6. Путешествие по приморской дороге Меж тем решено было отправить Сигэхиру в Камакуру, ибо князь Ёритомо настойчиво требовал доставить пленника к нему в ставку. Сперва Сигэхиру передали из-под стражи Санэхиры Дои в усадьбу Куро Ёсицунэ, а в десятый день третьей луны того же года отправили в Камакуру под охраной Кагэтоки Кадзихары. Уже тогда, когда, пленного, его привезли из западных земель в родную столицу, сердце его сжималось от боли, теперь же, когда ему предстояло миновать заставу Встреч, Аусака, и держать путь на восток, нетрудно понять, что творилось у несчастного на душе! вышел пленник, к заросшему яру, В древние годы Энги обитал здесь поэт Сэмимару [567], Сын государя Дайго, нелюбимый, четвертый по счету, Внемля неистовству бурь, здесь, бывало, играл он на кото. Целых три года подряд приходил сюда некий вельможа В ясные летние дни и ненастные зимние тоже. Ветер ли, дождь или град, к ветхой хижине шел Хиромаса И, притаившись в саду, слушал цитру до позднего часа. Он же поведал друзьям три напева, три чудных мотива, И сохранилась в веках эта музыка, дивное диво... Вспомнил предание князь, о поэте, в лачуге живущем [568], — Снова взгрустнулось ему о былом, настоящем, грядущем. Холм Аусака давно скрыли кручи, туманом одеты. Гулко копыта гремят по мосту Карахаси, что в Сэта. «Жаворонок в вышину над селением Нодзи взовьется... Рябью подернута гладь бухты Сига» [569], как в песнях поется... Вот и Кагами-гора, что прозвали в народе Зеркальной. Хира, скалистый хребет, замаячил над пустошью дальней. К югу от Хиры свернув, горных тропок минуя излуки, Преодолели они перевал через гребень Ифуки. И лишь немного спустя вышли к Фуве, дорожной заставе [570]. Да, на заставе приют каждый путник потребовать вправе, Но бесприютна душа на дворе постоялом, в харчевне. Дело иное привал у заставы заброшенной, древней. Где и развалины стен, и обломки затейливой крыши — Все навевает печаль, красотою изысканной дышит. Будто свой жребий узнать захотел он у моря Наруми [571], Князь, утирая слезу, предавался безрадостной думе. Вот уж и Восемь мостов — Яцухаси, что в землях Микава. Здесь к Нарихире [572] пришла этих строчек крылатая слава: «В шелке китайских одежд...» — вспомнил князь над бурлящим потоком И сокрушенно вздохнул о своем злоключенье жестоком: «Нити реки меж камней [573]разрываются снова и снова. Так же и сердце мое разорваться от боли готово!» Мост Хамана [574] перешли. В шуме ветра меж кронами сосен Ропот мятущихся волн был под вечер уныл и несносен. Ведь не случайно подчас даже в дни тишины и покоя, Сумерки душу томят непонятной, тревожной тоскою... Так, укоряя судьбу, исчисляя несчастья и беды. Прибыл под стражею князь в небольшое селенье Икэда. Ночь провели они в доме госпожи Дзидзю; ее мать Юя была здешней хозяйкой дев веселья.
— О диво! — воскликнула Дзидзю, увидав Сигэхиру. — Бывало, в прежние времена, я не смела даже через людей послать ему робкий привет, а теперь он сам очутился здесь, в таком захолустье! — И она преподнесла Сигэхире стихотворение: В пути истомившись, найдете вы жалкий ночлег под кровлею ветхой — о, как нестерпима, должно быть, тоска по цветущей столице! Сигэхира ответил стихотворением: В пути истомившись, по родине я не грущу — невольный скиталец, я знаю, что радостей жизни не видеть мне в милой столице... — Кто эта женщина? — спросил он. — Изящные стихи! — Как, неужели вы не знаете? — почтительно отвечал ему Ка-гэтоки. — Князь Мунэмори, глава рода Тайра, пребывающий ныне в Ясиме, в бытность свою правителем здешней земли[575] так любил эту женщину, что увез ее с собой в столицу, когда его отозвали назад. Она же все время молила его отпустить ее обратно на родину, потому что здесь оставалась ее престарелая мать. Но князь Мунэмори не соглашался. Тогда она сложила стихотворение, — а было это как раз в начале третьей луны, в пору цветения сакуры: Что делать, не знаю. Так жаль расставаться с весной в столице цветущей, — но в дальних краях, на востоке, родные осыпаются вишни... Тогда князь отпустил ее, и она опять вернулась сюда. Это лучшая поэтесса на всей Приморской дороге! Дни незаметно текли и уже их сменилось немало. Так по пути на восток середина луны миновала. Вишня в окрестных горах, словно снег запоздалый, белела. В дымке улавливал взор островов и заливов пределы. В том безотрадном пути вспоминал Сигэхира о многом, Думал о славе былой, о грядущем уделе убогом... Мать Сигэхиры, госпожа Ниидоно, сокрушалась, что у сына до сих пор нет потомства, о том же горевала и супруга его Дайнагон-носкэ; обе молились богам и буддам, но молитвы не помогали. Теперь, вспомнив об этом, Сигэхира промолвил: вернуться«К берегу Синомия...» — Этими словами начинается одно из первых в истории японской литературы лирических описаний путешествия на фоне сменяющихся пейзажей и памятных мест — особый жанр японской лирической поэзии, так наз. «странствие» (яп. митиюки), получивший впоследствии широкое распространение в японской литературе Средних веков и Нового времени. вернуться«...обитал здесь поэт Сэмимару...» — легендарный слепой поэт (X в.), о котором почти не сохранилось сведений. Единственное достоверно принадлежащее ему стихотворение помещено в поэтической антологии «Госэнсю» (951), в разделе «Разные песни». Легенда гласит, что поэт Сэмимару был также замечательным музыкантом, и вельможа Хиромаса Минамото (918—980), сам искуснейший музыкант, три года кряду ходил к хижине Сэмимару, чтобы, стоя на улице, за стеной, украдкой слушать его игру. Тронутый его настойчивостью, Сэмимару согласился научить его трем сокровенным мелодиям. Эта популярная легенда изложена в известном памятнике средневековой японской литературы «Стародавние повести» («Кондзяку-моногатари», XI в.). вернуться«...о поэте, в лачуге живущем...» — В известном стихотворении Сэмимару говорится: «В мире земном // живешь ли ты так или этак, // что во дворце, // что под соломенной кровлей, — // всех одна судьба ожидает...» вернуться«...гладь бухты Сига...» — Бухта Сига — иносказательное название озера Бива, на берегу которого находилась в древности резиденция императоров. «Рябь на воде бухты Сига» неоднократно воспета в классической поэзии. вернуться«...вышли к Фу ее, дорожной заставе». — Застава Фува, устроенная в 673 г., находилась на рубеже между землей Ямасиро, входившей в число Пяти Ближних земель, и землей Оми. Здесь путники как бы прощались с обжитыми, привычными краями и начинали странствие в глухие, дальние земли. Застава играла важную роль в древности, но в конце VIII в., после перенесения столицы из Нары в Хэйан, утратила свое значение и была ликвидирована. Однако ее руины оставались еще долгое время и неоднократно служили темой для поэзии. В данном случае имеется в виду стихотворение поэта Ёсицунэ Фудзивары (1169— 1206): «Как безлюден и дик //вид заставы покинутой Фува, // где меж древних руин, // меж обломков рухнувшей крыши // только вихрь осенний витает!..» (Антология «Новое собрание старых и новых песен» («Син-кокин-вакасю»), 1206). вернуться«Будто свой жребий узнать // захотел он у моря Наруми...» — Наруми — название участка морского побережья, залива Исэ, славившегося красотой пейзажа в краю Овари. Созвучие названия Наруми со словами «нару ми», означающими: «что будет со мной?» наводят пленника на мысль о предстоящей ему горькой участи. вернуться«Здесь к Нарихире пришла // этих строчек крылатая слава...» — Поэт Нарихира из рода Аривары (IX в.) принадлежит к числу самых известных представителей классической японской поэзии. Его странствие в восточные земли Японии описано в «Повести Исэ» («Исэ-моногатари», X в.), в которой представлены стихи поэта. В данном случае имеется в виду знаменитый акростих, сложенный в краю Микава: «Любимую мою в одеждах // Изящных там, в столице, // Любя, оставил... // И думаю с тоской, насколько // Я от нее далек...» (Пер. Н. Конрада). вернуться«Нити реки меж камней...» — В краю Микава, куда путники переходят по мере продвижения вдоль Восточной Приморской дороги, ведущей в восточные области Японии, славилась переправа через реку, образующая в этом месте множество рукавов. В данном случае стихи построены по ассоциации с нижеследующими строчками «Повести Исэ»;: «Зовут то место „восемь мостов“ потому, что воды, как лапки паука, текут раздельно, и восемь бревен перекинуто через них...», а также по ассоциации с анонимным стихотворением: «В любви беззаветной // Истерзано сердце мое // И рвутся на части, // Уподобясь „паучьим лапкам“, // у восьми мостов Яцухаси...» (Антология «Новое собрание старых и новых песен», «Син-кокин-вакасю»). вернутьсяМост Хамана. — Мост, перекинутый через р. Тэнрю, в краю Тоотоми (современная префектура Сидзуока). Здесь, на западном берегу реки, находилось селение Икэда, где был постоялый двор; в то время постоялые дворы вдоль Приморской Восточной дороги выполняли также роль примитивных почтовых станций. вернуться...правителем здешней земли... — Имеется в виду земля Тоотоми (современная префектура Сидзуока). |
