— Конечно. На той же площадке, что и он. Только у нее двухкомнатная. Мать и отец живы. Зарабатывают, конечно, не очень, но Элька сама на своих ногах. Хи-хи!

— А кем она работает? — Агафон уже уловил, что Галя знает про Эльку нечто похабное.

— «Путана, путана, путана… Ночная бабочка, так кто же виноват?!» — кривляясь, пропела Галя. — Проститутка она профессиональная. За три года

после школы где только не моталась! И в Москве, и в Питере, и в Германии… Теперь здесь, в «Береговии», подрабатывает.

— Откуда ты это знаешь? — проворчал Гриша. — Сама, что ли, с ней сниматься ходила?

— Слухами мир полнится, — хмыкнула Галя. — Может, и ходила?! Я женщина вольная, не крепостная. Хочу — с тобой, а захочу — Налимчика соблазню. Ты, Гришуля, мне не муж. И спрашивать нечего, ходила или нет. Все мы когда-нибудь и куда-нибудь ходили.

— Ну и вали тогда отсюда! — рявкнул Гриша. — Выпендривается еще.

— Пожалуйста, — презрительно ухмыльнулась Галя, — приспичит — позвони вечерком. Помогу по телефону онанизмом заняться.

Гриша, слегка подогретый пивом, сделал резкое движение, собираясь дать нахалке оплеуху, но Агафон очень своевременно его удержал. Галька поспешно выскочила с кухни.

— Ты чего, братан? — усаживая злющего и, похоже, очень недовольного вмешательством в свою личную жизнь Гришу на место, с улыбкой сказал Агафон.

— Не надо обострять тенденцию парадоксальных иллюзий, как любил говорить один корефан. Бить баб в приличном обществе не принято. Выгнал — и слава Богу. Ищи новую. Бьют только любимых женщин и законных жен. Это я тебе говорю как опытный врач-сексопохметолог.

— А чего она, блин?! — Гриша выговорил еще десяток слов открытым текстом.

— Все это несерьезно, — сказал Агафон, — ты лучше послушай серьезное и деловое предложение. И завязывай с матом. Не дай Бог попадешь в ментовку или в СИЗО — там тебя отучат выражаться не по делу.

— Какое предложение? — Гриша почуял, что имеет дело с очень серьезным человеком, и поостыл.

— Понимаешь, говорят, у вас в доме не то подвал есть, не то бомбоубежище. У меня мужики знакомые все прикидывают, где бы склад устроить для товара. Сам понимаешь, тут рынок в парке, удобно и близко. Однако хороший товар сырости не любит. А ты небось еще пацаном под дом лазил, знаешь, что и как.

— Лазить-то лазил, — допив банку и откупорив новую, сказал Гриша. — Только давно. Последний раз лет пять назад. А после армии даже близко не подходил, не знаю. Может, кто-нибудь уже и занял.

— А вход туда где?

— В бомбоубежище-то? Ща, покажу из окна. Гриша подошел с Агафоном к окну и указал прямо вниз, где виднелась какая-то ржавая жестяная крыша.

— Вот он, вход. Там, под крышей, что-то типа ямы со ступеньками и дверь в стене дома. Нормальная, деревянная, такой же жестью обитая. А дальше два марша обычной лестницы вниз, будет стальная толстая дверь. За ней что-то вроде предбанника и вторая. Потом само убежище. Два больших зала из бетона — метров по сто квадратных, наверное, каждый. Там, помню, что-то типа коек было в два яруса, столы, стулья, плакаты висели. Типа «Что делать при угрозе ядерного нападения». Там, говорят, когда-то учения проводили и лекции читали, но это еще при Брежневе было.

— И все? — спросил Агафон. — Аварийного лаза никакого не было?

— Не помню. А на фига тебе этот лаз?

— Во странный! — покачал головой Агафон. — А если через этот лаз какой-нибудь козел залезет и товар скоммуниздит?

— Не, не помню, — почесал в затылке Гриша, — там была еще комнатушка небольшая, но в ней стояла зеленая бочка, не то на самовар похожа, не то на печку-«буржуйку»… Воздух вроде бы через нее очищали или фильтровали. Мне когда-то Сивый объяснял, но давно…

— Погоди, — припомнил вдруг Налим, — а помнишь, Сивый говорил, что там подземный ход есть, через весь парк идет?

— Да врал он. Мол, там вообще туннель, на машине проехать можно…

— А может, и не врал?

— Фиг его знает…

— Слушай, а ключ от этого убежища у кого-нибудь есть? Что у вас тут сейчас? ЖЭК, РЭП или как?

— Небось у дворничихи есть. У тети Раи. Она, кстати, этого зарезанного во дворе нашла и бабку Артемьевну, которая со страху померла. «Скорую», между прочим, от меня вызывала.

— Может, сходим, как говорят по телику, «прямо сейчас»?

— Запросто. Если она в магазин не ушла, то должна быть дома. В коридорчике промелькнула уже переодевшаяся в джинсы и курточку Галька, помахавшая ручкой:

— Бай-бай, мальчики! Я пошла.

— Скатертью дорожка, — процедил Гриша. — Трусы не забыла? Вместо ответа Галя показала своему экс-партнеру кулак с отогнутым средним пальцем и смылась за дверь, пискнув:

— Умелому человеку и кулак — блондинка!

Как ни странно, на сей раз Гриша не сделал попытки вскочить и погнаться за бесстыжей, а спокойно встал и спросил:

— Ну чего, пойдем к тете Рае?

Раиса оказалась дома. В магазин она уже сходила, приняла для веселья стакашек и собиралась обедать. Когда в дверь позвонил Гриша, дворничиха открыла дверь, но на его спутников глянула с беспокойством.

— Тебе чего?

— Теть Рай, тут такое дело. Ребята хотят подвал посмотреть, в смысле бомбоубежище.

— А зачем им? — подозрительно спросила Рая.

— Думают под склад снять.

— А я что им, мэрия? Или домуправ? Пусть идут как положено, все бумажки соберут, а потом и смотрят. Мало ли чего они тебе скажут! Может, бомбу подложить хотят. Или наркоту прятать будут.

— Извините, Раиса, не знаю вашего отчества, — выступил вперед Агафон, — зачем вам, ей-Богу, эта волокита и бюрократизм? Мы ведь пока вселяться не собираемся. Просто глянем, стоит ли вообще овчинка выделки? Если там, допустим, крыс полно или воды по колено, то нам это не подходит. А если надо, ваши услуги как гида мы оплатим. Сто тысяч вас устроит?

Рая часто задышала, потому что получала всего полмиллиона, и перспектива заполучить десяток сверхплановых бутылок водки ее очень возбудила. Но поскольку она всегда считала, что наглость — второе счастье, у нее хватило совести поднять цену:

— Двести!

— Нет проблем, — Агафон жестом фокусника выдернул из внутреннего кармана две желтые бумажки.

— Ну, идемте, провожу… — сказала Рая, влезая в телогрейку. — Холодно там, попачкаться можно. И темно, раньше электричество было, но где горит, а где нет.

— Ничего, — успокоил Агафон, — у нас фонарь есть. Налим сбегал за аккумуляторным фонарем, лежавшим в машине, после чего «экскурсия» направилась к бомбоубежищу, вход в которое действительно находился под ржавым жестяным навесом, приваренным к каркасу из тонких водопроводных труб, тоже донельзя ржавых.

Щербатые цементные ступеньки, по которым Рая и ее «экскурсанты» спустились в двухметровую бетонированную щель у торца здания, закончились у порога двери, окованной давно не крашенной ржавой жестью. Раиса выдернула связку ключей, нашла едва ли не самый большой и ржавый, вставила в замочную скважину.

— Откроется или нет, не знаю, — проворчала она, — года два сюда никто не заглядывал.

Однако вопреки ее утверждению замок открылся без особых усилий. Зоркий взгляд Агафона почти сразу засек слабый маслянистый блеск на бородке ключа. «Замок-то смазан, — отметил Агафон, — либо эта Райка врет, либо еще у кого-то есть ключ».

— Смотри-ка, не проржавел еще, — вслух пробормотала дворничиха, и по ее явно не наигранному удивлению Агафон определил, что вторая версия ближе к истине.

— Свет тут раньше был, — отворяя дверь, из которой повеяло знакомым по прошлой ночи затхлым подземным духом, пояснила Рая.

Она вошла на небольшую площадку, пошарила по стене и, повернув выключатель, зажгла тусклую лампочку. Два лестничных марша, точно таких же, как были в жилом подъезде, уводили вниз, метров на пять ниже уровня земли.

— Отопления тут не было, конечно? — спросил Агафон, когда все четверо уже спускались по лестнице.

— На фига? — отозвался Гриша. — Небось считали, что атомная бомба всех согреет…