Киевский журнал «Гучномовець» /"Громкоговоритель"/ зародился около двух лет назад в недрах "рок-артель" ной тусовки.

С тех пор было выпущено 5 номеров, и если первый из них был бессистемной подборкой малоинтересных материалов, то с выходом четвёртого ребята, похоже, на всех оборотах влетели в этакий воображаемый «топ-файф» наиболее самобытных рок-изданий /наряду, скажем, с такими, как мы, «ДВР» и "Спидъ"/.

Нам сей факт весьма отраден, ибо, думается, наступают такие времена, когда каждый потенциальный союзник, каждый близкий по духу человечек будет приобретением поистине бесценным.

Так что мы надеемся на дальнейшее расширение и углубление контактов, тем более, что предмет, вокруг которого, в основном, всё и вертится, — «Рок-артель» — явление незаурядное и не менее замечательное, чем, собственно, журнал.

Объективности ради следует заметить, что у «ГМ» есть, разумеется, и масса недостатков, главный из которых — «машинописный» способ размножения и, как следствие — «машинописный» же тираж.

Впрочем, это от ребят уже не зависит. Да и кстати:

Наше вам… 

Сергей Рыженко всегда вызывал у меня интерес, который практически никогда не был удовлетворен. Действительно, личность по всем параметрам легендарная, не без некоторой ненавязчивой противоречивости. В отличие от большинства наших рокеров у него имеется музыкальное образование. Он играл в ПОСЛЕДНЕМ ШАНСЕ, считавшемся КСП-шным бэндом, сотрудничал с Леви, Макаревичем, Шевчуком, вместе с ФУТБОЛОМ первым в Москве запел панк…

Вот практически и весь объем информации, имевшийся в моем информационном банке.

Для того, чтобы пополнить его и развеять все домыслы относительно Рыженко у читателей нашего издания, прекрасным летним утром я направился в гости к первому московскому панку /в скобках отметим, что на это звание претендует и А.Б.Градский, но сие за давностью лет проверить возможным не представляется/.

Мы уединились у окна, распахнутого прямо в лето. Всматриваясь в лицо собеседника и в его внешность, я отметил:

а/ после Башлачевского Мемориала Сергей побрил бороду;

б/ съездил с тусовкой поэтов в соседнюю Польшу /на куртке — новый значек "Солидарности/;

в/ бросил пить /по его словам — окончательно и бесповоротно/.

Вот, кажется, все, экспозиция ясна, персонажи застыли в исходных позах, можно нажимать кнопку "Плэй"…

А.Л.

Корреспондент. Сережа, началом твоей деятельности стал ПОСЛЕДНИЙ ШАНС. Расскажи, как всё это случилось?

Рыженко. В ноябре семьдесят пятого года Щукин с Самойловым встретились на какой-то вечеринке и решили сделать группу. Поиграли, съездили на фестиваль КСП… А в 76-м году им предложили сделать запись для передачи "Очевидное — невероятное". Они решили записать музыку, пригласив еще музыкантов, инструментальную музыку.

Корр. Акустическую?

Рыж. Угу… Они пришли в Гнесинское училище, где я тогда учился по классу скрипки и стали спрашивать, кто умеет импровизировать на скрипке. Им указали на меня. Они пришли, поиграли у меня в комнате и сразу сделали вещицу, которая потом неизменно открывала наши концерты — инструментальная такая, называлась "На щемящей ноте"… Им очень понравилось все это дело, музыку мы записали, они мне предложили с ними играть. Я сказал: извините, ребята, у меня диплом — я тогда заканчивал училище — и мне надо поступать в институт, времени совершенно нет.

Я закончил училище, поступил в институт. Прошел год, и как-то в метро я столкнулся со Щукиным. Тот и говорит: "Как хорошо, я как раз собирался тебя искать, потому что нам предложили записать песни — большое количество — для венгерского радио, для обучения русскому языку. Им почему-то кажется, что наши песни будут изучению способствовать. Не мог бы ты нам помочь?" Я говорю: ну что ж, помочь можно. Мы дня три или четыре писались на радио, записали, по-моему, 21 песню за три дня… Фактически это стало основой репертуара для совместных выступлений. Это было в 77 году, где-то в мае. Мы поехали на Грушинский фестиваль, откуда нас пытались выгнать, считая нас хиппи по причине длинных волос… Но за нас вступились тогда Никитины и Берковский — в общем, отстояли нас.

И с семьдесят седьмого мы постоянно стали работать вместе. Тогда мы играли в кинотеатре «Баррикады» по субботам перед тремя последними сеансами.

Корр. У вас ведь много было детских песен?

Рыж. Это шло от жанра басни, притчи… Тогда ведь многие вещи надо было говорить иносказательно, и приходилось прибегать к эзопову языку. Песни про животных очень хорошо отвечали этим потребностям.

Корр. В первый раз я увидел ПОСЛЕДНИЙ ШАНС в 1980 году в издательстве "Молодая гвардия".

Рыж. Да, там прошла тогда серия очень памятных концертов, практически открывших эпоху рок-н-ролла на сценах Москвы. Тогда, кстати, один из первых разов в Москве выступал АКВАРИУМ. Время было после Тбилисского фестиваля симпатичное.

Со Щукиным мы доиграли до семьдесят девятого года, снялись в фильме Свердловской киностудии «Скоморохи»… Потом Щукин из группы ушел, и мы пригласили из Ленинграда Володю Леви.

Корр. Это который ТАМБУРИН?

Рыж. Да… и два года играли с ним. Делали и старые песни, и песни Леви до… 81 года. Потом поступило предложение показаться в Театре на Таганке. Посмотрел нас Любимов, ему понравилось, но в театр он пригласил только троих, в том числе и меня; на этом группа и развалилась. Я из театра ушел, пробыв там актером всего неделю. Мне почти сразу показалось, что я там совершенно лишний; да и другие тоже.

Я ушел. К тому времени я уже писал потихоньку свои песни — самые разнообразные… и начал организовывать свою группу. Познакомился с ребятами, почти не умевшими играть, собрал шоу-группу под названием КОЛЕСО. Мы выступили раза три, наверное, в ДК «Содружество» /там у нас база была/, в одном концерте принял участие Боря Гребенщиков, спел несколько песен под гитару… и еще на худграфе пединститута выступили. Состав был большой, плохо управляемый, уровень низкий, и это дело заглохло.

А в восемьдесят втором году кто-то на телевидении прослышал о КОЛЕСЕ, и поступило предложение отсняться в какой-то передаче. Я сказал, что группы практически нет, и то, что вы отснимете, все равно в эфир не пройдет, но предложил посмотреть. Собрал сокращенный состав, пару недель порепетировал с ним в ЦДХ и там же дал концерт под названием ФУТБОЛ. А недели через две мы все это в домашних условиях накатали на магнитофон в течение трех часов — в общем, это единственная, по качеству очень плохая запись ФУТБОЛА. Потом площадку в ЦДХ у нас отобрали, аппаратуры не было и дело опять заглохло.

Корр. Группа-то ведь электрическая была?

Рыж. Да, в направлении, ориентированном на панк-рок. Мы тогда очень дружны были со Свиньей, душевно так друг к другу относились. А ФУТБОЛ наделал тогда много шума…

И… на одной вечеринке мы встретились с Андреем Макаревичем, от него тогда как раз ушел Петя Подгородецкий… Я предложил ему поиграть вместе. Он на удивление серьезно отнесся к моему предложению, и два года — с мая 82-го по ноябрь 83-го — мы играли вместе.