– А теперь появились новые возможности! Вместо устаревшего телевидения – мощь Интернета, через него вызвать волну массового недовольства – элементарно! Элементарно! Немного усилий, и градус ненависти к власти в российской блогосфере уже существенно вырос. Поймите – мы с вами можем довести дело до победы, до полного краха этой страны!

– И нужно вам от меня для полного счастья…

– Ну конечно! – весело кивнул Березовский и потер друг о друга большой и указательный пальцы. – Конечно! Вы правильно поняли, всего лишь денег.

Дибаев расхохотался.

– Денег? Вас же как раз ищут за то, что вы половину российской казны сп…, извините, разворовали! Какие деньги вам еще нужны?

– Мероприятие-то дорогое, Николай Алексеевич! Страну развалить, да еще какую! Это вам, дружок, не президента грохнуть! Что бессмысленно по определению, поскольку завтра на смену Бутину придет какой-нибудь, извините, Гутин. Тут нужны спецэффекты – чтобы тряхнуло всю страну, полыхнуло от Камчатки до Балтики! И люди сами бросятся нам в ноги, будут слезно молить спасти их от кремлевских импотентов!

Дибаев даже слегка вздрогнул, представив "спецэффекты", щедро оплаченные свихнувшимся народным спасителем.

– Что это будет?

Березовский внезапно стал серьезным.

– План совершенно реален и приведен в действие. Мы с партнерами уже вложили в него сотни миллионов долларов.

– И много… партнеров?

– Я мобилизовал всех! Одни дают, потому что ненавидят русских, другие из экономических соображений, надеясь в будущем поживиться. Целое поколение выходцев из России мечтает об историческом реванше. Эти дают по идейным соображениям. Платят русские бандиты, которых я пугаю выдачей на родину… Вы не поверите, но еще никто, к кому я обратился, не отказал! Ни один!! Потом, есть серьезные политики, которые разделяют мои взгляды на будущее России. Они помогают влиянием и связями. Поверьте, вы будете в очень хорошей компании.

Дибаев хмуро спросил:

– С чего вы взяли, что я буду во всем этом участвовать?

– Куда вы денетесь?!

Березовский поднялся и стал расхаживать перед Дибаевым, ускоряя с каждой секундой темп речи и захлебываясь в страшных словах.

– План вступает в завершающую стадию. Сейчас мы разрабатываем его самую яркую и кровавую часть! Мир содрогнется! Мы захватим огромное число заложников и сделаем так, что спасти их будет невозможно. Каждый час будет умирать один из них!… Нет! Не один! Лучше сразу десять! Их будут вешать! Резать на куски! Топить в Волге и жечь на костре!…Что там еще?! Да! Еще сажать на кол и разрывать на части!

Казалось, что с ним вот-вот случится припадок.

– И каждый россиянин! каждый! – орал, багровея, Березовский, – будет все это наблюдать дома, сидя в домашних тапочках перед телевизором!!!

Внезапно истерика прекратилась. Березовский испытующим взглядом смотрел на побледневшего собеседника.

– Ну как? – вдруг совершенно спокойно спросил он, – устоит после этого власть? Любая?

Дибаев решительно встал и направился к выходу.

– Постойте, Николай Алексеевич! – обратился к его спине Березовский. – Что такое? Крови испугались, с вашим-то прошлым? Смешно! Я еще не закончил…

– Нет уж, без меня! Меня тошнит от вас и ваших кровавых фантазий!

– Какие мы нежные! Да постойте же! Вы еще папку не видели.

– Какую папку? – насторожился Дибаев.

– Уверяю, через десять минут ваши взгляды переменятся! Тут такая папка, что вы сильно удивитесь.

Березовский достал откуда-то из-под стола пухлую папку с потрепанными тесемками, бросил на стол.

– Бессмертный роман "Золотой теленок" читали? – спросил он. – Так вот, эта папка продается за… даже не знаю, сколько попросить, чтобы не прогадать! Давайте начнем со ста миллионов. Фунтов, разумеется.

Дибаев внимательно следил, как Березовский нервно развязывает тесемки. Фотография серьезного мальчика лет двенадцати лежала сверху. Дибаев узнал себя. Березовский положил фотографию на столик и зашелестел бумажками.

– Вот, по порядочку… Болезни детские. Медицинская карточка из архива районной поликлиники: "энурез"! В переводе – недержание мочи! Неприятная штука, правда?

Дибаев презрительно сощурил глаза:

– Мелковато!

– Погодите. Ничего интереснее, чем материалы из этой папки, я не читал в жизни! А вот институтская многотиражка за 1980 год. И в ней – что? Стихи первокурсника Коли Дибаева. Я их показал психологам – говорят, имеем дело с психопатической натурой, склонной к антисоциальному поведению, алкоголизму и насилию, основанному на скрытом комплексе неполноценности. Уже интереснее, да? Во-от…

Березовский ловко нацепил узкие очки в тонюсенькой, почти невидимой оправе и победоносно откинулся на спинку стула.

– Особенно меня потрясла история изнасилования и трагической гибели школьницы Оксаны Д., – Березовский стрельнул глазом на Дибаева. – Страшное дело! Тогда вину взяли на себя ваши дружки. А мы нашли свидетелей этой драмы, которые не выступали в суде. И знаете, что они наговорили на видеокамеру? О, Николай Алексеевич, сильное, скажу вам, кино! Тут в папке стенограмма, можете почитать!… Впрочем, зачем? Вы же знаете, как оно было по жизни.

Дибаев слушал, опустив голову. А подняв на долю секунды глаза, натолкнулся на холодный взгляд Березовского.

– Вот вы, господин Дибаев, незнанием истории меня попрекали! Это смотря какой истории! Вашу, как видите, я изучил вдоль и поперек. Прямо скажу, неприглядная она, поскольку вы не только бывший советник президента России, но еще и насильник, а то и убийца!

Борис Рувимович придвинулся к столу и заговорил, наклонив голову к собеседнику так близко, что тот снова непроизвольно поморщился:

– Тут, Николай Алексеевич, целая бочка вонючего дерьма! Спекуляция валютой! Наркота! И еще стукачество!

– Вранье! – не удержался Дибаев.

– Что вы говорите? Здесь, в папочке, доносы ваши подобострастные, вы ребят молодых чекистам сдавали только за то, что они хотели приобщиться к ценностям свободного мира…Подлинники, между прочим.

– Это же…

– Да-да-да! Бумаги генерала Удачника, который так вовремя согласился умереть. Думали, ваш убийца забрал из его сейфа весь компромат? Ан нет! Страховался генерал, часть бумаг держал в другом месте. А из них железно следует, что вы, батенька, очень мерзкий тип! – Березовский захихикал. – Но, представьте, меня совсем не смущает, что у вас руки по локоть…

Он не успел договорить. Дибаев стремительно бросился вперед и ухватил щуплого Березовского за отворот рубашки, с которой посыпались пуговицы.

К ним кинулся официант, но еще раньше с двух сторон подоспели два незаметных посетителя – коренастый мужик, который все это время сидел за барной стойкой и пил кофе, и другой, похожий на индуса, тихо дремавший в углу. Коренастый схватил Дибаева за руки и принялся оттаскивать от Березовского. Второй же вцепился в Бориса Рувимовича, одним движением опрокинул навзничь и приставил к горлу зажатую между пальцами бритву.

– Кончать? – прошипел он.

– Не надо! – выкрикнул Дибаев, пытаясь вырваться из крепких объятий.

– Отпустите, Герберт! – прохрипел коренастому Березовский.

Тот разжал объятья, и Дибаев, воспользовавшись этим, со всего маху двинул противника ногой в живот. Тот отлетел, а Дибаев, тяжело дыша, приказал: – Иди на место, Гани!

– Вы думали, – обратился он к Березовскому, пытаясь совладать с дыханием, – я приду на встречу с такой сволочью, как вы, без помощников?

– Ну-ну, Николай Алексеевич! Волнуетесь по пустякам! – Березовский тоже не мог отдышаться, но говорил без видимого страха и по-прежнему самоуверенно. – Я вашего абрека давно вычислил. Как и тех, кстати, что остались на улице. Герберт! – обратился он к коренастому любителю кофе, который, потирая ребра и морщась от боли, вернулся к барной стойке. – Будьте любезны, принесите пачку сигарет. Лучше "Винстон", они самые ходовые.

Березовский демонстративно занялся рубашкой. Он прилаживал ее и так, и эдак, но ничего, конечно, не мог поделать. Рубашка, лишенная пуговиц, расползалась, открывая не только волосатую седую грудь, но и круглый рахитичный живот.