Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Главная заслуга де Прони заключается в том, что он сумел организовать вычислительный процесс. Ему удалось свести сложные задачи к набору рутинных операций благодаря четкой системе контроля и хорошо отлаженным “межпроцессорным интерфейсам”. Этот подход к вычислениям использовался очень долго — именно так рассчитывали первые ядерные бомбы. Идеи де Прони и подтолкнули Чарльза Беббиджа к созданию первой в истории вычислительной машины.

Торжество закона. То, что первые вычислительные мануфактуры возникли именно во Франции времен революции, совершенно не случайно. Ученым — математикам, физикам, астрономам — казалось, что процессы мышления полностью предопределены и принципиально сводимы к законам природы (по существу, к единственному закону — всемирного тяготения) и очень скоро удастся исчерпывающе объяснить природу разума и чувств. Мир кажется сложным, но на самом деле он представляет собой движение атомов в поле тяготения. Проблема только в том, что этих атомов достаточно много (почему-то никого не пугало, что частиц может оказаться бесконечно много). А значит, нужно научиться разделять мир на атомы (а процессы мышления — на элементарные операции), считать эти атомы (и исчислять операции) и прояснять отношения отдельных объектов друг с другом.

И. С. Дмитриев приводит многочисленные примеры такого предельно рационалистического мировоззрения: “Для Кондильяка, Д’Аламбера, Кондорсе и многих других философов XVIII столетия мышление представляло собой своего рода комбинаторное исчисление <…> подобно тому как арифметика была „искусством комбинирования [численных] отношений”. Сила ума — искусного калькулятора — выражалась прежде всего в его способности расчленять, сопоставлять и рекомбинировать идеи согласно определенным правилам. „Мы, в сущности, не создаем идей, — убеждал читателей Кондильяк, — а лишь комбинируем путем сочетания и расчленения те идеи, которые мы получаем через органы чувств. Изобретательность состоит в умении делать новые сочетания”. И поскольку „здравый смысл, ум, разум и их противоположности происходят одинаково из одного и того же начала, коим является связь идей друг с другом”, связь, „которая порождена применением знаков”, то посредственность, талант и гений отличаются не, так сказать, качественно, а лишь по степени владения искусством сочетания (комбинаторики) идей, что в свою очередь зависит от степени развития языка (и вообще знаковых систем), которую застает данный индивид или данная нация в данную эпоху <…> и от степени умственного развития индивида, чему способствует правильное обучение, то есть обучение, следующее „урокам, которые дает нам природа””.

Если все законы природы редукционизм последовательно сводит к движению атомов по законам всемирного тяготения, то все мыслительные процессы должны быть сводимы к арифметическим простейшим вычислениям. Эти операции элементарны, но их много, а значит, необходимо научиться управляться с огромными количествами элементарных операций. На самом деле это в точности философское обоснование информационного мира, того мира вычислительных машин, в котором мы живем сегодня. Другое дело, насколько это обоснование корректно.

Но Дмитриев обращает внимание на очень важный момент в состоянии науки и философии рубежа XVIII и XIX веков: “Калькуляция не стала еще монотонной, утомительной подсобной работой, обыденной и автоматической <…> Гигантская вычислительная работа служила предметом восхваления и вызывала почтительное изумление”.

Предметом такого “восхваления и изумления” была и работа де Прони.

“Глобальный разум” — шаг за шагом. “ Amazon” предлагает схему, очень похожую на вычислительный процесс, реализованный де Прони. В этом процессе человек, имеющий доступ к Интернету, используется как вычислительный ресурс для выполнения простых операций. Использовать для распределенных вычислений компьютеры, подключенные к Сети, получается сегодня уже достаточно хорошо. Эта технология называется “метакомпьютинг”, и присоединиться к распределенным вычислениям может любой пользователь Интернета. На компьютер пользователя устанавливается вычислительный модуль, который работает в то время, когда процессор свободен (а он у нормальной офисной машины всегда свободен процентов на 95). Этот модуль, произведя свою долю вычислений, потом сбрасывает результаты по Интернету на центральную машину и получает от нее новое задание. Роль такого модуля и выполняет в схеме, предложенной “Amazon”, сам пользователь. “Amazon” фактически исходит из того, что вычислительный ресурс человека, выходящего в Сеть, тоже занят не более чем на 90 процентов, так почему бы не использовать его для общего блага?

Разработчики пока сами не очень хорошо представляют, к чему приведет их обращение к “глобальному разуму”. Но не исключено, что по мере развития сервиса “Amazon Mechanical Turk” (или других аналогичных начинаний) удастся на реальных, решаемых сегодня задачах выделить “рутинные”, то есть очень простые операции, подобные тем, которые удалось выделить в процессе вычисления Чарльзу Беббиджу. Если будут определены “рутинные” операции, используемые в решении новых классов задач (распознавание, первичная классификация, ранжирование, реферирование, описание товара), на этих “рутинных” операциях можно будет сосредоточить усилия и, возможно, часть из них удастся автоматизировать. Тогда выделится класс еще более трудноразрешимых задач, которые опять придется передоверить человеку. И так — шаг за шагом. Этот путь вполне может привести к успеху, тем более первый шаг уже сделан — считают компьютеры гораздо лучше людей-вычислителей. Может быть, на следующем шаге они научатся столь же хорошо распознавать самых красивых девушек?

А может быть, все закончится ничем, как у де Прони или у Беббиджа. Таблицы де Прони пылятся в музее, а аналитическая машина Чарльза Беббиджа была построена только в 1991 году. К двухсотлетию со дня рождения ученого сотрудники лондонского Музея науки воссоздали машину по его чертежам. Она весит более двух с половиной тонн. В 2000 году был построен еще и принтер Беббиджа. Он весит три с половиной тонны. Оба устройства превосходно работают — в расчетах Беббиджа было найдено всего две ошибки.

Но даже если “Amazon Mechanical Turk” и не приведет к революционным прорывам и открытиям, кто-то заработает себе на пиво, что тоже неплохо.

Книги

Новый Мир ( № 4 2006) - TAG__img_t_gif823380

Владимир Алейников. Довлатов и другие. М., “София”, 2006, 192 стр., 3000 экз.

Владимир Алейников. Добрый пастырь. Воспоминания. М., “Аграф”, 2005, 496 стр., 2000 экз.

Владимир Алейников. Имя времени: воспоминания. М., “Аграф”, 2005, 480 стр., 1000 экз.

Владимир Алейников. И пр. М., “София”, 2006, 208 стр., 3000 экз.

Владимир Алейников. Пир. М., “София”, 2006, 192 стр., 3000 экз.

Пять книг своеобразной лирико-автобиографической прозы “ветерана” русского андеграунда второй половины ХХ века о себе и своих друзьях (Л. Губанов, С. Довлатов, Вен. Ерофеев, Г. Сапгир, Э. Лимонов, А. Битов, Л. Данильцев, В. Яковлев, И. Ворошилов, А. Зверев, М. Шемякин и другие). Повесть “Пир” публиковалась в журнале “Знамя” (№ 3 за 2005 год) и доступна в сетевой версии журнала на странице < http://magazines.russ.ru/znamia/2005/3/ale2.html > .

См. также отклик составителя “Периодики” П. Крючкова на повесть “И пр.” (“Библиографические листки” — “Новый мир”, 2005, № 11).

Педро Альмодовар. Патти Дифуса и другие тексты. Перевод с испанского Кирилла Корконосенко. СПб., “Азбука-классика”, 2005, 256 стр., 5000 экз.

Беллетризованное с помощью выдуманной героини (“сексуального символа испанской богемы, выступающего гидом по злачным местам художественного Мадрида”) воспоминание о восьмидесятых — “в какой раздел попадет эта книга — художественной или нехудожественной прозы? Лично я классифицировать не берусь: „Патти Дифуса” можно отнести к обоим родам литературы. Теперь, когда прошло много времени и мы переместились в новое десятилетие, выясняется, что Патти олицетворяет — по крайней мере для меня — десятилетие прошедшее, восьмидесятые годы. Для меня начало восьмидесятых навсегда останется годами бесстрашия, когда времени хватало на все. И не потому, что мы были моложе или худее, — незнание помогало нам на любое дело бросаться с радостью <...> я говорю лишь о себе и еще о сотне людей, с которыми был знаком (на самом деле таких, как мы, было много больше). Для них и в их среде родилась Патти Дифуса. Тогда, в начале восьмидесятых, наша жизнь была бесконечной „Фабрикой” Энди Уорхола” (от автора).

86
{"b":"314867","o":1}