрос им и чувствовали себя в затруднении, потому что думали, что Царствие Божие доступно для плоти и крови, т. е. нетление возможно для тления. Но вот приходит Сама Истина и вопрошается и обольщенными, и обольстителями–саддукеями; вопрос этот предлагается Господу. И Господь, зная, что сказать, и желая, чтобы мы верили в то, чего не знаем, авторитетом величия Своего утверждает то, чему мы должны верить. Апостол же поясняет это, насколько ему дано было, чтобы мы, по мере возможности, могли уразуметь то. Итак, что же отвечает Господь саддукеям? Заблуждаетесь, — говорит Он, — не зная Писаний, ни силы Божией, ибо в воскресении ни женятся, ни выходят замуж …и умереть уже не могут, ибо они равны Ангелам и суть сыны Божии… Велико могущество силы Божией. Почему не выходят замуж в воскресении, почему не женятся? Потому что не могут умереть, потому что только там прибыль, где убыль (ibi enim successor, ubi decessor). В воскресении же не будет тления. Сам Господь наш проходил возраст от младенчества до юности, потому что носил существо смертной плоти. Но после того как воскрес он в том возрасте, в каком погребен, — станем ли мы думать, что Он и на небе проходит возрасты (senescere)? Но там пребывают, — говорит Он, — как ангелы Божии. Так Им с корнем вырвано заблуждение иудеев и отвергнута ложь саддукеев, потому что иудеи, признавая, что и мертвые воскреснут, думали, что воскреснут для плотских дел. Итак, будут там, говорит Господь, как ангелы Божии. Вот, выслушал ты о силе Божией. Теперь послушай, что говорит Господь и о Писании. А о воскресении мертвых не читали ли вы, — заключает Он, — реченного вам Богом: Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова? Бог не есть Бог мертвых, но живых (Мф. 22:23–32;Лк. 20:27–38).

19. Итак, о том, что мы воскреснем, было уже сказано. О том, что воскреснем для жизни ангельской, слышали вы от Господа. А в каком образе воскреснем, это Он Сам показывает в Своем воскресении. Что не будет там тления, апостол так говорит об этом: Но то скажу вам, братия, что плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует нетления (1 Кор. 15:50), желая последними словами показать, что под именем плоти и крови он разумеет тленность смертного, животного тела. Затем, он сам уже разрешает вопрос, с которым могли бы обратиться к нему любознательные слушатели, потому что более внимателен он к разумению детей своих, нежели дети к словам родителей. Говорю вам тайну, — добавляет он. Пусть исчезнет пытливость твоя, человек, кто бы ты ни был. Вот стал ты думать по поводу слов апостола, что плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, будто плоть человеческая не воскреснет. Но выслушай дальнейшие слова и исправь дерзость мысли своей. Говорю вам, — замечает апостол, — тайну: все мы воскреснем, но не все изменимся (omnes resurgemus, non tamen omnes immutabimur) (1 Кор. 15:51) [32]. Что же это значит? Перемена, конечно, может быть или к худшему, или к лучшему. Итак, если имеет быть перемена, и мы еще не видим, к лучшему ли будет она, или к худшему, пусть же он сам продолжит и изъяснит это. Зачем гадать нам о том? Может быть, авторитет апостола не даст тебе впасть в заблуждение при твоих гаданиях и ясно укажет, какого рода перемена разумеется тут. Так как сказал он: все воскреснем, но не все изменимся, — заключаю отсюда, что все воскреснут: и добрые и злые. Но посмотрим, кто изменяется, и отсюда уразумеем, будет ли то перемена к лучшему или к худшему. Потому что если та перемена относится к злым, то она будет к худшему, а если к добрым — то к лучшему. Вдруг, — говорит апостол, — в мгновение ока, при последней трубе: ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся (et nos immutabimur) (1 Кор. 15:52). И уж, конечно, к лучшему будет перемена эта, когда говорит: А мы изменимся. Однако, здесь не указывается с достаточной ясностью, в какой степени тело наше изменится к лучшему, и не сказано, в чем будет заключаться это лучшее. Ведь и во время перехода от младенчества к юношескому возрасту можно говорить, что тело меняется к лучшему, когда делается более крепким, но все же еще остается немощным и смертным.