Ему вновь достался град благодарных поцелуев, но сверх того Лариса кусанула его зубками в плечо и звонко шлепнула обеими ладонями по заднице. А внутри, в горячей парной глубинке, уже плесканувшей чем-то вроде подогретого масла, что-то ощутимо тяпнуло Олега за конец, но тут же отпустило…

— Не лезь, не лезь, дура! — прорычал Олег. — Не мешай! Лариса захихикала и спросила:

— У Эльки и Лидки так не было?

— Не помню… Молчи!

Как раз в этот момент ему стало ясно: еще чуть-чуть, и все получится!

— На! На! На! — азартно выкрикивал Олег, и сладкое, жгучее, воодушевляющее стало нарастать неотвратимо. — Е-е-есть!

— Ой! — пискнула Лариса. — Пусти! Пусти меня, дурак!

Но вывернуться ей не удалось. Олег стиснул ее остатками рук, придавил к простыне и не ослабил хватки, пока не вбрызнул все до капли.

— Псих! — Лариса отпихнула обмякшего партнера и стремглав понеслась в ванную…

Минут через десять она вышла оттуда и подошла к дивану, где уже безмятежно посапывала ее подруга.

— Лид, а Лид! Проснись!

— Чего тебе? — сонно спросила та. — Олежка, что ли, зовет?

— Ага! Жди-ка! Перетрахал всех и храпит как паровоз.

— Тебя-то как, нормально?

— Лучше некуда… — проворчала Лариса. — Если бы внутрь не наплескал, поросенок! Даст Бог, не залечу. Но сейчас уже не в этом дело…

— А в чем? — зевнула Лида.

— Ну, пошла я подмываться. Решила марганцовки найти, полезла в аптечку. Там такая, голубая, с зеркалом.

— И чего?

— Там тайник есть.

— Чего-о? Какой тайник? — захлопала глазками Лида.

— Обыкновенный. Понимаешь, я марганцовку нашла, все, чего надо, сделала, а потом вижу, что аптечка висит как-то не так. Верхняя часть к стене плотно прилегает, а нижняя — оттопырена. Я решила поправить, чтобы потом Элька не ругалась. Смотрю, вроде бы плитка стеновая отошла. Думаю, надо вынуть, пока не выпала. В случае чего на бустилат потом посажу. Потянула, а она не вынимается. Потом разглядела: плитка-то наклеена не на стену, а на небольшой ящичек, который вставляется в нишу. Вообще-то эта плитка, если ящик хорошо задвинут, совсем не выпирает. Просто Элька, когда уходила, в спешке не заметила.

— А почему ты думаешь, что Элька?

— Не Олег же?

— Ну и чего там было? Золото?

Вместо ответа Лариса показала стальное колечко с ключами. Их было три. Один — большой и ржавый от амбарного замка, а два — намного меньшие по размеру, чистенькие, никелированные, с затейливыми фигурными бородками и ушками, но вовсе не похожие один на другой. На одном из этих никелированных ключиков, более крупном и округлом, отчетливо читалась черная, травленая надпись «SWITZERLAND», на другом, совсем маленьком и плоском, виделись светлые гравированные буквы «SCHWEIZ»…

Виктор Семенович по привычке проснулся рано. А не следовало, потому что именно с сегодняшнего дня начинался его очередной отпуск. Впервые за пять или шесть лет, кажется, пришелся на лето. После всех катавасий, пережитых за прошедший год, очень кстати — отдохнуть. Хорошо так, от души, как выражается дочка, «оттянуться». Конечно, теперь выбор мест для отдыха приличный. Можно приобрести путевочку хоть на Таити, хоть на Гаити, если есть деньги и настроение. Деньги у Иванцова были, а вот настроения не было. То есть, конечно, посмотреть на всякие заморские страны и экзотические острова хотелось. И нырнуть в лазурно-хрустальную воду лагуны посреди кораллового атолла тоже. Увидеть, как мулатки-шоколадки попами вертят, было бы очень неплохо. Даже супруга верная, Ольга Михайловна, должно быть, это могла бы приветствовать, если бы, конечно, путешествовать с ней. Жизненный тонус поднимется, и не только он.

Однако не только за рубеж, но и просто далеко от родной области уезжать не следовало. Потому что предпринимать такое путешествие, когда в области начинается подготовка к выборам губернатора, — риск. Правда, все еще не отошли от президентских выборов, которые многим добавили седых волос, но дело забывчиво, а тело заплывчиво. Надо быть в курсе того, как постепенно, исподволь, будут раскручиваться обороты новой политической встряски. Какие еще крокодилы и монстры всплывут на поверхность по ходу дела и на какие лакомые кусочки разинут пасти? Сейчас они еще там, в непроглядной мути, ворочаются, копошатся, принюхиваются друг к другу. Но потом их час придет. Пожрут тех, что послабее, скучкуются в стаи «по интересам», найдут для себя нужные облики и высунут из-под тины разные привлекательные фигурки — своих марионеток, точнее, кукол на тростях. Будут этими тростями дергать, а куклы

— выполнять всякие телодвижения, кривляться-кувыркаться, говорить умные вещи и петь сладкие песенки. На радость почтеннейшей публике, которая будет убеждена, что уж на этот раз и ей дадут укусить чего-нибудь вкусного. Публика, конечно, в массе своей — дура, но склонна верить в лучшее будущее, которое ей какой-нибудь «Бог, Царь или Герой» принесет на блюдечке с голубой каемочкой. То, что кумиры публики вместо заветного блюдечка чаще всего приносили ей по большой совковой лопате дерьма, никак не могло научить публику уму-разуму.

Публика имела право накалываться на одни и те же вилы, наступать на одни и те же грабли, наконец, получать очередную лопату дерьма вместо светлого будущего, но Иванцов на это права не имел. Ему нельзя было проглядеть самое начало этих губернских подковерных баталий, потому что, потеряв, как говорится, кончик «путеводной нити», можно было пойти не той дорогой, не в ту степь, а в конце концов угодить в яму с крестиком или тупик с решетчатым окошком, на худой конец, просто оказаться отодвинутым на обочину жизни. Иванцов не хотел на обочину, он не привык стоять в стороне от столбовой дороги развития цивилизации. Ему хотелось двигаться по этой дороге вперед, хотя бы к спокойной и обеспеченной старости. И желательно не пешочком, а на служебной «Волге», пряча до поры до времени «Мерседес», приобретенный на представительские нужды по линии туристско-экскурсионной фирмы «Русский вепрь», принадлежавшей Ольге Михайловне.

Именно здесь, в охотничьем домике «Русского вепря», а точнее, небольшом загородном отеле класса VIP (площадью около 300 квадратных метров), официально предназначенном для размещения участников всякого рода «русских сафари» из числа воротил мирового капитала (они сюда редко заглядывали, тем более летом, когда не сезон), и собрался проводить отпуск Виктор Семенович.

Отдохнуть, безусловно, требовалось. Подышать воздухом, погулять по аллейкам, поискать грибов-ягод, увы, плохо в этом году Уродившихся, поудить рыбку на чистом озерце в километре от «Вепря», куда никакая посторонняя публика не забредает. В меру возможностей — успокоить нервы.

Насчет последнего, конечно, надежды были более чем призрачные. Дорога сюда, в «Русский вепрь», была хорошо известна всем первым лицам области. И тем, кто искал путей в региональную элиту, — тоже. Сейчас, когда начнут копошиться и подыскивать союзников самые разношерстные политико-экономико-криминальные группировки, группы, группки и группочки, надо ожидать потока новых идей, предложений сердечной дружбы и Материальных выгод. 90 процентов из них будет представлять собой примитивнейшие и бесперспективные глупости, подставки, наживки, провокации и ничего, кроме лишних неприятностей, не принесут. Конечно, Иванцов с этими 90 процентами никаких дел вести не будут, и они близко к «Вепрю» не подъедут. Оставшиеся 10 Процентов тоже подлежали серьезной фильтрации и проверке. Лишь единичным экземплярам будет предоставлена возможность поговорить о серьезном и вечном, поискать себе применения в областных делах, а своим деньгам — достойного вложения.

Возможно, что Иванцов чувствовал бы себя спокойнее, если бы знал, что там, на площади Ленина, в родном кабинете с «вертушками», сидит свой, родной, хорошо знакомый человек, с которым много пережито и выпито, чьи грехи и слабые места в характере известны достоверно и досконально. То есть можно было совершенно точно и четко предсказать, чем он будет заниматься в период отпуска облпрокурора. Такие замы у Иванцова были, но в этом году бразды правления пришлось передать совсем не тому, кому хотелось.