Расул толкнул Каленина вперед и отвернулся от Гаджимурата, давая понять, что разговор окончен. Но разъяренный боевик крикнул что-то гортанное, в прыжке достал Расула, опрокинул навзничь и придавил ему грудь коленом. А потом вскинул автомат в сторону Каленина.

– Иди к своим! – резко приказал он, указывая на маяк. – Ну! Пошел!!!

Дальше произошло то, чему Каленин ни тогда, ни после не мог дать разумных объяснений. Он отчаянно метнулся вперед и схватился за ствол автомата, отводя его в сторону. В следующее мгновение в схватку вступил Расул. Он вывернулся, вскочил на ноги и вцепился в руку противника.

Ударила автоматная очередь.

Каленин вскрикнул и тупо уставился на кисть своей руки – в полной уверенности, что ее оторвало. Но та была на своем месте, правда, онемевшая и начисто лишенная чувствительности. Пока он осознавал, что это, видимо, произошло от резкой отдачи ствола при стрельбе, Расул продолжал бороться с заведомо более сильным соперником, пытаясь вырвать у него оружие. К ним уже бежали вооруженные люди, когда Каленин, наконец, опомнился и пришел Расулу на помощь.

Он не нашел ничего лучше, как вцепиться зубами в волосатые пальцы, сжимавшие автомат. Раздался вопль, и Каленин физически, как свою, ощутил дикую боль, которую испытал его противник, выпустивший из рук оружие.

Поле боя оказалось за Калениным и его охранником.

– Ты уже мертвый!!! – орал их соперник, тыча окровавленным пальцем в Каленина. – Скажи ему, Расул, кто я! До вечера не доживет!!!

– Вперед! Быстро!- приказал тот Каленину. Он размахнулся и далеко отшвырнул автомат Гаджимурата. Свой же, валявшийся в пыли, закинул за спину, и они бегом двинулись в сторону пристани, не дожидаясь, пока поверженный предпримет какие-нибудь действия.

– Теперь держись от него подальше! – сказал Расул, когда они отбежали от места стычки на приличное расстояние и перешли на шаг. – Убьет при первом случае.

Он тяжело дышал, но говорил абсолютно обыденно, как о чем-то привычном и не особо важном. Помолчав, добавил: – Я его хорошо знаю, вместе Назрань штурмовали. Обид не прощает!

– Что же теперь делать?

– А ничего! Как ходили с тобой, так и будем ходить, пока не прикажут расстрелять…или отпустить. – Расул впервые за все время криво улыбнулся, но тут же стер улыбку. – Ловко ты ему руку прокусил! Всегда так дерешься?

– Теперь всегда! – искренне ответил Беркас. Пару месяцев назад он, неожиданно для себя, точно так же вцепился зубами в руку одного из наемных убийц, подосланных Дибаевым. – В юности умел неплохо драться. Приходилось иногда. А теперь вот кусаюсь, как баба… Стыдно даже…

– Стыдно проигрывать! А побеждать не стыдно!…А это что такое?

Расул смотрел в сторону ближайшего к берегу деревенского дома, в который заскочила полуодетая женщина, прижимавшая к себе ребенка, а вслед за ней, заметно отстав, медленно семенили старик со старухой. Поверх их голов ударила предупредительная очередь, но они, не оглядываясь, добрели до калитки и скрылись во дворе. Было ясно, что боевики растеряны и не имеют приказа стрелять на поражение…

– Дела-а! – протянул Расул, всем своим видом давая понять, что его, конечно, удивляет эта фантастическая картина, но она ничего не меняет в его планах: держать Каленина на мушке и исполнять приказ. – Вперед! – приказал он.

Расул привел Беркаса к навесу, где боевики организовали что-то вроде походной кухни. Там он открыл контейнер, заполненный льдом, и показал на куски холодного мяса:

– Возьми сколько надо…Хлеб там.

– Я не буду! – отказался Каленин. – Только воды попью…

– Почему? – насторожился Расул. – Вчера же ел…

– Извини, не могу! Вырвет…

– Как хочешь. Пошли на берег, я там рыбацкий навес приглядел. От пекла спрячемся. Заодно твой друг успокоится.

– Кто? – не понял Каленин.

– Смерть твоя с прокушенными пальцами!

Место действительно было удобное. Противоположный берег хорошо просматривался и казался абсолютно пустым. Только иногда быстро мелькала одинокая фигура и исчезала в недрах многочисленных построек, которые также выглядели безжизненными, поскольку жителей из них эвакуировали, а спецназ базировался в глубине, так, чтобы никакие его маневры не были заметны.

Хорошо были видны катера, на которых прибыли на остров боевики. Теперь вокруг них было много охраны, и на каждом находился пулеметный расчет, сектор обстрела которого был продуман так, что любая цель, появись она с "большой земли", немедленно попадала под прицельный огонь.

На воде виднелось большое радужное пятно – там, где был потоплен катер, на котором пытались уйти с острова Евграфов с товарищами. Течение непрерывно сносило пятно вниз, в сторону Каспия, но лежащие неглубоко обломки продолжали выделять остатки масла и бензина.

– Здесь пока побудем, – распорядился Расул и неожиданно спросил: – Зачем в драку полез?

– Сам не знаю! Так вышло… Я, если честно, особенно и не думал! Инстинкт самосохранения…

– Хорошо, что не врешь! Если бы ты сказал, что за меня вступился, я бы все равно не поверил!

Расул сдержанно улыбнулся уже второй раз за последние пять минут, и Каленин вновь отметил его привычку прикрывать ладонью рот во время улыбки, пытаясь спрятать отсутствие нескольких зубов.

– Сколько тебе лет? – не удержался Беркас.

– Зачем тебе? – Расул помрачнел, и Каленин понял, что по неосторожности ступил на запретную территорию, на которую его пускать не хотят. Он в очередной раз отметил, что по-русски тот говорит безупречно, с едва уловимым мягким акцентом, и даже отсутствие зубов не сильно портит дикцию.

Каленин мучился от мысли, что ему речь Расула кого-то сильно напоминает, кого-то хорошо знакомого…Вспомнил! Беркас хлопнул себя по лбу так неожиданно, что Расул подорзрительно стрельнул глазами в его сторону. Всего неделю назад он слышал очень похожие интонации, когда его шеф принимал в Думе российского посла в Таджикистане Рамазана Магомедова – выходца из Дагестана. Посол тогда пошутил: "Мне легче еще пару языков выучить, чем от акцента избавиться. Я учился в Москве, жена русская, несколько книг написал на русском, в том числе пару сборников стихов. Даже думаю по-русски, а акцент неистребим…"

Расул произносил слова очень похоже, и это наводило на мысль о его дагестанских корнях. "Думай, думай, – заводил себя Беркас, – вспомни урок, который тебе как-то преподали в поезде, когда попутчик по различным приметам чуть ли не всю твою жизнь прочел. Надо найти к парню ключ, раскрыть его! Итак: примерно двадцать пять лет, скорее всего, аварец, как и Магомедов. Судя по тому, что говорит грамотно, наверняка в прошлом студент…".

Его размышления прервал Расул.

– Руки дай!

Каленин привычно протянул руки. Расул вытащил из кармана "браслеты" и, хотя его пальцы заметно дрожали, да и все тело, несмотря на лютую жару, то и дело содрогалось, словно от холода, ловко защелкнул их на запястье Беркаса…

Дальнейшее Каленин наблюдал уже не один раз. Расул торопливо отсоединил небольшой кожаный футляр, закрепленный на поясе, достал резиновый жгут и крошечный шприц. Извлек маленькую ампулу, пару раз чиркнул по ней лезвием ножа и ловко переломил. Потом наполнил шприц, привычно перехватил руку жгутом, удерживая один конец зубами, и отточенным движением сделал укол, точно попав в невидимую вену. Буквально через минуту его лицо разгладилось и обрело вполне нормальный цвет, на щеках даже проступил румянец. На лбу некоторое время держалась испарина, но потом и она исчезла.

Он, закрыв глаза, удовлетворенно прислушивался к своим ощущениям и, казалось, задремал. Минут через пять он решительным движением снял с Каленина наручники и взглянул на него спокойно, без той гримасы боли, которая только что перекашивала его лицо.

Поймав очередной вопросительный взгляд Каленина, он объяснил:

– Не думай, не наркотик. Это обезболивающее…

Он смутился, и Каленин это заметил.

– Давно в Махачкале не был? – неожиданно спросил Каленин и понял, что попал в десятку, поскольку парень слегка вздрогнул. – У меня там друзья. Правда, давно не виделись…