– Зачем тебе их муки? – глядя исподлобья, спросил Каленин.

– Как зачем? – удивился тот. – Чтобы вы, сволочи, сговорчивее были! Вижу, ты так ничего и не понял, Беркас Сергеевич!- Глухов даже вроде расстроился. – Пойми, нас невозможно победить. Знаешь, почему? – Глухов выжидающе посмотрел на Каленина и пояснил: – Мы не боимся смерти, а кто не боится смерти, тому безразлична не только своя жизнь, но и чужая, которую он забирает с легкостью и без всяких угрызений совести! И не ждите, что мы будем воевать с вами по правилам! Понял?! Нам все позволено! Абсолютно все!!! Если для победы надо убивать женщин и детей, значит, будем убивать без колебаний!

Каленин хмуро молчал.

– А теперь смотри! – Глухов показал ладонь и добавил к двум прижатым пальцам еще один. – Я загнул третий палец! Знаешь, что это означает?! Я оставляю тебе выбор: когда вернешься, будем считать, что ты свободен!…

Глухов глумливо ухмыльнулся:

– А в чем выбор-то? – не понял Каленин

– А в том, что ты можешь остаться на острове, когда мы уйдем отсюда!

Каленин недоверчиво взглянул на Глухова.

– Клянусь, слово сдержу! – продолжил тот. – Скажешь, что остаешься – твоя воля! Дожидайся своих. А мы детишек на корабль погрузим – и в Астрахань. Только как же ты их бросишь, а? Представь: с ними только мы, те, кого они боятся до смерти. И ни одной родной души рядом… Вот тебе и выбор: вместо того, чтобы остаться тут, сядешь ты с нами на корабль, пойдешь до Астрахани, а там в самолет и в одну веселую страну с нами слетаешь! Думай, Каленин, выбирай свою свободу! Жду тебя через три часа с деньгами! И даже слово с тебя не беру… Будем считать, что ты мне его уже дал!…Я и так знаю, что ты выберешь!

Глухов победоносно усмехнулся.

– Берите с Расулом мою машину и быстро на пристань. Отсчет времени пошел!…

Cцена погрузки в катер плачущих ребятишек окончательно вывела Каленина из равновесия.

– У тебя закурить нет? – попросил он Расула, хотя за всю жизнь выкурил всего несколько сигарет, будучи школьником.

Расул молча отошел на несколько шагов к хорошо защищенному укреплению, откуда торчал крупнокалиберный пулемет, и вернулся с двумя сигаретами. Так же молча протянул их Каленину и щелкнул зажигалкой.

Беркас жадно затянулся и, хотя теплый дым перехватил горло так, будто кто железными пальцами ухватился за кадык, он не закашлялся и хватанул еще пару глубоких затяжек. В голове отчетливо зашумело и весь окружающий мир угрожающе качнулся, норовя уплыть куда-то за пределы расфокусированного зрения.

– Эй! – услышал он глуховатый окрик. – Что с вами?

Каленин обнаружил, что сидит на песке и видит перед собой большие, угольно-черные глаза Расула, а окружающий мир медленно собирается в более-менее отчетливую картину. В голове шумело…

– Давно не курил! – хрипло ответил он и только тут зашелся в безудержном кашле, раздирающем раздраженное горло.

Расул еще раз внимательно посмотрел на него, усмехнулся и сказал, кивнув головой в сторону "земли":

– Я все думаю, что вы успели сообщить по телефону? В отправленных сообщениях пусто. А последнее принятое есть…Прочли?

– Нет! – мрачно ответил Каленин.

– Тут одно слово: "Ждите!". Чего, интересно? Я просто теряюсь в догадках… – Расул усмехнулся. – Уж не штурма ли? – Потом наклонился к Каленину и тихо произнес: – Не возвращайтесь! Тут скоро такое начнется… Больше вы никого не спасете, а себя погубите. – Он приблизил лицо вплотную к лицу Каленина и произнес уже совсем шепотом: – Он сказал, что играет не по правилам, значит, и для вас правил нет! Увозите детей и не возвращайтесь!…

Каленин, казалось, не слушал Расула и смотрел куда-то мимо него. Он все плотнее стискивал зубы, наблюдая, как два равнодушных боевика подталкивают в спины плачущих детей, перебегающих по шаткому мостику с берега на катер. Вскоре места на катере уже не осталось, а на берегу еще стояло несколько испуганных чумазых пацанов и две плачущие в голос маленькие девчушки лет десяти.

Каленин подошел к ним, подхватил обеих и медленно, выверяя каждый шаг, чтобы не потерять равновесие, двинулся по мосткам. Передав девочек на руки более взрослым детям, он снова сошел на берег, прихватил двух пацанов, бросил им "Держитесь!" и двинулся обратно, на борт.

Так он перенес всех, прикидывая, что двигаться придется по воде с предельной осторожностью: детей в катере было намного больше, чем он мог вместить при обычных условиях.

Каленин собрался уже завести двигатель, но вдруг передумал и спустился на берег.

– Слушай! – обратился он к Расулу. – Выполни одну просьбу: мальчик там в усадьбе есть, Вовой зовут. В матроске ходит… Это мой племянник, – соврал Каленин. – Дай мне его забрать. Прошу!…

Расул молча потыкал пальцем в мобильный телефон, и вскоре рядом с ним притормозил раздолбанный старенький "Москвич", в который он так же молча уселся, и тот сразу же растворился в клубах всепроникающей едкой пыли.

Дети в катере затихли, словно понимали, что их судьба зависит от этого странного дядьки в грязной рубашке и потерявших первоначальный цвет брюках, которые были закатаны по колено. Он сидел к ним спиной на шатком мостике, опустив ноги в воду, а рядом с ним стояли серые от пыли кроссовки, которые при каждом легком ударе волны в борт катера угрожающе покачивались. Наконец, один башмак с отчетливым шлепком плюхнулся в воду. Дети неуверенно засмеялись.

Каленин чертыхнулся и спрыгнул с трапа в воду, но поскользнулся и, взмахнув руками, упал на спину, полностью погрузившись в грязную прибрежную воду, а сверху на него шлепнулся и второй башмак.

Тут уж радостным смехом взорвались все: смеялись, размазывая следы от недавних слез, дети, смеялись стоявшие на берегу бандиты, и даже подъехавший только что Расул тоже улыбнулся и подтолкнул к выбирающемуся на берег Каленину маленького мальчика в грязной бескозырке и с забинтованной посеревшим бинтом рукой.

– Забирай!

– Это не он! – поперхнулся Каленин. – Не Вова!

– Как тебя зовут? – раздраженно спросил Расул.

– Вова! – испуганно ответил мальчуган.

– Ну вот, видишь, – сверкнул глазищами Расул. – Вова!…Бескозырка!…Что с рукой?

– Не знаю… – мальчишка беззвучно заплакал. – Болит сильно!

– Забирай! – отрезал Расул. – Мне его тетка с усами отдала, директор! Не хочешь брать, пусть остается.

Каленин молча взял незнакомого пацана на руки и аккуратно ступил босыми ногами на трап.

– Стой! – Расул подошел к нему сзади и что-то сунул в карман брюк. – Телефон… – тихо пояснил он. – Не возвращайся…

Каленин медленно двинулся по трапу.

– Эй, обувь забыл! – крикнули ему с берега, но он шел, не оборачиваясь. Потом с трудом протиснулся к штурвалу через плотно прижатые друг к другу детские тела, а увидев, что кормовой канат полетел в катер, прокричал, стараясь перекрыть звук взревевшего двигателя:

– Извини, Расул, но я вернусь!!! Придется потревожить твою совесть!!! Когда надумаешь в нас стрелять, подумай, надо ли?

Гирин слушал Каленина, закрыв глаза и не поднимая головы. Он не спал уже две ночи подряд, отчего и так худое лицо его еще больше вытянулось, рельефно выступили скулы, и Каленин, не видевший генерала всего пару дней, нашел его резко постаревшим. Куда-то подевалась неизменная бравая выправка. Гирин ссутулился и даже, казалось, существенно потерял в росте.

– Все? – спросил он, когда Каленин замолчал.

– Все!

– Значит, так, – Гирин обвел покрасневшими глазами присутствующих. – Если они уйдут с острова, да еще вместе с детьми, всем нам надо подавать в отставку, а лучше… застрелиться, как положено честным офицерам! У нас будет не больше трех минут, чтобы захватить подступы к усадьбе, – продолжил он. – Дальше надо удерживать позицию до тех пор, пока не будут обезврежены взрывные устройства. По данным наших наблюдений, включая снимки из космоса, которые передали американцы, заряды заложены здесь, – Гирин показал карандашом место на плане, – здесь и вот тут!… Глухов пытается нас убедить, что несколько детей превращены в живые бомбы. Но наши специалисты, ведущие круглосуточное наблюдение за островом, считают это блефом. Поэтому исходим из того, что в здании заминированы только стены. – Гирин сделал паузу и уточнил: – Но от этого не легче: взрывотехники говорят, что эти твари все сделали грамотно: если подрыв произойдет, здание сложится и накроет всех, кто внутри. Триста детей… Штурм начинаем ровно через два часа. Боевые пловцы проникают во флигель и атакуют усадьбу. Одновременно с противоположной стороны острова к пристани подойдет теплоход, который запросили бандиты. Отсюда наносим второй удар… – Гирин быстро взглянул на Каленина. – Сколько, говорите, человек охраняют усадьбу, Беркас Сергеевич?