Павел Романов, Елена Ярская-Смирнова. Фарца: подполье советского общества потребления. — “Неприкосновенный запас”, 2005, № 5 (43).
Среди прочего: “Поэт Евгений Рейн вспоминает свой наряд 1956 года: „…роскошная черная шляпа типа ‘барсалино‘ из тонкого фетра <…> американское пальто пиджачного типа с карманом на груди…””
Анна Сафронова. Бессрочное погружение. Пять лет назад ушел из жизни саратовский литературный журнал “Волга”, последние шестнадцать лет возглавляемый Сергеем Боровиковым. — “Взгляд”, 2005, 26 декабря <http://www.vz.ru>.
“Почти все вышеупомянутые имена сейчас на слуху, уже привычны, за некоторыми исключениями. Тогда же для многих публикация в „Волге” была первой или одной из первых, и этот список займет не одну страницу. А есть авторы, которые исчезли вместе с „Волгой” — не физически, конечно, слава богу, — а тексты их больше нигде не появились.
Нигде, кроме как в „Волге”, не опубликовался Валерий Володин — несмотря на то что центральная критика сулила ему немалое будущее. <...>
Не мелькает на литературных полях Дмитрий Зарубин из Старого Оскола, издал давным-давно крошечным тиражом на родине книжку прозы „Оле-оле-оле-оле…”, набранную так мелко, что и прочитать нельзя. <…>
А Александр Курский, молодой критик из Димитровграда? Нигде не видать. Ни строчки. <…>
А Владимир Шапко из Казахстана?
А Евгений Петропавловский?..”
Роман Сенчин. Удары впустую. — “Литературная Россия”, 2005, № 50-51, 16 декабря.
“Вообще с финалами собранных в книгу „Общество смелых” произведений, кажется, очень неблагополучно. Впечатление, что автор [Анна Козлова] не может решить, чем закончить, и бросает писать, произвольно поставив точку”.
Михаил Синельников. Вертикальный взлет. Евгению Рейну вдруг исполняется 70 лет. — “Новая газета”, 2005, № 96, 22 декабря.
“Рейн — автор многих, пусть неравноценных, но резко усиливающихся в общей связке и создающих новую цельность поэм. Я всегда считал, что их плотный корпус, стоящий чуть особняком, — главное создание Рейна и этому сборнику предстоит быть изданным в Academia грядущего века. Теперь счастлив, что могу увидеть эту книгу въяве”.
Сергей Слепухин. Откровения часовщика. О поэзии Алексея Цветкова. — “Новый берег”, 2005, № 10.
“У „позднего” Цветкова Время имеет лицо старого человека, изображенного с убийственным фотографическим педантизмом, как на картине риджионалиста Гента Вуда „Американская готика”, так любимой поэтом”.
См. также: Алексей Цветков, “Стихотворения” — “Новый берег”, 2005, № 10 <http://magazines.russ.ru/bereg>.
См. также: Алексей Цветков, “Стихи” — “TextOnly”, 2005, № 14 <http://www.vavilon.ru/textonly/index.htm>.
См. также: Алексей Цветков, “Стихи” — “Знамя”, 2006, № 1 <http://magazines.russ.ru/znamia>.
См. также: Алексей Цветков, “Семь стихотворений” — “Октябрь”, 2006, № 1 <http://magazines.russ.ru/October>.
См. также: Алексей Цветков, “Четыре стихотворения”— “Новый мир”, 2006, № 4.
Мария Степанова. Продленный день. Речь при вручении премии Андрея Белого. — “GlobalRus.ru”, 2005, 26 декабря <http://www.globalrus.ru>.
“Я сказала бы, что само существование премии Белого важней существования текстов, ею награжденных, и уж в первую очередь — моих”.
См. также: Мария Степанова, “ Быстрый сон у воды” — “©оюз Писателей”, Харьков, 2005, № 1 (6).
См. также: Лиля Панн, “Метафизиология Марии Степановой” — “Новый мир”, 2006, № 1.
Александр Тарасов . Нейролептический восторг. — “Политический журнал”, 2005, № 42, 12 декабря.
“Все резко изменилось в годы холодной войны, когда в психиатрическую практику была введена психофармакология (начиная с первого нейролептика — аминазина). <…> Первыми оказались американцы, широко применившие — в обстановке антикоммунистической истерии — „лечение” в психбольницах нейролептиками тех, кто опрометчиво выказывал сочувствие коммунистическим идеям, но при этом ни в каких коммунистических организациях не состоял (кто состоял — тех сажали)”. Далее — о советской психиатрической практике.
Дмитрий Тонконогов. Молоко можно в пакетах. Из новых сочинений. — “Интерпоэзия”. Международный журнал поэзии. 2005, № 3 <http://magazines.russ.ru/interpoezia>.
...................................................
Хочу быть Ахматовой
И чтобы Рейн был у меня на посылках.
Молоко можно в пакетах,
А кефир непременно в бутылках.
Жила бы в Коломне, ездила на трамвае,
Меня бы с кондуктором путали и деньги давали.
Компактная сумочка, величественный кивок.
Я Ахматова, говорю, а они:
Мы узнали вас, фрекен Бок.
...................................................
(“Станции”)
Тяготение к центру. Беседу вел Виталий Куренной. — “Политический журнал”, 2005, № 43, 19 декабря.
Говорит профессор Московского архитектурного института, доктор искусствоведения Вячеслав Глазычев: “Дело в том, что для функционирования нашего управленческого аппарата просто необходима непосредственная, я бы сказал, физиологически-психологическая близость друг к другу. И это несмотря на то, что сейчас мы, казалось бы, живем в мире, где передача информации больше не является проблемой. Такая близость была бы излишней, если бы система была действительно бюрократически упорядоченной, работала бы как бюрократия в собственном смысле слова, действующая по определенным нормам и правилам. Но пока традиция „man to man”, традиция урегулирования отношений за рамками официальных отношений, сохраняется, разговоры о безболезненном переносе отдельных ведомств в другой город — пустые словеса”.
Елена Фанайлова. Это не кризис, это п...ц. Вопросы задавали Александр Гольдштейн и Михаил Юдсон. — “ПОЛИТ.РУ”, 2005, 2 декабря <http://www.polit.ru>.
“Не так давно я вообще бросила читать художественную литературу. Меня еще интересуют современное кино, причем в массовом его варианте, и изобразительные технологии. (Смыкаются они в таком шедевре масскульта, как „Город грехов”.) Меня интересует жизнь, история, формообразование, трансформации социальной энергии, за этим я еще могу как-то следить, да и то еле успеваю. Меня интересует смысл. Современная русская литература этим не занимается. Она являет собою низкотехнологичное устаревшее устройство с низким к.п.д. для удовлетворения мелких амбиций. <…> Кризис, и чудовищный. Он пока, может, и не наблюдается невооруженным глазом, но скоро, очень скоро сделается очевиден. Если рассматривать поэзию как аутическое бормотание утонченных организмов и ремесленное умение — тогда да, поэзия с конца девяностых годов поднялась на невиданные высоты, не заметные, впрочем, почтеннейшей публике. Пишут много и грамотно, читать не хочется. Русская поэзия никуда не двинулась, не изобрела нового инструментария со времен Серебряного века и обэриутов. Концептуализм из инструмента ментальной революции быстро превратился в девичью игрушку. Поэтам не стоит обольщаться и возноситься, а следует смиренно помнить, крошки с чьего стола мы доедаем. Сегодня наблюдается тяжелейший кризис смыслов в русской не только поэзии, а тотально, во всей русской идеологии, в поле смыслообразования, не говорю уж о философии, которой у русских просто нет. Поэзия — один из важнейших инструментов смыслообразования, антропологический инструмент. Страна Россия переживает чудовищный антропологический и онтологический кризис. Поэзия обязана не только это вяло констатировать, но и найти способ довести до сознания безмозглых современников, что дела обстоят более чем неважно. Современники, затраханные социальными катаклизмами-катастрофами и собственными иррациональными страхами, не хотят слышать ничего дурного, а хотят успокоительного, и я их понимаю, но не оправдываю. Тот, кто заставит их слушать, окажется на пиру в Валгалле. Что-то я такого певца не наблюдаю окрест. Это не кризис. Это п...ц. <…> Русские литераторы — это сборище уродов. Города конкретные здесь ни при чем. Московские уроды сытнее едят и мягче спят. Провинциальные — огорчаются, бедные, что их не допускают к кормушке. Питерские еще не решили, хотят ли походить на Лондон и Амстердам или гундеть, какая Москва гадкая”.
