Цю Чанчунь покинул ущелье и зашагал на восток по направлению к горам Тайшань. Там он нашел небольшой храм, затерянный высоко в горах, среди безлюдных скал. Войдя внутрь, он лег на пол около алтаря и закрыл глаза. Так прошло девять дней, на протяжении которых Цю Чанчунь не притрагивался к пище и воде. На десятый день снаружи послышались голоса. Шум становился все отчетливей, и вскоре уже можно было различить звуки шагов нескольких человек. Цю Чанчунь повернулся к двери и увидел коренастого мужчину, входящего во двор храма со словами:

— Я разгребу тут немного, чтобы мы могли сварганить ужин.

Тут мужчина заметил Цю Чанчуня, но, видимо, вид изнуренного голодом даосского монаха в заброшенном храме не вызвал у него интереса, поскольку он как ни в чем не бывало отправился собирать хворост для костра. Звук голосов и шум снаружи все усиливались: к храму подходили все новые люди, неся кухонную утварь и всякий скарб. Они расселись во дворе и принялись стряпать. До Цю Чанчуня долетал запах еды, но он продолжал спокойно сидеть, отвернувшись к алтарю. Кто-то из пришедших закричал:

— Братья! Поднимайте чарки, отметим наш успех! Давненько мы не брали зараз столько добычи. Когда мы ее поделим, никто не останется внакладе!

Говорящего звали Чжао Би, и он был главным среди собравшихся. Чжао Би и его «братья» были шайкой разбойников, использовавших этот заброшенный храм в качестве укрытия. В тот день они удачно ограбили торговый караван и теперь собирались отпраздновать свой успех и поделить добычу. Чжао Би и его друзья стали грабителями после того, как были изгнаны из своих домов в результате незаконных махинаций продажных чиновников. Поначалу они стали промышлять разбоем от безысходности, не имея денег для того, чтобы начать честное дело. Но постепенно жизнь за чертой закона вошла у них в привычку, а стремление вернуться к простому труду мало-помалу угасло.

Прозвучало еще несколько тостов, и тут один из разбойников, тот самый крепыш, что заметил Цю Чанчуня, сказал Чжао Би:

— Послушай, брат. Много неугодного Небу натворили мы, живя своей бесшабашной жизнью. И я не сомневаюсь, что за это нас ждет возмездие после смерти. Так может, сделаем что-то хорошее, чтобы хоть немного облегчить нашу карму? Тут за алтарем сидит даосский монах, и судя по его виду, он полумертв от голода. Давайте дадим ему поесть и спасем ему жизнь: ведь говорят, что Небо не забывает добрые дела по отношению к праведникам.

— Ха! — вскричал уже захмелевший Чжао Би. — А ведь это неплохая идея, толстяк. Накормить монаха! И пусть потом он помолится за нас богам, а то уже чувствую, как карма давит мне на плечи своим непомерным грузом.

Чжао Би поднялся и, покачиваясь, пошел к тому месту, где лежал Цю Чанчунь, а остальные последовали за ним. Он протянул монаху миску риса с лапшой, но Цю Чанчунь отказался есть. Привыкший доводить задуманное до конца, Чжао Би без лишних слов схватил одной рукой Цю Чанчуня за подбородок, а второй стал брать еду из миски и запихивать даосу в рот. Цю Чанчунь непроизвольно глотнул, но затем, высвободившись, выплюнул остатки еды и сказал:

— Зачем вы меня мучаете? Каждый проглоченный кусок только усугубит мои страдания. Если вы хотите помочь, просто оставьте меня в покое.

— Ах ты неблагодарный! — вскричал один из разбойников. — Мы пытаемся помочь тебе, а ты не хочешь принять нашу доброту. Ну что ж, раз ты такой упрямый, мы поможем тебе умереть!

И с этими словами он выхватил нож и приставил его к горлу Цю Чанчуня.

— Если ты хочешь убить меня, — ответил тот, — воткни свой нож мне в живот. Вы заставили меня съесть пищу, которой я не хотел, так что вспорите мне брюхо и достаньте ее.

Разбойник уже занес было руку, чтобы пырнуть Цю Чанчуня, но в этот момент Чжао Би выбил у него нож.

— Не надо, — сказал он. — Не будем убивать этого чудака. Он смелый малый, да и к тому же вы разве не знаете, что карма, заработанная убийством праведника, будет преследовать всю вашу семью в нескольких поколениях?

— Кстати, — обратился он затем к Цю Чанчуню, — а почему ты хочешь умереть, странный даосский монах?

— Я встретил одного предсказателя, — отвечал тот, — и он сказал, что я умру от голода. И еще то, что человек не должен противиться предначертанному судьбой. Вот я и решил по примеру мудрецов Бо И и Шу Ци уморить себя голодом.

Дружный хохот был ответом на эту исповедь. Чжао Би, все еще с трудом сдерживая смех, сказал:

— Мастер, ты действительно веришь в пустые россказни предсказателей? Да забудь ты об этом. Найди какой-нибудь уединенный храм, возьми ученика. Хочешь, мы дадим тебе денег, чтобы ты мог спокойно жить и медитировать сколько душе угодно?

Чжао Би взял несколько серебряных монет, положил их в мешочек и протянул Цю Чанчуню. Но монах покачал головой и сказал:

— Я ценю вашу доброту, однако я дал обет не принимать от других людей деньги и имущество.

Он достал свою дощечку и показал ее разбойникам. Несколько лет назад, после расставания с Ма Даньяном, Цю Чанчунь выцарапал на ней слова, которые должны были напоминать ему о цели его практики: опустошить ум от мыслей и желаний.

— Но мы же даем тебе денег по нашей собственной воле, — сказал Чжао Би. — Здесь нет твоей вовлеченности и жажды обладать. Почему бы тебе не принять наш подарок?

— Не заслуживаю я вашего подарка, — сказал Цю Чанчунь. — Дело в том, что в прошлых жизнях я не подавал тем, кто нуждался. Поэтому сейчас я должен выплатить то, что задолжал в прошлых жизнях. Если я приму что-то от вас, это лишь добавит мне кармических воздаяний. Закон кармы гласит: все, что мы делаем, имеет последствия. Если ты забрал что-то у кого-то, то должен будешь вернуть. Если ты помог кому-то, то это воздастся тебе сполна.

Услышав эти слова, Чжао Би погрустнел.

— Если это так, уважаемый, — сказал он, — то всех нас в следующих жизнях ждут суровые кармические воздаяния, поскольку мы лишь крали и грабили.

— Не обязательно, — сказал Цю Чанчунь. — Вы грабите, потому что в прошлых жизнях вас самих грабили и обходились с вами нечестно. И те, кто это делал с вами, теперь получают возмездие. Но если вы продолжите грабить других после того, как они полностью расплатятся за свои прегрешения, то сами заработаете плохую карму для себя и своих семей[26].

— Ну, похоже, мы уже получили все нам причитающееся за невзгоды в прошлых жизнях, — сказал Чжао Би, взглянув на гору добычи. — И если мы продолжим грабить, то нам придется расплачиваться за это в следующих жизнях. Так что пора прекращать. — И, обращаясь к Цю Чанчуню, он сказал: — Спасибо, монах, вразумил ты нас. Не встреть мы тебя, в следующих жизнях нам пришлось бы несладко.

Чжао Би поднялся и обратился к разбойникам тоном, не допускающим возражений:

— Значит так, братцы! С этого момента мы прекращаем грабить. За годы удалой жизни мы неплохо нажились, так что теперь можем вложить эти деньги в дело и начать честную жизнь.

Бывшие разбойники закивали в знак согласия. Когда на следующее утро они собрались уходить, Чжао Би подошел к Цю Чанчуню и сказал:

— Спасибо тебе, монах. Вовек не забуду. Может быть, мы снова встретимся в следующей жизни, и тогда я стану твоим учеником.

Уныло шагал Цю Чанчунь вниз по склону горы… Дважды он пытался уморить себя голодом, и дважды случалось что-то, не позволявшее ему умереть.

В течение следующих нескольких месяцев Цю Чанчунь занимался тем, что выпрашивал мелочь на улицах. В конце концов ему удалось скопить достаточно денег, чтобы купить железную цепь, и он потащил ее в дремучий лес на горе Тайшань. Там он выбрал место с особенно высокими деревьями и, взобравшись на одно из них, прикрепил один конец цепи к толстой ветке. Второй конец он прикрепил к собственной шее. «Здесь меня никто не остановит, и в этот раз я точно умру!» — думал Цю Чанчунь. Но в это время духи места предупредили Владыку звезды Тай-бай, и тот в образе собирателя трав материализовался прямо под деревом, на котором Цю Чанчунь собирался повеситься.