— Харизматик уже звонил ей?

— Звонил. И матушка уже нашла ему место школьного учителя… Найти нетрудно. Найти оказалось проще простого. В школьные учителя мужчины не рвутся.

Инна подошла к Артему совсем близко. Он сидит недвижно, застыл возле своего чемодана.

Инна чуть сзади, гладит рукой его по плечу. Ей жаль не политика, не ославленного скороспелого харизматика — ей жаль Артема.

А он немного не в себе, с усмешкой бормочет:

— Теперь там будет настоящий снег… Снег… Снег и провинция. Лошадка и сани… Лошадка вся в снегу…

Инна нажимает рычажок ближайшей из репродукций. Как-то отвлечь Артема.

— Погадаем, Артем?.. Я обожаю у Оли гадать!

Высвечивается, вспыхивает большая, яркая работа Кандинского. Разгул его неистовых, обжигающих красок!

Звучит голос, сопровождающий эту (возможно, изначальную для изучения и усвоения) репродукцию:

“ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ КАНДИНСКИЙ РОДИЛСЯ 16 ДЕКАБРЯ 1866 ГОДА В МОСКВЕ… В СЕМЬЕ КУПЦА ПЕРВОЙ ГИЛЬДИИ…”

Проникновенный голос повторяет:

“В СЕМЬЕ КУПЦА ПЕРВОЙ ГИЛЬДИИ… РАННЕЕ ДЕТСТВО… ХОР КРАСОК”.

И еще раз:

“РАННЕЕ ДЕТСТВО… ”

Инна подхватывает многообещающую победную ноту:

— Артем… Понял? Прочитал?.. Ты еще вернешься, Артем. Вернешься. Как вернулась к нам его живопись. А что?.. А почему нет?.. Кандинский — классный оракул!

6

И простился, и уже невыносимо ему оставаться в Ольгиной студии, а он все там. Ночного поезда надо же где-то дожидаться. А в двух шагах пивнушка. Туда Артем и перебрался. Место его недавнего разоблачения и позора…

Пивнушка, она теперь — КАФЕ С ГАЗЕТАМИ. Пусто. Посетителей ни души. Артем в одиночестве за столиком. Рядом только чемодан, готовый в дорогу.

Хозяйчик приносит Артему его пиджак:

— Наконец-то увидел вас… Я уж думал отдать ваше добро какому-нибудь бомжу… Шучу, шучу!.. Классный пиджачок!

Артем молчит. Он в полудреме. Он убивает время до поезда.

На столиках уже выложена пресса. Можно полистать.

Хозяйчик: — Но пить нечего. У нас теперь не пивная, а безалкогольная кафешка. Чаю принести?

Здесь и впрямь мертво.

Зато с крутизны стены (с высокой подставки) начинает работать телевизор, которого раньше не было.

Новости. По ТВ повторяют выступление на митинге Артема Константы. Толпа замерла, толпа внимает — экранный Артем говорит. А пиджачок-то на нем и впрямь классный!

Хозяйчик, не узнавая сидящего за столиком единственного посетителя, бранится.

— Константа, Константа! Везде Константа! — жалуется он Артему. — Вы знали его?.. Из-за этой болтливой гадины у нас нет даже бутылочного пива.

Хозяйчик убирает звук.

Артем на экране стих — голос еле слышен.

Но едва Хозяйчик в сторону, телевизор ожил самостоятельно, прибавил громкости — и, продолжая речь, вдохновенный Артем Константа завопил заново во весь голос.

Хозяйчик: — Ну гадюка. Непотопляемый… С одного раза такому пасть не заткнешь .

В кафе врывается группка молодых людей.

Хозяйчик в крик: — Предупреждаю: кафе безалкогольное. Объявление на входе. Висит объявление… Неужели не прочли?.. Газеты и чай. И к чаю печеньице.

Молодые возмущены:

— Что за дела! Ты же прогоришь, дурень!

— Кто к тебе, толстяк, ходить будет!

Хозяйчик: — И рад бы деньгам… Но в нашем районе теперь только так. Константа плюнет — мы подчищаем.

— Опять этот Константа! Ему неймется!.. Что ж это за гнида такая! Они, когда делают карьеру, гадят на каждом заборе!

Молодые ушли.

Артем поднимает голову: — Голоса. Все время слышу эти голоса.

Хозяйчик кричит своему вышибале: — Гони и тех и этих!.. Ты вышибала или кто?.. За что я тебе деньги плачу?.. За твои сладкие сны?!

Артем негромко, самому себе: — Короткий, но какой отчетливый был сон!.. Пейзажик в теплых зимних тонах… Акварелька… И как много снега! Откуда там столько снега?

Оглядывается: — Чай… Где же чай?

Припоминает мелькнувшую дрему: — И лошадка там была… Но слабая. Вся в снегу… Давай, милая, давай. Вывози… Я кричал ей. Ну еще… Еще разок. Я кричал ей. Натужься. Вывози.

*

К Артему, к его столику, подошел Коля Угрюмцев:

— Я вас п-провожу на п-п-поезд. Время уже… Время уже на п-п-подходе.

Артем молчит. Он в отключке. Со стороны Артем вроде бы читает, уткнулся в газету.

Юнец продолжает свои извинения: — Вы меня з-защищали, пригрели.

Артем зевает: — Не бери в голову.

Но юнец опять свое. Как же так?! Знаменитый Константа бежит из Москвы жалкий, пришибленный!..

Коля, по-мальчишьи, торопится свести жизненный прокол экс-политика к самому распространенному случаю — к случаю “как у всех”:

— Не расстраивайтесь, п-пожалуйста. Обычное это… Обычное дело, Артем К-константинович… Не один же вы…

— Что не один? Что ты несешь?

— У к-каждого, можно сказать, когда-нибудь там осталась такая п-подписанная бумага. Такая или п-похожая. У-у-уступчивая. И ее уже никак не забрать и не выкрасть. Не взять назад.

Артем: — Где же чай?

Голос Хозяйчика: — Сейчас будет.

А Коля знай успокаивает:

— В том ГБ, если глядеть изнутри, одни только коридоры… К-коридоры и шкафы, шкафы. Шкафы вчерашних бумаг. Но некоторые бумаги еще не рассортированы. Без н-номера… И лежат… Много. Как небольшие к-кучи. Прямо в коридоре… Майор С-семибратов нам рассказывал. Майор все з-знает… Из ГБ, из этих куч, человеку уже ничего не забрать. Не спрятать и не переделать. Н-не переписать. Не переиначить. Это на века.

Артем молчит.

— Майор С-семибратов нам лекцию ч-читал. Тысячелетия пройдут, а у гэбистов в ш-шкафах на их полочках бумаги будут лежать, как сейчас. Донос к д-доносу… Оттуда уже не выцарапать… Вчера н-написал бумагу — а сегодня она уже далеко-далеко-далеко. Как в бесконечности. Как в вечности. Как наскальные рисунки в п-пещере…

Артем молчит.

— Майор С-семибратов сказал… Наскальные рисунки. На века. Это не п-погибнет. Никогда. Не сгорит и не утонет. От этого не уйти. С этим надо жить… Осведомитель… с-стукач… доносчик… разведчик… шпион — как бы ни называлось… Это как религия. П-пишется как на к-камне.

— Рукописи...

— ...не горят. Майор Семибратов нам эти слова ч-часто ц-ц-цитировал. Это в ГБ рукописи не г-горят. Именно т-там они не горят.

Артем с вялым, чуть пробудившимся вниманием спрашивает: — А пытались?.. Некоторые… взять бумагу обратно?

— Сам в-видел… Как горько к-каются… Как плачут, просят свое объяснение назад… Я, говорит, только два слова исправлю. Проси не проси — не помогает… Некоторые в слюнях-соплях. Через их открытое окно я сам видел. Летом… Когда наша семибратовская школа была в их флигеле. Когда урок, нам хорошо видно. Слюни размазаны… Слезы видно… У просящих. У мужчин. На самом п-подбородке. Крупные слезы. Как в д-дождь.

— Майор Семибратов с-сказал — все дело в т-трепете.

— Что? Что за трепет?

— О-обыкновенный. Когда, скажем, просьбу… Когда с-свою характеристику… Когда сами на себя. Когда автобиографию п-пишет — все равно наш человек пишет д-донос. Потому что трепет. Майор Семибратов сказал.