Тань Чанчжэнь действительно хотел возвратить Гу Цу-тина назад на путь Дао, и, услышав такие слова, он подумал, что это отличная возможность.

— Хорошо, — сказал он, — я приму тебя в ученики.

В тот же день Гу Цу-тин приказал освободить для Тань Чанчжэня тихую комнату и выделил ему личного слугу. Но вскоре выяснилось, что Гу Цу-тин не готов к непростым требованиям даосской традиционной практики. Он стал довольствоваться лишь тем, что заботился о своем Учителе, надеясь в следующей жизни пожать плоды от этих добрых дел. Пробыв в доме Гу около месяца, Тань Чанчжэнь решил, что пора уходить. Но Гу Цу-тин все время умолял его остаться.

Понимая, что уйти будет не так-то просто, Тань Чанчжэнь придумал план. На следующее утро, когда служанка принесла ему завтрак, он начал заигрывать с ней. Потрясенная этим, она тут же побежала к хозяину и все ему рассказала. Но Гу Цу-тин не только не поверил служанке, а, наоборот, отчитал ее за вранье:

— Как ты смеешь говорить такое о мастере Тане? Он благородный человек и никогда не опустится до подобных мерзостей!

Через несколько дней, сидя у себя в гостиной, Гу Цу-тин услышал в коридоре странные звуки. Намереваясь узнать, что происходит, он незаметно подошел к двери и увидел Тань Чанчжэня, который бесстыдно приставал к служанке. Потрясенный увиденным, он побрел назад в гостиную, не зная, как поступить. Он сам пригласил Тань Чанчжэня жить в своем доме, а когда тот хотел уйти, сам умолял его остаться. Более того, он прошел официальную процедуру посвящения в ученики. В общем, вежливость и правила приличия^не позволяли Гу Цу-тину выгнать своего Учителя. В конце концов он написал Тань Чанчжэню записку, туманно намекая на его недостойное поведение, и приказал слугам не удерживать монаха, если тот решит уйти.

Найдя записку от Гу Цу-тина, Тань Чанчжэнь понял, что его план удался, и написал ответ, объясняющий, что его поведение в отношении служанки было не чем иным, как планом беспрепятственно покинуть гостеприимный дом своего ученика. В тот же день он вышел из парадной двери усадьбы Гу, и никто ему не помешал. Когда же Гу Цу-тин нашел ответ Тань Чанчжэня, он понял истинный смысл действий учителя, но было слишком поздно — того уже и след простыл.

Попрощавшись на развилке дорог со своим братьями по Дао, Ван Юйян отправился на юго-запад и прибыл в небольшой городок, расположенный в местности Фан. Там жил один обеспеченный господин, когда-то служивший в правительстве, но уже давно подавший в отставку, разочаровавшись в политике и власти. Звали его Яо Чжун-гао. Любивший незатейливую жизнь, Яо Чжун-гао построил себе уютный дом в живописной местности и проводил большую часть времени, разводя цветы и читая буддистские и даосские тексты. Также он любил общество людей с духовными интересами и часто принимал у себя странствующих буддистских и даосских монахов.

В том же городе был небольшой даосский храм, называвшийся Место встречи Бессмертных. Настоятелем храма был даосский служитель, умевший более развлекать посетителей, чем толковать древние тексты. Яо Чжун-гао, любивший интересных собеседников, попросил настоятеля сообщать ему, если в храм в поисках приюта забредет какой-нибудь монах.

И вот (это было за несколько недель до прихода в город Ван Юйяна) у дверей храма появился странный человек. Он не был ни буддистом, ни даосом, но уверял, что обладает сверхъестественными способностями. Говорил, что ему девяносто шесть лет, что он учился у Чжан Сань-фэна и общался с самим Бессмертньш Люй Дунбинем. Также он утверждал, что во сне к нему являлся Бодхидхарма и давал наставления. Когда настоятель спросил его имя, тот ответил:

— Меня зовут Бессмертный Хунь Юань[19].

Настоятель подумал, что такой человек мог бы быть интересен Яо Чжун-гао, и не ошибся— тот сразу же попросил пригласить Хунь Юаня в свой дом.

Придя к Яо Чжун-гао, Хунь Юань с порога заявил:

— Буддисты — сексуально угнетенные и сексуально озабоченные маньяки. Даосы крадут внутреннюю энергию. Следуя этим традициям, вы никогда не достигнете просветления. Мой же путь, напротив, — истинный путь. Взгляните на меня. Я — просветленный. И я тот, кто может научить вас. А все эти буддисты и даосы — мошенники.

Странная внешность и безапелляционные заявления Хунь Юаня очаровали Яо Чжун-гао. Он пригласил «просветленного» остаться жить в доме и стать его Учителем. Тот со снисходительной улыбкой согласился. Время шло. Хунь Юань позволял себе все более оскорбительные высказывания в адрес буддизма и даосизма. На местном рынке собирались толпы зевак, чтобы послушать его, и в конце концов он даже начал выступать с речами, поносящими даосизм, прямо перед храмом. Настоятель храма и местные монахи не были от этого в восторге, однако они не были настолько искусны в ораторском мастерстве, чтобы публично дискутировать с Хунь Юанем. И будто само Небо все устроило так, что именно в этом храме попросил приюта Ван Юйян.

Увидев Ван Юйяна, настоятель понял, что этот человек достиг определенного мастерства в даосской практике. В отличие от болезненного на вид «Бессмертного» Хунь Юаня, Ван Юйян имел крепкое телосложение и здоровый вид. Он был спокоен и уравновешен, а его глаза светились необычным блеском. Глядя на него, настоятель решил, что если кто и сможет разоблачить Хунь Юаня, так это этот молодой человек. Он даже несколько раз собирался попросить Ван Юйяна об этом, но не решался, боясь отказа. В итоге настоятель придумал, как все устроить. Он подошел к Ван Юйяну и сказал:

— Уважаемый мастер, тут неподалеку, в особняке Яо, остановился человек, обладающий непревзойденной эрудицией и большим влиянием. А хозяин дома любит общаться с даосскими монахами. Не желали бы вы посетить этот дом, чтобы встретиться с ними обоими?

Не зная планов настоятеля, Ван Юйян согласился.

Вдвоем они прибыли в особняк Яо и представились. Слуга провел их в гостиную. Яо Чжун-гао поднялся навстречу гостям и уже собрался завести разговор с Ван Юйяном, когда в комнату вошел Хунь Юань. Он прошел между Яо Чжун-гао и Ван Юйяном, грубо задев последнего, и уселся на почетное место. Настоятель повернулся к Ван Юйяну и сказал:

— Это тот самый человек большой образованности и власти, о котором я говорил.

Ван Юйян подошел к Хунь Юаню и уважительно поприветствовал его. Хунь Юань небрежно кивнул и надменно произнес:

— Скажи-ка мне, монах, а ты женат?

— Я был женат, — ответил Ван Юйян, — но оставил свою семью.

Хунь Юань презрительно расхохотался.

— Ну ты и невежда! Называешь себя даосским монахом, а не понимаешь смысла моего вопроса. Дай-ка я тебя поучу. В даосской терминологии «женат ты или нет» означает «достиг ли ты баланса энергий Инь и Ян в своем теле». М-да… Если ты даже этого не знаешь, то что говорить о более сложных понятиях, таких как, к примеру, «десять месяцев беременности».

Ван Юйяна абсолютно не смутили эти обидные слова. Тихо и спокойно он сказал:

— Сударь, вы говорите о балансе энергий Инь и Ян. А что это значит? Также вы сказали о «десяти месяцах беременности». А что было зачато в утробе?

Эти вопросы привели Хунь Юаня в замешательство. Не зная, что ответить, он быстро выпалил:

— Я не буду отвечать на эти вопросы, монах. Тайны Неба не могут быть раскрыты.

Понимая, что своим натянутым ответом Хунь Юань пытается скрыть свое невежество, настоятель сказал Ван Юйяну так, чтобы слышали все:

— Друг мой, а почему бы вам самому не объяснить этого? Похоже, он просто не понимает, о чем вы говорите.

Было видно, что эта реплика задела Хунь Юаня. «Теперь-то ты получишь порцию собственного лекарства!» — подумал про себя настоятель. Обращаясь к Хунь Юаню, Ван Юйян сказал:

— Сударь, вы можете не отвечать на мои вопросы, если чувствуете, что ваши ответы могут досадить Небожителям. Но если вы позволите, я попытаюсь сам изложить ответ, чтобы присутствующие могли сами судить, насколько я прав. Истинные энергии Инь и Ян находятся в органах нашего тела, — начал свой ответ Ван Юйян. — Истинная энергия Ян хранится в печени, а истинная энергия Инь — в легких. Печень соотносится с элементом Дерево. Это обиталище духа. Аегк^м соответствует элемент Металл. Это жилище души. Считается, что Металл — это дочь Дуй («озера»), западного дома восьми триграмм. Дерево — сын Чжэнь («грома»), восточного дома восьми триграмм. Вот почему говорят, что Дерево расцветает на востоке, а Металл зарождается на западе. Вот что означает символизм союза сына востока и дочери запада. Когда эта пара в гармонии, дух и душа не отделены друг от друга. Когда мастер Хунь Юань спросил, женат ли я, он имел в виду, познакомила ли Желтая Сваха энергии Инь и Ян друг с другом. Когда Инь и Ян сливаются, зарождается семя, которое вынашивается в утробе в течение десяти месяцев[20]. Это семя является Золотой Пилюлей, формирующейся в теле из очищенной жизненной энергии. Вот почему говорят, что дух является сыном жизненной энергии, а жизненная энергия является матерью духа. Когда дух полностью сформирован, он выходит из тела, как новорожденное дитя. Это означает завершение алхимической практики, и человек, достигший этого, может воссоединиться с Небом и Землей, а возрастом сравниться с Солнцем и Луной.