А потом они повстречались с небывалым врагом. Волной бедствия и мрака он обрушился на их ряды и нанес удар по щиту Дайена. Король держался стойко. Его доспехи и меч были в крови — его и его врагов. Но раны и усталость сказались, он споткнулся и упал. Угроза гибели нависла над Дайеном. Камила стояла над ним и закрывала его щитом. Что еще могла она сделать для него? Удары следовали один за другим. И вот уже ее щит разбит, а сама она опустилась на колени.

Позади них дрогнуло войско Дайена. Камила упала, и разбитый щит лежал поверх их тел. Они смотрели друг на друга, а враги промчались мимо, готовые уничтожить тех, кто шел за ними.

И тогда Дайен поднялся с земли и, отбросив в сторону щит, напал на неприятеля. Его воины сомкнули ряды и, ведомые своим предводителем, нанесли врагу сокрушительное поражение. И Камила осталась в темноте одна.

Неожиданно для самой себя Камила вскрикнула. Ее душили слезы.

— Не плачь, — сказал Дайен. — Это я во всем виноват. Я не хотел огорчать тебя. Скажи мне — я первый, кого ты любишь?

Она прижалась лицом к его руке и молчала, не зная, как объяснить ему, отчего она плачет.

Дайен молча гладил ее волосы, а потом заговорил, чувствуя, как горит его лицо:

— Однако я не ожидал… Я думал… Здесь, в вашем городке…

— Дайен! — Камила заглянула ему в глаза и попыталась улыбнуться дрожащими губами. — Как мог ты об этом подумать? Я люблю тебя, одного тебя.

Он крепко прижал ее к своей груди, а она горячо прильнула к нему. Еще немного, казалось им, и их души, преодолев сопротивление живой плоти, сольются. Но плоть устояла, даря им взамен наслаждение.

Упоительная страсть кружила им головы, гоня прочь все печали и заботы. Усталые, лежали они в благодатной истоме и долго молчали. Первым нарушил тишину Дайен.

— Мы слишком много говорили обо мне, — сказал он. — Расскажи мне о себе. Чем ты занята, что изучаешь, с кем встречаешься, о чем говоришь, где бываешь…

— Я нигде не бываю, кроме учебных аудиторий, — тихо засмеявшись, ответила Камила, довольная тем, что Дайен спрашивает ее об этом, и еще теснее прижалась к нему. — Сначала мне здесь было очень трудно. Я очень отстала от других. Ты ведь знаешь, как относятся в нашей стране к университетскому образованию. Мне пришлось очень много работать, чтобы наверстать упущенное и догнать остальных. А теперь я довольна…

— Теперь? — с любопытством взглянул он на нее.

— Сначала я очень скучала по дому. Это было трудное время. Ты как раз женился тогда… Я чувствовала себя беспомощной и ревновала. Не к ней. Я не боялась, что полюбишь ее так же сильно, как меня. — Она прижала ладонь к его губам, не давая перебить себя. — Я никогда не сомневалась в тебе. Меня мучили воспоминания о тех днях, когда мы были вместе с тобой, мучило сознание, что теперь ты не со мной, а с другой…

— С другой? Да… Но мы не любим друг друга, — нахмурясь произнес Дайен.

Луна снова зашла за тучи. Разыгрался ветер, начиналась метель. В окно стучались крохотные льдинки.

— Почему ты молчишь? Рассказывай, — вдруг произнес Дайен. — Я хочу знать о тебе все, чтобы быть с тобой в своем воображении. Что ты ешь на завтрак? Ты завтракаешь дома или ходишь в кафе?

— О, Дайен, — засмеялась она.

— Я серьезно. Рассказывай мне все.

Она послушалась его и стала рассказывать обо всех подробностях своей повседневной жизни, о занятиях, о профессорах, о друзьях и подругах, о книгах, которые читает, а еще о том, что ей нравится философия, но любимый ее предмет — математика. Ну и о том, что она ест на завтрак.

Он лежал очень спокойно и тихо. Она бы подумала, что он спит, если бы не видела его широко открытых глаз, неподвижно смотревших в темноту.

Она мысленно сравнила его дни со своими. Сколько на нем ответственности, сколько приходится ему принимать решений, от которых зависят судьбы множества людей. Как велика разница между королем и человеком, который держит ее сейчас в своих объятиях! Сочувствие к нему и раскаяние наполнили ее душу. Она не привыкла жалеть себя. Лишь изредка, вечером, когда кругом царил аромат роз и на глаза ей попадались влюбленные парочки, ей становилось грустно и было жаль, что она одна, вдали от любимого.

Но лучше не думать об этом. Никаких сожалений. Никакой жалости к себе. И поскорее прогнать прочь страх и грусть, испытанные ею при воспоминании о приснившейся битве.

— Ну, хорошо, — сказал вдруг Дайен после затянувшегося молчания. — Ты изучаешь астрофизику и квантовую механику. А что потом? Какие у тебя планы?

— А ты не догадываешься? — спросила Камила, чувствуя, что краснеет.

Он приподнялся, опершись на локоть. Ее тон заинтриговал его.

— Уж не собираешься ли ты посвятить свою жизнь Богу, уйти в монастырь?

— Вот именно, ты угадал! — И она игриво запустила пальцы в его шевелюру и слегка дернула его за волосы.

Началась веселая возня, кончившаяся тем, что выбившаяся из сил и хохочущая Камила оказалась прижатой к изголовью кровати.

— Скажите мне всю правду, леди, — притворяясь сердитым и строгим, сказал Дайен. — Приказываю вам.

— Ты будешь смеяться надо мной, — запротестовала Камила.

— Ты же не смеялась надо мной, когда я сказал тебе, что стану королем.

— Нет, — согласилась Камила, — не смеялась.

Он поцеловал ее так пылко, что их беседа возобновилась не сразу. Мучительно сладки были его объятия. Камилу клонило ко сну.

— Не уклоняйся больше от ответов на мои вопросы, — сказал Дайен слегка охрипшим от усталости голосом. — Расскажи мне о своих планах. И не спи, ночь и так скоро кончится. Не будем терять время впустую.

— Да, скоро рассветет. Еще немного — и я уйду, чтобы никто не увидел меня.

Но она медлила. Ей не хотелось покидать этот уют и тепло и, дрожа от холода, спеша и озираясь в пустых и гулких коридорах, украдкой бежать в свою пустую спальню. На душе у нее становилось тоскливо.

— Я приняла решение, — сказала Камила. — Когда я последний раз была в праздники на нашей планете, у нас гостила Томи Корбетт. Ты помнишь ее?

— Капитан «Галактической Красавицы», на которую напала леди Мейгри, когда летала в Коразию. А к вам Томи зачем прилетала?

— Мой отец встретил ее во время битвы, когда флоту пришлось сражаться, чтобы вырваться из Коразианской галактики.

— Да, вспоминаю, она приняла часть войска твоего отца на свой корабль. Странно, но я давно уже и думать о ней забыл.

— Они с моим отцом очень подружились. Он зовет ее в гости каждый год, чтобы она проводила у нас свой отпуск. Она теперь полковник Королевского космического корпуса и говорит, что ты и генерал Дикстер в свое время очень помогли ей.

— Она заслужила это, — подтвердил Дайен. — Итак, ты встретила ее…

— Да. — Камила нервно смяла пальцами простыню. — Она рассказала мне об Академии Королевского корпуса. Это как раз то, чего я хочу — выучиться на космического пилота. Как Томи и леди Мейгри.

Дайен молчал.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — продолжала Камила, уверенная, что угадала его мысли. — Ты думаешь, что у меня ничего не получится. Я знаю, как это трудно, и какая это честь, чтобы тебя приняли в космические пилоты. Этой чести добиваются очень многие, а принимают в Академию лишь лучших. Преподаватели говорят, что у меня достаточно хорошие знания. Мой средний бал 4,0, и я практически уже сдала вступительные экзамены и набрала чуть ли не больше всех баллов. Тому, кто хочет стать космическим пилотом, необходимо заручиться поддержкой влиятельного лица, чтобы договориться с комиссией, но… — она принужденно засмеялась, — ведь мы друзья с Его величеством королем. Я думаю, он мог бы…

— Да, мог бы, но не хочет, — сказал Дайен.

Он высвободил свою руку из-под ее руки и сел. Отбросив назад простыню, он встал спиною к ней и потянулся за своей одеждой.

— Я мог бы, но это значило бы подписать твой смертный приговор.

Камила изумленно смотрела на него, не находя слов. Она чувствовала себя оскорбленной.

Накинув халат, он повернулся к ней лицом.