— Тсс! — шикнула она.
— Я вами недовольна, — говорила Элси. — Я просила звонить. Кто вас впустил?
— Отделайся от нее. Пусть уходит, — ответил мужской голос.
Но Элси встревоженно допытывалась:
— Как вы все-таки вошли?
И тот, не умеряя голоса, ответил:
— Так же, как ушел вчера вечером, — через кухню.
Слышно было, как толкнули стул, и опять раздался голос Элси:
— Не надо. Сейчас придет мистер Уильямс. Прекратите.
— Ну-ка, помоги мне, — сказала Грейс сыну. — Соберем все это. Давай быстрей.
Она поставила чемодан на кровать и принялась набивать его вещами. Расстегнуть молнию на золотистом платье никак не удавалось — не доставала рука.
— Черт! Пропади оно пропадом! — сказала она.
— Мам, ты ругнулась, — сказал мальчик.
— Помолчи! — И, отчаявшись, она стала заталкивать в чемодан свое синее платье, но тут вошла Элси и велела мальчику:
— Пойди поговори с дядей.
Мальчик попятился из комнаты, выпучив глаза на мать и тетку, а Элси затворила за ним дверь.
— Грейс, — залебезила она, голос у нее был возбужденный, сдавленный. — Подожди укладываться. Зачем это? Неужели ты уходишь? Не уходи.
— А кто приготовит мужу поесть? — сурово возразила Грейс.
Элси открыла сумочку, вытащила бумажку в пять фунтов и сунула в руку сестры.
— Еще рано. Вот тебе на такси. Ужас, что случилось. С минуты на минуту появится мистер Уильямс, а я не могу отвязаться от этого типа. Не знаю, как быть. Он тут по делу, насчет виллы, и мистер Уильямс его терпеть не может. Я с ним встретилась в самолете. Ну, подурачилась малость. Если мистер Уильямс появится, я скажу, что он пришел с тобой из ателье. И вы уйдете вместе.
— Ты же говоришь, мистер Уильямс его знает. — В голосе Грейс было презрение.
— Я так сказала? Ну и дура же я! — продолжала подмазываться Элси. — Ты ведь знаешь, какая я легкомысленная. Он подвез меня из аэропорта… ничего такого, просто подвез… Грейс, ты выглядишь чудесно в этом платье… Вы только уйдете вместе, и все. — Она хитровато и требовательно смотрела на сестру.
Грейс пришел на память один давний случай: Элси уломала ее постоять у школы под руку с парнем, чтобы не удрал, пока она сбегает за новым красным пальто. У парня был замечательный сверкающий мотоцикл. Впервые в жизни Грейс держала под руку молодого человека. Ей не забыть ни этого ощущения, ни слов парня: «Она же сучка. Поехали со мной».
Он сжал ей руку, и она уже была готова безрассудно согласиться, но тут примчалась Элси, оттащила парня к мотоциклу и крикнула ей: «До скорого».
Сейчас Грейс было заколебалась, но ей вспомнился и «светский» тон Элси, и эта «портниха». Вдобавок ее охватил смешанный с отвращением страх — чего доброго еще влипнешь в историю! Нет, слишком тут все на широкую ногу: и квартира, и вранье! Она вдруг осознала, что во время этих ежегодных встреч Элси всегда скрывала, что они сестры, открещивалась от нее, как и от остальной родни.
— Нет, Элси, не могу, — сказала Грейс. — Мне надо домой, к Гарри.
Ее подмывало бросить здесь и чемодан, но мысль: «Сестра просто-напросто сочтет меня идиоткой» — остановила ее.
— Возьму вещи и поеду. А за такси спасибо.
Они прошли в гостиную.
— До свидания, мэм! — громко, с чувством собственного достоинства сказала Грейс и позвала сына. — Мы уходим. Где ты там?
Мужчина стоял у окна, а мальчик забрался в кресло и оттуда пристально, словно через микроскоп, рассматривал его, особенно пиджак.
Грейс взяла сына за руку.
— Попрощайся с мадам, — приказала она и потащила его к выходу, а он, все еще обескураженный непривычным великолепием матери, брякнул:
— До свидания, тетя Элси.
Они поймали такси.
— Сиди спокойно, — сказала Грейс.
Мальчик еще ни разу не катался в такси. Он неуверенно глянул на нее. Мать его подавляла.
— Не ездила в такси с тех пор, как мы вернулись с папой из свадебного путешествия, — сказала она.
Из окна машины Лондон выглядел по-другому. Мелькали двери; сначала это были двери богатых домов в парке, и она… она подкатывала к ним, а слуги приглашали ее в гостиные. Жаль, что чемодан такой потрепанный! Она входила в вестибюли отелей; и богатые особняки казались привычными; до чего широкие улицы. Она вглядывалась в витрины обувных магазинов. Подмечала, какие сумочки у женщин. Потом подъехали к реке, и она в золотом платье, казалось, зависла над тусклой и грязной пограничной полосой воды, а вот по бедным улицам, мимо фабрик и железнодорожных эстакад они неслись быстро, обгоняя переполненные автобусы. Ее бесило, когда машина застревала у светофоров.
— Мам, — позвал мальчик.
Она замечталась, воображая, как ахнет муж, когда она войдет в калитку.
— Тебе нравится? — спросила она.
— Да. Только…
— Смотри. Уже подъезжаем, — зачастила она взволнованно. — Вот магазины. «Вулворт»… «Спенсер»… А вон идет миссис Сандерс. Помаши ей. Интересно, она нас узнала?
Такси остановилось у дома. Какой же он убогий!
Миссис Филипс расплатилась с водителем и открыла калитку.
— Папа вернулся, — сказала она, взглянув на лоскут цветочной клумбы. — Успел полить цветы.
Она еще расплачивалась, когда дверь отворилась и на крыльце появился муж. Его рука с вечной платяной щеткой в ужасе застыла. Рот открылся. Глаза сузились.
— Приехали на такси?! — Казалось, он вот-вот кинется вдогонку за пофыркивающей машиной. — Сколько же ты заплатила?
— Деньги на такси дала она.
— Ну, заходи, заходи, — сказал он и, пока Грейс тащила по ступенькам чемодан, вошел в темную прихожую, положил щетку и начал потирать руки. Мальчик прошмыгнул мимо них.
— Так сколько же там нащелкало?
И тут он увидел, какое на ней платье.
— Не могла уложить в чемодан? — сказал он, когда они вошли в тесную кухню, затененную свисающими языками фиговых листьев. — Цвет уж больно маркий.
— Поэтому и взяла такси.
Она красовалась перед ним, ища в его глазах одобрения, а ее собственные глаза распахивались все шире и шире.
— К нему бы туфли на каблуках. Я кое-что видела в витрине у «Уолтона», пока ехали.
Она смотрела на него, заискивающе склонив голову чуть набок — совсем как Элси, подумалось ей.
— И причесаться бы еще. В такси волосы растрепались. Джим всю дорогу открывал окно.
Глаза мужа заблестели — похоже, от слез.
— Ты что, хочешь оставить его себе? — И его лицо расползлось в улыбке, но Грейс знала, что это вовсе не улыбка.
— Почему бы и не оставить? — сказала она, прекрасно все понимая. — В чемодане этих платьев на восемьдесят фунтов.
— Богачка!
Она открыла чемодан.
— Взгляни.
— Сними-ка его лучше. Испачкаешь у плиты. — И он вышел.
Она видела из окна спальни, как он опрыскивает на заднем дворе розы и смахивает пальцем тлю. Потом он встряхнул флакон — может, осталась какая капля — и спросил мальчика, не баловался ли тот с опрыскивателем, раствор ведь надо беречь.
Грейс последний раз посмотрелась в зеркало. Муж ей был противен. Она вспомнила восхищенный взгляд того франта в квартире сестры. Потом разделась, вынула из чемодана свое синее платье и натянула его. Золотистая женщина исчезла.
Вечером за ужином муж молчал. Только похмыкивал во время рассказа о поездке. Упомянуть о «портнихе» Грейс не решилась. Он и так сидел злой. Злился из-за платья. Она попыталась его задобрить, проехавшись по адресу сестры.
— Там был один тип, которого Элси подцепила в самолете. Все норовила от него отделаться — ждала своего богача, мистера Уильямса. Нет, кому-кому, а ей не позавидуешь. Всюду решетки, как в клетке. Их два раза обворовывали.
— Они застрахованы, — впервые за весь вечер отозвался он.
Грейс все еще чувствовала на коже тепло золотистого платья, но, пока она рассказывала о сестре, унылая скаредность, которой несло от мужа, которая была неотъемлемой частью ее жизни с ним и казалась ей после нищенского детства надежной опорой, — скаредность эта тихонько подползала к ней и окутывала снова.
