— Это все, конечно, хорошо, — хмуро ответил Лю Чаншэн, — но эти методы подходят лишь людям с незаурядными способностями. А я боюсь, что не смогу изменить себя лишь одной силой воли. Так что мне придется подвергнуть себя всему тому, что происходит в борделях, чтобы наконец покончить с иллюзиями сексуальных привязанностей и страстей.

Ван Юйян переглянулся с Хао Тайгу и сказал:

— Многие люди искали методы растворения сексуальных желаний, но я никогда не слышал, чтобы для этого шли в публичный дом.

— Методы — это лишь изобретения людей, — поддержал брата Тань Чанчжэнь. — Только упрямец будет держаться за существующие методики, даже если они ему не подходят. А умный человек придумает метод, который для него работает лучше всего. Все, хватит обсуждать это. Брат Лю Чаншэн сделал свой выбор. Предлагаю остановиться здесь на ночлег, а завтра каждый из нас пойдет своей дорогой.

На следующее утро братья сердечно попрощались друг с другом и разошлись. Хао Тайгу пошел дальше на запад, в провинцию Шэньси. Подойдя к горам Хуашань, пораженный непередаваемой игрой света и теней на их сказочных вершинах, он сказал себе: «Когда я нес гроб Учителя, я шел согнувшись и не мог видеть этого чуда! Теперь я знаю, почему многие поколения даосов достигли бессмертия именно здесь». Немного разведав ближайшие горы, Хао Тайгу выбрал особенно понравившееся ему место и решил продолжить практику там. Это был практически вертикальный утес, имевший форму ладони, обращенной пальцами в небо. Внезапно Хао Тайгу пришли на ум последние слова Ван Чунъяна: «Хао Тайгу, тебе придется исходить и восток, и запад, но ты не достигнешь Дао, пока не взберешься на скалистые горы». Хао Тайгу с трудом вскарабкался на вершину утеса и решил вырыть здесь пещеру, чтобы спокойно медитировать. Много времени и сил потратил он, прежде чем выбил в скале углубление, достаточное для того, чтобы в нем поместился человек в позе со скрещенными ногами. Но в день окончания этих титанических трудов невесть откуда появился даосский отшельник и спросил, не может ли Хао Тайгу уступить эту пещеру ему. Пока Хао Тайгу приходил в себя от удивления, чтобы что-то ответить, прибывший залез в готовое убежище и устроился там медитировать. Будучи по натуре человеком добрым и великодушным, Хао Тайгу молча собрал свои немногочисленные пожитки и отправился искать место для новой пещеры. Выбрав особенно удаленное место, он вновь принялся долбить в скале дыру. Но и в этот раз, едва он закончил свой тяжкий труд, к нему подошел другой отшельник и сказал:

— Брат по Дао, уступи мне эту пещеру, чтобы я мог медитировать в мире. Я уже стар, и у меня не так много времени…

— Что ж, располагайтесь, — ответил Хао Тайгу, — и желаю вам достичь скорейшего просветления…

В последующие десять лет Хао Тайгу пробил в утесах гор Хуашань семьдесят две пещеры. И каждый раз, когда, закончив работу, он собирался устроиться в готовом убежище, кто-нибудь просил уступить пещеру ему, и семьдесят два раза Хао Тайгу отдавал то, что стоило ему таких тяжких трудов. В конце концов он заприметил небольшой выступ посередине вертикальной стенки одного очень опасного утеса. «Если я спущусь на этот выступ, — сказал себе Хао Тайгу, — а затем под ним пробью в стене отверстие, то там меня точно никто не найдет и я смогу спокойно заниматься». Он пришел в ближайшую деревню и купил веревок. На обратном пути к нему пристал какой-то человек и стал умолять взять его в ученики. Видя его искренность, Хао Тайгу сказал:

— Хорошо, следуй за мной в горы Хуашань.

Учитель и ученик взобрались на утес, на стенке которого был выступ. Хао Тайгу привязал один конец веревки к дереву и спустился на выступ. Под ним он начал долбить маленькую пещеру, в которой мог бы сидеть один человек. Один раз в день ученик готовил ему еду и спускал вниз в корзине. Каждое утро, едва всходило солнце, Хао Тайгу спускался по веревке на выступ и возвращался только с закатом. Так продолжалось месяцами. Через какое-то время ученик, увидев, что единственное, чем занимается Учитель, это долбит стену, пришел в уныние. «Я попросился к нему в ученики, — думал он, — чтобы изучать искусство Дао и стать Бессмертным. Прошло уже несколько месяцев, а я не узнал ничегошеньки. Все, что я делаю, это готовлю еду и собираю дрова. Похоже, наставлений от него не дождешься. Он, видимо, решил, что нашел мальчика, чтобы готовить и прислуживать!»

И вот как-то утром Хао Тайгу с учеником, как обычно, пришли на утес. Хао Тайгу привязал веревку к дереву и стал спускаться по ней на выступ. Но лишь только он скрылся из виду, повиснув над пропастью, ученик схватил топор и начал рубить веревку, пока та не лопнула. Ученик надеялся, что Хао Тайгу разобьется, упав с высоты нескольких сотен бу[22].

Собрав кое-какие пожитки, ученик начал спускаться с гор. Примерно на середине пути он заметил, что ему навстречу двигается какой-то человек, ловко взбираясь вверх по тропе. На лбу ученика выступил холодный пот: человек был похож на его Учителя. Когда человек приблизился, у ученика подкосились ноги: это действительно был Хао Тайгу. Он смог лишь пролепетать:

— О… Учитель… А где вы были?..

— Да инструменты совсем затупились, — ответил Хао Тайгу, добродушно улыбаясь. — Вот пришлось пойти к кузнецу в ближайшую деревню. А ты почему здесь? Ты же должен ждать меня на утесе.

— А я вас ждал, — трясясь от страха, лепетал ученик. — Но потом хотел спускать вам обед, а вас нет. Так что я решил спуститься с горы и поискать вас.

— Вот и молодец, — сказал Хао Тайгу. — И вообще хорошо, что я тебя встретил. Солнце уже садится, и до темноты вернуться на вершину мы не успеем. А ты, смотрю, даже вещи наши захватил. Очень предусмотрительно! Давай-ка поужинаем и заночуем прямо здесь.

Ночью, ворочаясь с боку на бок и тщетно пытаясь заснуть, ученик думал: «Что же это такое… Он же должен был разбиться, когда я обрубил веревку. Упасть с такой высотищи… Простой смертный не выжил бы после такого падения. И к тому же, как он смог успеть сходить к кузнецу и пройти половину обратного пути за один день? Думаю, он знает, что я обрезал веревку, но притворяется, будто ничего не случилось. Он Бессмертный, тут и говорить не о чем. И уйти от него — значит распрощаться с шансом тоже обрести бессмертие…»

На следующее утро Хао Тайгу и его ученик продолжили взбираться на гору и снова добрались до вершины утеса. Остаток веревки был все так же привязан к дереву. От страха и смущения едва выговаривая слова, ученик сказал:

— Ой, Учитель, смотрите, а веревка-то порвана…

— Не беда! — ответил Хао Тайгу, даже не оборачиваясь. — Нет веревки — так просто спрыгну вниз.

С этими словами он спрыгнул в пропасть с края утеса и исчез.

Лю Чаншэн пришел в регион Сухань на юге Китая. Эти места всегда были знамениты своими красивыми женщинами. А еще поговаривали, будто девушки в тамошних домах свиданий не только очаровательны, но также искусны в музыке, поэзии и живописи. По дороге Лю Чан-шэн насобирал камней и превратил их в золотые самородки. Свои монашеские лохмотья он сменил на изящный костюм богатого торговца и в таком виде вошел в лучший дом свиданий города. Вызвав к себе хозяйку, он сказал:

— Добрый день. Меня зовут Чан Шэнцзы, я ювелир и приехал из северных провинций. Я много наслышан об этом месте: говорят, здесь самые красивые девушки во всей округе. Я хотел бы провести время в приятной компании той из них, что умеет играть на лютне, искусна в стихосложении и с которой можно поговорить о высоких материях.

Навострив уши при слове «ювелир», хозяйка отвечала:

— О, сударь, я знаю девушку, которая сможет удовлетворить ваш изысканный вкус. Ее зовут Юй. Она превосходно танцует, поет, играет на музыкальных инструментах, бесподобна в стихосложении, живописи и шахматах и к тому же очаровательна и нежна.

Поняв по лицу гостя, что тот не прочь познакомиться с юной Юй, хозяйка проводила его в покои девушки. Закрывая за собой дверь, она сказала: