– Всех детей срочно переводим в складское помещение и постирочную! Там нет окон и глухие стены.

– Не поместимся! – отозвался женский голос.

– Я сказала "детей", Луиза Степановна! – директриса грозно повела раскосыми глазами. – Нас, взрослых, я не имела в виду!

Дети в школе были самых разных возрастов. Команду Ираиды они восприняли так, будто в своей короткой жизни только тем и занимались, что ходили строем. Никто не возразил, не спросил, а зачем это – уходить из просторного холла в тесные помещения. Старшие немедленно, без дополнительного понукания, принялись помогать младшим: они вели малышей за руку, а тех, кто плакал или боялся, брали на руки и успокаивали.

Ираида привычно управляла процессом, отдавая четкие распоряжения, и лишь едва заметно съеживалась от каждой автоматной очереди, звук которой проникал в помещение так отчетливо и осязаемо, что казалось, вместе с ним в здание залетают шальные пули и скачут вместе с гулким эхом по углам и коридорам.

– И включите вытяжку, а то дети задохнутся! – приказала она кому-то.

– Так нет же электричества! – отозвался женский голос.

– Ах ты… – Ираида на секунду задумалась. – Ладно, вытерпим как-нибудь. Там безопаснее всего… Вова! – окликнула она пробегавшего мимо мальчишку, которого три дня назад отчитывала за невесть откуда взявшуюся гранату. – Ты смотри, чтобы дети не шалили! Ты взрослый уже! Скажи-ка, в холодильнике прятаться можно, как ты в прошлом году?

– Незя в холодильнике! – весело согласился Вова. – Воздуха не будет!

– Молодец! – Ираида погладила мальчика по голове. – Ты молодец! – повторила она. – А тезка твой, из третьего класса, уже на большой земле.

– На больсой! – согласился мальчик. – Потому что у него рука болит, а у меня не болит! – Он показал директрисе свои ладошки.

– Правильно! – согласилась Ираида, удивляясь наблюдательности воспитанника, который точно прочитал ее действия. Она прекрасно поняла, какого Володю искали для отправки на катере, но отдала совсем другого, у которого нарывала рука и поднялась температура. – Иди! И попроси Луизу Степановну и тетю Валю, как освободятся, подойти ко мне. Понял?

Мальчик кивнул и побежал в ту часть усадьбы, где располагалась кухня и другие подсобные помещения. Ираида проводила его взглядом и подумала: "Господи, всего три дня! Будто из другой жизни! Может, зря все… закрыли бы интернат, глядишь – и захватывать некого было бы…"

…Интернат собирались закрыть много раз, находя для этого самые разные причины. Из-за перебоев в электроснабжении усадьба периодически погружалась во тьму, тогда включали старый генератор, который жрал солярку в немыслимых объемах. К тому же на острове не было газа. Его каждый год собирались провести, согласовывали какие-то документы, но так и не провели. Поэтому зимой топили углем, причем старую котельную, построенную еще графиней, обслуживали старшие по возрасту дети под началом Егорыча. Пожарные, посещая остров, придирались то к генератору, то к состоянию котельной. Грозные акты составляли медики, которые не одобряли детский труд и фиксировали многочисленные нарушения правил проживания детей в интернате.

Главным аргументом против интерната было как раз то, что тридцать лет назад побудило его создать – островное местоположение. Тогда считали благом, что дети с нелегкой судьбой и с отклонениями в развитии будут спрятаны от людских глаз. Теперь в областном управлении образования шел нешуточный спор между теми, кто называл интернат тюрьмой и предлагал детей с острова убрать, и теми, кто считал, что надо все оставить, как есть.

Последний раз совсем было решили интернат ликвидировать, а детей рассовать по всей области. На остров приехала комиссия и к вечеру уехала назад, составив обширную справку о том, что детей надо переселять – мол, их социализация, ограниченная островной территорией, идет неправильно, да и вообще на острове создалась депрессивная психологическая обстановка, поскольку здоровых детей, которые посещают обычную школу, существенно меньше, чем тех, что нуждаются в коррекционном обучении.

Ираида справку прочла, выругалась, собрала в портфель всевозможные грамоты и благодарности, полученные коллективом за многолетний труд, и отправилась в Москву. Среди бумаг был и сертификат, полученный года три назад ученицей пятого класса Наташей Сениной за участие в международной выставке детского рисунка в Венеции. Наташа с трудом освоила таблицу умножения и говорила так невнятно, что ее с трудом понимали даже те, кто постоянно с ней общался. Но рисовала потрясающие акварели, причем школьный учитель рисования, он же учитель труда, увидев впервые ее рисунки, отправился в Астрахань и накупил на всю зарплату красок и альбомов, а для себя – учебников по технике акварельного письма.

Он же сообщил Ираиде почерпнутую в Интернете сногсшибательную новость о том, что за один из рисунков Наташи были предложены безумные деньги – десять тысяч евро. Но, как водится, деньги эти получить не удалось, никто не знал, как это сделать.

Остался только сертификат, согласно которому венецианскую выставку вместе с Наташиными работами в течение года будут возить по всему миру, а позже, с согласия правообладателя, она навсегда останется в Венеции, в музее местного муниципалитета.

"Правообладатель" на сей счет ничего, разумеется, сказать не мог, также, впрочем, как и его, а точнее, ее родители: их следы лет пять назад были потеряны, и судьбой девочки они не интересовались. Тогда Ираида купила самое роскошное по местным меркам платье. Подарок был объявлен премией, полученной Наташей за участие в выставке, а на "правообладание" махнули рукой – пусть будет, как будет!…

Ираида вернулась на остров через три дня, а вслед за ней в областное управление пришло распоряжение министерства – интернат не трогать. Местное начальство мигом сообразило, что это козни упрямой Багавеевой, но воевать со своевольной директрисой не стало. Ходили слухи, что она когда-то училась с нынешним министром образования… Поэтому ей пакостили по мелочам: то финансирование урежут, то пожарных пришлют печные трубы проверять. Но публично даже хвалили, удивляясь про себя, как это старой грымзе удается столько лет не вляпаться в какую-нибудь историю, когда ее можно было бы с чистой совестью снять с работы.

Дети не тонули, инфекционными болезнями массово не болели, а деревенские на них не жаловались. Даже наоборот, считали, что наличие интерната делает жизнь на острове осмысленнее и благороднее. Тоня Шебекина приглашала интернатских в свой клубный драмкружок, а местная рыбацкая артель взяла над интернатом шефство и снабжала детишек свежей рыбой, а иногда – втихаря – браконьерской икрой. Найди в России школу-интернат для не слишком счастливых детей, где на столе бывает такое…

Ираида никогда не была замужем, хотя, по рассказам островных старожилов, в молодости считалась красавицей. Этот тип женщин хорошо известен, их судьбы похожи друг на друга, как написанные под копирку. По молодости эти красавицы, с виду неприступные и холодные, регулярно отвергают внимание многочисленных мужчин, среди которых не находится достойного ни по характеру, ни по уму. В случае с Ираидой еще и работа не способствовала строительству семейного очага. Если женщина обладает по-настоящему добрым сердцем и искренне любит детей, то отдает себя им без остатка. Ираида так и жила, сжигая молодые силы в обустройстве детей, обделенных родительской заботой и лаской.

Ближе к сорока она тяжело влюбилась в женатого мужика – отставного военного, приехавшего на остров погостить. Чуть с ума не сошла, разрываясь между сжигающим ее чувством и стойким убеждением в том, что уводить человека из семьи нехорошо. А где в ее годы найти неженатого, да еще чтоб не урод, не запойный и чтобы с головой дружил? Так и осталась одна, коротая бабий век в интернате, который стал смыслом всей ее жизни…

…Ираида Хасбулатовна напряженно прислушалась к нарастающей стрельбе. Даже подошла к окну и встала на цыпочки. Но и после этого ее глаза оказались слишком низко – в зале все окна упирались верхним краем в пятиметровый потолок. Она вытянула шею, силясь разглядеть хоть что-то, из того, что творилось на улице. Тут в решетку звонко ударила пуля, отчего решетка и, казалось, вся стена запели на разные жалобные голоса, а сама Ираида присела с редкой для своей крупногабаритной комплекции прытью.