— Ива, — начинает он. — Сказать тебе, что я раньше врал, притворялся — не могу, но пойми одно: после того, как умер — я перестал тебя ненавидеть. Смерть, знаешь ли, меняет многие приоритеты. Я обещаю относиться к тебе с уважением, как к матери наших детей, но большего из себя просто не смогу выжать. Прости. Понимаю, что тебе, как женщине, это неприятно, но ничего не могу с собой поделать. Наш брак будет исключительно фиктивным.

Сэр Джон подавляет невольный вздох. Опять этот мальчишка несёт бог весть что и сейчас снова всё испортит. Но я уже перегорела. Говорю только невпопад:

— А я как дура сидела рядом, мучилась. Я чуть с ума не сошла, когда тебя мёртвого увидела. Ну и… ладно. Живи, как хочешь.

— Рубин на меня зачем потратила? — спрашивает он угрюмо. — Из жалости?

Я молчу.

— Ну?

— Перемкнуло меня тогда, — отвечаю честно. — Страшно это — быть с человеком, который только что живой был, и вдруг… Несправедливо.

— Разочарована?

— Нет. В сущности, ты в чём-то прав. Изменить взрослого человека невозможно.

Вроде бы всё сказано. Провисает тишина.

— Прости, — наконец, говорит он. — И за грубость, и за то, что тебе пришлось тогда пережить. Только не нужно было вмешиваться в этот процесс. — Я вдруг понимаю, что говорит он не о пятнадцатилетней давности событиях, а о том вечере, когда силком снял с меня блок и в результате сам подставился. — Ты просто забыла, кто я. У нас, некромантов, свои отношения со смертью. Я бы выбрался и сам, и тогда моя победа была бы чистой, если бы ты только не встряла со своим камушком.

Он замолкает, смотрит куда-то вдаль с тоской.

— А ведь я едва успел с ней встретиться…

Всё напрасно, думаю я. Он ничего не понимает. Ничего не слышит.

— Маркос? — окликает паладин. И задаёт совершенно неожиданный для меня вопрос: — Так ты её видел? ТАМ?

Мага встряхивает головой, словно прогоняет какое-то воспоминание.

— А что толку? Я не успел ей и двух слов сказать, как пришлось возвращаться. Ваш младший Кэррол — упрямец не хуже меня, он бы не отвязался. Так меня и вытянул.

— Тогда причём здесь леди? Или ты обвиняешь её по привычке? — Мага молчит. — Маркос, друг мой, сдаётся мне, вы оба сегодня наговорили друг другу много лишнего и уже раскаиваетесь в некоторых словах. Стоит ли сегодня продолжать в том же духе? Предлагаю сделать перерыв.

Мага постукивает ногой в пол. Я упорно изучаю столешницу. Какой смысл завтра затевать то же самое?

— Всегда завидовал миротворцам, — неожиданно выдаёт мой бывший. — Может, вы и правы, дядюшка. Но вы же видите, я-то пытаюсь быть объективным… Сила инерции — страшное дело, а я привык считать Иву причиной многих своих неприятностей. Знаете, почему? Весьма скверная штука — присуха, когда вынужден думать о женщине днём и ночью, сперва ругая самого себя за чёрствость, потом её — за бессердечность и нежелание понять… Если бы вы знали, сколько мысленных монологов я перед ней произносил, как упрашивал отпустить, но так и не получил ответа.

— И тогда ты стал на неё злиться, — подсказывает паладин. Мага кивает.

— Да. Особенно когда сам себе внушал, что она здесь, рядом — всё слышит, но намеренно не отвечает, чтобы сделать мне больнее.

— И ты в ответ делал больно ей, а потом это отношение перенёс с Ивы воображаемой на настоящую. Друг мой, я не удивлён, что ты скрывал это от отца, но к нам-то ты почему не обратился? Поделись ты с нами — и мы бы вместе нашли выход; ты знаешь, что Майкл хорошо работает и с памятью, и с психикой, совместно мы могли бы ослабить эту зависимость.

Тот в очередной раз стискивает зубы. Потом отвечает нехотя:

— Я должен был справиться сам. Я пытался отвлечься: походами, квестами, наукой…

— … двумя женитьбами, — поддакивает сэр и кидает взгляд в мою сторону. Пожимаю плечами.

— Да! — вызывающе отвечает Мага. — В том числе и этим. Мне нужен был наследник. И не трогайте мои женитьбы, дядюшка, это слишком личное для меня. Вы же знаете, моей вины в этих смертях не было.

Он ещё и вдовец. Дважды вдовец, как понимаю.

— Извини, — кротко отвечает сэр. — Не буду. Однако хочу тебе напомнить, что несдержан ты был задолго до встречи с матерью твоих детей. Вы с твоим братом всегда разительно отличались характерами.

Мага, похоже, вконец расстраивается.

— Да что же вы сегодня всё по живому режете, сэр Джонатан! И охота вам… Вы уже достаточно меня пощипали? Тогда, может, мы вернёмся к тому, с чего сегодня начали?

Он барабанит пальцами по столу. И вид у него уже далеко не такой напористый, как раньше.

— Итак, Ива, — говорит терпеливо, — договорим. С учётом того, что я пытаюсь заняться пересмотром своих установок, может, и ты пересмотришь свою точку зрения и всё же выйдешь за меня? Я настаиваю на скорейшем ответе, поскольку знаю твою привычку убегать в ночь.

Я качаю головой.

— Тогда выходи хотя бы за Майкла, — подумав, предлагает он. — В конце концов, он нам родственник, хоть и не кровный, но наши матери кузины, и никакой юрист здесь не подкопается.

— …Мага, — я не сразу обретаю голос. — Ты сбрендил? Тебе просто хочется выдать меня замуж, всё равно за кого?

— Далеко не всё равно. Если ты даже в самом отдалённом родстве или свойстве с нашим кланом — отец, как Глава, имеет право на опекунство над детьми.

Да, что-то такое дон говорил… Даже просил запомнить.

— И формальности будут в порядке, — ледяным тоном завершаю я.

— Абсолютно.

Мое безразличие как рукой снимает. Я жалею, что унесли чайник: так хочется стукнуть им по одной упрямой башке!

— Ну, а эта кандидатура чем вас не устраивает? — спрашивает меня наш арбитр с неподдельным огорчением.

— Дорогой сэр, — отвечаю. — Идеальному мужчине требуется идеальная женщина, а рядом с вашим… с сэром Майклом я всю оставшуюся жизнь буду чувствовать своё несовершенство. Поверьте, я горячо люблю его — как друга и Наставника, я его даже обожаю, но предпочитаю делать это издали. И платонически.

Мага прищёлкивает языком.

— Да, об этом я не подумал. И кого это мне так сильно напоминает, сэр Джонатан? Вы ведь тоже предпочитаете любить дорогую тётушку издали?

— Я попросил бы… — сдержанно начинает паладин, но Мага почтительно склоняет голову. Точь в точь, как Абрахам, покаянно.

— Умолкаю. Во мне говорит неостывшая кровь. Не далее как вчера я получил от нашей Золотой леди чудную выволочку и думал, что вот тут-то мне и конец; но затем нагрянула матушка и, особо не вникая, устроила головоломку всем, кто не успел вовремя убраться с её пути. Ива, ты и тут влезла… я хотел сказать — вмешалась. Спасибо. Дядюшка, по сравнению с леди Мирабель дель Торрес во гневе ваша супруга — ангел, вот уж кому никогда не изменяют выдержка и спокойствие!

Почтенный паладин с достоинством расправляет плечи.

— Ты бы мог у неё этому поучиться.

— Учусь, дядюшка, учусь. Сами видите: с начала нашей содержательной беседы я намного продвинулся вперёд. Ну, так что же, Ива?

Он уже опомнился от недавней вспышки, решил, что его, наконец, поняли, простили, и теперь нужно ковать железо, пока горячо. Нет, он неисправим. Да к тому же явно в подражание сэру устраивается поудобнее, в расчёте на долгое ожидание, скрещивает на груди руки и добавляет:

— Имей в виду: до твоего окончательного решения я не сдвинусь с места!

Я отворачиваюсь к окну. Уже темнеет. Михель одну за другой зажигает и расставляет на столиках масляные лампы, кидает выразительный взгляд на Магу, но тот его словно не замечает. Хозяин гостиницы заходит за стойку и что-то снимает с щитка. Подходит к Маге и протягивает ему ключ.

— Что это? — спрашивает Мага, выходя из транса.

— Ключ, сударь. От самой большой комнаты.

— А что я буду там делать, интересно? — Он в недоумении заламывает брови.

— Думать. Ходить туда-сюда. Принимать решение.

— А кто тебя вообще просит вмешиваться? — Мага не торопясь поднимается на ноги. Конечно, по сравнению с низкорослым Михелем он выигрывает: можно, например, угрожающе, смотреть сверху вниз на нарушителя спокойствия, испепелять его взглядом… это впечатляет.