— Особенно во время «ядерной зимы», — хмыкнул Налим.

— А между прочим, — почти вжившись в роль бизнесмена, произнес Агафон, — неплохой погребок мог бы получиться. В стиле средневековых подземелий. Вместо этой лампочки повесить люстру на цепях с электрическими свечками, по стенам — бра в виде факелов, стены и ступеньки отделать плиткой под тесаный камень.

— Мечтать не вредно, — проворчала Рая, когда «экскурсия» оказалась перед бронированной дверью. — Хотите дальше пройти — рычаг поверните. Небось приржавел. Да и петли тоже.

Однако, чтобы повернуть рычаг, больших усилий не потребовалось. Вполне могла бы и сама Раиса привести рычаг в нужное положение. И петли, на которых держалась эта толстенная железная плита, не издали ржавого скрежета. «И здесь смазка!» — констатировал Агафон.

— Тут тоже электричество было проведено. — Рая нашла выключатель и озарила светом то, что Гриша назвал «предбанником»: пространство между двумя стальными дверями. Вторая дверь открылась тоже легко.

— Тут был класс, — растолковала Рая, безуспешно поворачивая выключатель по ту сторону второй двери. — Не горит ни фига. А две лампочки, помню, было.

Агафон включил фонарь и осветил помещение. В сноп света, излучаемого фонарем, попали покоробившиеся от сырости столы, стулья, обрывки плакатов, рваные противогазы с ремешками, обломки какого-то прибора, несколько никелированных дозиметров-карандашей, оранжевая пластмассовая аптечка, все содержимое которой не то уперли (если там имелся, допустим, промедол), не то просто выкинули и растоптали.

— Вообще-то тут довольно сухо, — оценил Агафон, по-прежнему кося под коммерсанта, — на полу воды нет, прохладно. Если стеллажи поднять на полметра от пола, вполне нормально будет.

— Вентиляцию надо включить, — посоветовал Гриша, который подобно Рае все эти сентенции принимал за чистую монету. — Тут же в убежище ФВУ есть — фильтро-вентиляционная установка. Фильтры выкинуть на хрен, а вытяжку и приток оставить. Нормально будет. Даже сахарный песок и табак не отсыреют.

— Во, — поощрительно произнес Агафон, — сразу видно — профессионал в вопросах хранения. Учись, Налим, а то не быть тебе старшим черпачом!

— Не понял… — насторожился Гриша, уловив саркастические нотки в голосе нового знакомого.

— Шутка. Анекдот, если точнее, и очень старый. Не знаешь?

— Может, и знаю, напомни.

— Пошли как-то раз два золотаря, новичок и ветеран, жижу из канализационного люка откачивать. Старый внизу зачерпывает ведром дерьмо, а молодой ведро на веревке вверх вытягивает и выливает в бочку. Мимо шла красивая девушка, молодой загляделся, зазевался… и опрокинул ведро прямо на голову старику. Тот на него матом: «Ах, мать твою растуды! Не быть тебе старшим черпачом! Так всю жизнь и будешь наверху стоять!»

Рая громко захохотала, Налим хмыкнул из вежливости, потому что уже в двадцатый раз это слышал. А Гриша надолго задумался, пытаясь выяснить, какой скрытый смысл вложил Агафон в этот анекдот.

— А там чего? — сказал Агафон, высветив дверной проем между двумя залами убежища.

— Там нары, — пояснила Рая, — на верхних надо было спать посменно, а на нижних — сидеть. Так объясняли, когда учение было.

— Это когда же?

— Да тогда, когда Гришки и в проекте не было. Лет двадцать назад.

— Понятно, — присвистнул Агафон, проходя к неровным рядам нар.

— Вон там дверь, — сказал Гриша, — там ФВУ стояла.

— Зайдем, оценим… — направляя свет на дверцу, сказал Агафон. Эта дверь была не заперта.

Внутри небольшой комнаты стояло какое-то запыленное металлическое сооружение, покрашенное темно-зеленой краской. От него вели коленчатые трубы, уходившие в стену. Под потолком просматривались ржавые короба из оцинкованной жести. А справа, подальше от похожей на печку-«буржуйку» ФВУ, в углу, виднелась еще одна металлическая дверь.

— А это куда ход? — поинтересовался Агафон.

— Не знаю, — честно ответила Рая. — Сколько помню, она завсегда была

заперта. Даже когда полковник тут учения проводил, не открывали.

— Попробуем? — спросил Агафон скорее всего сам у себя. — Может, не заминировано?

Он взялся за холодную, намертво приклепанную к двери стальную ручку, потянул на себя… Дверь легко и без проблем открылась.

— Придется здесь замок поменять… — глубокомысленно пробормотал Агафон, но все его существо было занято совсем другими думами.

За дверью оказался длинный, уходящий куда-то в темень железобетонный туннель прямоугольного сечения, которому конца-краю не было видно, хотя луч мощного фонаря бил метров на сто.

— Выходит, не врал Сивый, — с легким восхищением пробормотал Гриша. — Точно, куда-то под парк уходит.

Если бы на месте Агафона был Гребешок, он наверняка помчался бы вперед по туннелю. Потому что у него, побывавшего вчера ночью в этом сооружении, не было бы никаких сомнений, что это тот самый, в котором жуткой смертью казнили Ростика.

Агафон тоже не особо сомневался, что это тот туннель, про который рассказывали Гребешок и Луза. Однако мчаться туда, во тьму египетскую, ему представлялось небезопасным. Он вспомнил, что двери, через которые они прошли, были смазаны — значит, здесь ходили гораздо позже, чем думает Рая. Вполне возможно, что эти граждане сейчас где-нибудь поблизости. И в их «радушном» приеме можно не сомневаться. К тому же у Раи могут возникнуть сомнения в искренности «коммерсантов». Милиции Агафон особо не боялся, но даже на час-другой угодить в лапы бывших коллег не рвался.

Поэтому он ограничился тем, что посветил на пол рядом с порогом двери и чуть подальше. В принципе без особой надежды найти что-нибудь стоящее, просто из любопытства.

Но любопытство это было вознаграждено. Метрах в пятнадцати от двери фонарь высветил на полу буро-бордовый потек. Небольшой, размером с блюдце для варенья. Приглядевшись Агафон рассмотрел еще несколько подобных потеков подальше Они были покрупнее, и непохоже, чтоб их оставила ржавая вода Агафону ли ошибиться, столько раз видевшему, какие пятна на асфальте или бетоне оставляет человеческая кровь?!

Капельки крови у самых ног Агафона оставили следы на бетоне, намного меньшие, чем те, что он заметил издали, — размером от юбилейного рубля до копейки. Он отошел в комнат ФВУ, вновь посветил на пол — и здесь отметились капельки еще меньшего размера и числом пореже.

— Мусору тут до фига, — сказал он для того, чтобы объяснить свой интерес к тому, что творилось на полу. — Подмести, так тонну макулатуры выгрести можно. А вообще, Раечка, кто тут хозяином числится?

— А кто его знает! — пожала плечами дворничиха. — Ключ у меня, а кто хозяин, я и не знаю. В РЭПе надо спрашивать.

— Это я к тому, — пояснил Агафон, — что тут до хрена раз ной мебели, которая все захламляет. Пока лежит — никому не нужна, а как только выкинешь

— сразу хозяева найдутся и завопят, будто она была новехонькая.

— Да нынче все друг друга обжулить стараются! — закивала Рая. В очередной раз направив луч фонаря на пол, Агафон увидел две маленькие, очень занятные вещицы: дамскую шпильку и металлическую пуговицу от джинсового костюма. Совсем неподалеку от них — словно бы кто-то нарочно для сравнения положил! — валялись канцелярская кнопка и скрепка. Ржавые до невозможности. А шпилька и пуговка выглядели как новенькие. Более того, к шпильке прицепился длинный и явно еще не потерявший свежести женский волос золотистого цвета.

— Не вы потеряли? — спросил Агафон у Раи, хотя дворничиха была коротко стрижена и не имела на себе ничего джинсового.

— Нет, — ответила она, рассмотрев вещицы, — это не мое. Я отродясь длинных волос не носила. И пуговиц у меня таких нет. Это небось молодуха какая-нибудь посеяла.

— Ясно, — произнес Агафон с деланным равнодушием и сымитировал движение, долженствующее показать, будто он выбросил шпильку и пуговку. На самом деле он все это прибрал в карман, даже волос постарался незаметно примотать к шпильке, чтоб его случайно не потерять.

Время от времени посвечивая на пол и высматривая очередные кровяные пятнышки, он двинулся к выходу, продолжая бормотать: