— Я ужасно боюсь утонуть, у меня врожденный страх воды. Умоляю, идите очень осторожно!

— Не волнуйтесь, — ответил Цю Чанчунь, — обхватите руками мою шею и крепко держитесь.

Они начали переходить реку, и Цю Чанчунь чувствовал, как человек на его спине дрожит от страха. На самой середине реки стражник вдруг соскользнул со спины Цю Чанчуня и упал в воду. Но Цю Чанчунь быстро выловил его в пенящихся волнах и снова взвалил себе на спину.

— Постарайтесь успокоиться, и будет не так страшно, — сказал он стражнику, бывшему буквально вне себя от страха.

— О нет! — запричитал тот. — Жизнь-то моя на этот раз вроде спасена, но я потерял мешок с головой разбойника! Он уплыл, когда я свалился в воду. Они отрубят мою голову, если я не предъявлю в суде доказательств того, что разбойник убит!

Цю Чанчунь молча дотащил незадачливого офицера до другого берега и там сказал всем трем стражникам:

— Как я понял, чтобы спасти себя от наказания, вам просто нужна какая-то голова. Берите мою. Отрежьте ее, измажьте в крови и завтра покажете в суде.

— Ну нет, — ответил третий офицер, — я не смогу убить невиновного человека. Тем более что вы только что спасли мою жизнь.

— Ну что ж, — спокойно сказал Цю Чанчунь, — если вы не можете отрезать мне голову, я сам сделаю это для вас.

С этими словами он резко выхватил из ножен офицера меч и замахнулся, чтобы отсечь себе голову. Но тут с Неба прогремел голос:

— Цю Чанчунь, не смей убивать себя! И верни нам меч.

Цю Чанчунь посмотрел вверх и увидел радужное облако, на нем стояли трое стражников, которых он только что перенес через реку. Они сказали:

— Цю Чанчунь, мы — Чиновники Трех времен года и Хранители Небесного, Земного и Водного Царств. Проявленное тобой самоотречение тронуло Небожителей, и они даруют тебе бессмертное тело и бессмертный дух. Через семь лет ты взойдешь на Небо, во дворец Небесной Императрицы.

Цю Чанчунь шагнул вперед и обнаружил, что находится во дворце Небожителей. Он поклонился Чиновникам Трех времен года и вернул им меч.

Вновь очутившись на земле, он подумал: «Теперь, когда я достиг бессмертия, хотел бы я знать, что скажет мне предсказатель, нагадавший мне смерть от голода несколько лет назад». И Цю Чанчунь отправился в ту деревню, где жил пресловутый гадатель. Добравшись до селения, он постучал в дверь того самого дома. Дверь открыл юноша, оказавшийся тем самым слугой, что когда-то подал ему миску с едой. Узнав Цю Чанчуня, юноша изумился и сказал:

— О! Я рад, что вы все еще живы.

— Не поверишь, но я тоже этому рад, — ответил тот. — Отведи-ка меня к хозяину, хочу прояснить с ним пару вопросов.

— Помните меня? — спросил Цю Чанчунь, когда юноша привел его к предсказателю.

— Что-то не припоминаю, память уже не та, — ответил тот. — Лицо вроде знакомое, но кто вы такой, ума не приложу.

— Сударь, несколько лет. назад я просил милостыню у дверей вашего дома. Вы посмотрели тогда на мое лицо и сказали, что мне предначертано судьбой умереть от голода.

— Точно! — воскликнул предсказатель. — Даосский монах!

— Так вот, сударь. Ваше пророчество не сбылось. Я не только не умер от голода, но и обрел просветление.

Предсказатель расхохотался.

— Да нет же, даосский мастер, — ответил он, — я не ошибся тогда. Просто несколько лет назад на вашем лице были отметины, предрекающие вам смерть от голода. Но сейчас эти признаки пропали с вашего лица. Теперь на нем написано, что вам суждено стать Бессмертным и что вы станете главой большого монастыря, пожалованного вам самим императором, а ваши ученики разнесут ваше Учение по всему миру.

Цю Чанчунь почувствовал себя пристыженным. Он пришел сюда, движимый недобрым намерением разоблачить лживые слова предсказателя. Но сейчас он осознал весь смысл сказанного собирателем трав: наше лицо есть лишь отражение нашего сознания, и если сознание меняется, то меняется и лицо. Судьба и карма не назначаются Небом, а определяются действиями человека.

Цю Чанчунь покинул дом предсказателя и остановился на ночлег в заброшенном доме. Пока он медитировал, в окно дул сильный ветер, нагнавший туману, плотной пеленой окутавшего Цю Чанчуня. И в этом тумане демоны разума вновь завладели Цю Чанчунем, сознание которого, как показал случай с предсказателем, еще не было полностью избавлено от нечистых намерений. Свирепый тигр возник прямо перед ним, и его ужасный рык сотряс стены дома. Но, помня слова Ван Чунъяна, Цю Чанчунь продолжал медитировать, как будто ничего не происходит. Затем тигр пропал и появился молодой монах-послушник, говоря: «Мой учитель Ма Даньян направляется сюда. Разве вы не подниметесь, чтобы встретить его?» Мальчик исчез, и Цю Чанчунь увидел знакомую фигуру Ма Даньяна, идущего по горной тропе. Цю Чанчунь вслух произнес:

— В Дао нет привязанностей. Если он идет, пусть приходит. Если уходит, то пусть уходит.

Образ Ма Даньяна растаял, а на его месте возникла целая толпа народу: мужчины и женщины, молодые и старики. Они говорили Цю Чанчуню: «Даосский мастер, вы переносили нас через реку и в солнце, и в дождь. Мы все вместе собрали тут мешок риса и сумку золота. Приходите забрать свое вознаграждение, и вам хватит этого на всю жизнь».

Цю Чанчунь проигнорировал и это и продолжил медитацию. Образ толпы растворился, и перед ним появилась молодая девушка. Она была одета в лохмотья, а ее руки и ноги были в синяках. Девушка говорила ему: «Добрый человек, пожалуйста, отведите меня в дом моего дяди. Моя мачеха избила меня и выгнала из дому. Если вы поможете мне, мой дядя щедро вознаградит вас». Но Цю Чанчунь продолжал сидеть, как будто ничего не происходит. Образ девушки померк, и взамен появилась невестка Цю Чанчуня. Вся в слезах, она говорила: «Твой старший брат умер от неизвестной болезни, а твой дядя забрал все имущество твоего отца. Он выгоняет нас из дому и дал нам три дня, чтобы собрать пожитки. Мне с детьмй некуда идти. Пожалуйста, быстрее возвращайся и восстанови справедливость». Тут же появились его племянники и племянницы; они тянули Цю Чанчуня за рукава и говорили: «Дядя, дядя, пожалуйста, возвращайся домой. Наш папа умер. Если ты нам не поможешь, мы все пойдем по миру». Но Цю Чанчунь не прерывал медитации. Образы невестки и племянников растворились. Вскоре после этого рассеялся и туман. Лишь время от времени шуршали на ветру сухие листья. И тут в безмятежности ночи внезапно раздался раскат грома. Цю Чанчунь посмотрел на небо и увидел, что Небесные Врата открыты и к нему летит аист, неся на своей спине двух детей. Аист подлетел ближе, и дети пригласили Цю Чанчуня взойти вместе с ними на Небо.

Цю Чанчунь подумал: «Чиновники Неба, Земли и Воды сказали мне, что я должен заниматься еще семь лет, прежде чем достигну бессмертия. Значит, аист и эти дети всего лишь иллюзия. Демоны разума вновь играют со мной злые шутки». В тот же миг видение пропало, и Цю Чанчунь обнаружил, что, как и прежде, сидит один в заброшенном доме. Он выглянул наружу: на темном небе высыпали звезды и сияла луна. Цю Чанчунь подумал: «Лишь только я затаил обиду и вознамерился пойти к предсказателю и вывести его на чистую воду, демоны разума вновь вернулись ко мне. Если я не найду способ растворить эти омрачения, мне не удастся полностью избавиться от энергии Инь в моем теле, и я никогда не достигну тела Чистого Ян[27]».

После долгих размышлений Цю Чанчунь составил план действий. Он нашел небольшой холм и построил у его подножия соломенную хижину, а рядом положил большой булыжник. Всякий раз, когда его одолевали иллюзорные видения, он брал булыжник и вкатывал его на холм, а затем отпускал, позволяя ему скатиться обратно вниз. А сам возвращался в свою хижину медитировать. И в течение трех лет всякий раз, когда иллюзии овладевали его сознанием, он катил камень вверх по склону — до тех пор, пока полностью не очистил свой разум от остатков эго.