Яо Чжун-гао зааплодировал и похвалил познания Ван Юйяна. Хунь Юань же, видя происходящее и опасаясь, что Яо Чжун-гао может вместо него выбрать в наставники Ван Юйяна, а его выгнать его вон, сказал:

— Ну, монах, языком молоть у нас каждый горазд. А как насчет испытания в деле? Если ты такой смелый, давай проверим, кто из нас дольше просидит в медитации. Я могу просидеть три дня, не притрагиваясь к пище и воде. Посмотрим, способен ли ты на такое.

Ван Юйян улыбнулся и ответил:

— Мое мастерство невелико, и я не могу сидеть очень долго. Но если это вопрос двух-трех дней, то я готов попробовать.

Они сели на подушки для медитации друг напротив друга в гостиной Яо Чжун-гао. Весь первый день оба просидели не шелохнувшись. Но на второй день Хунь Юаню стало не по себе. К тому же его сознание было переполнено гневом и раздражением. Это состязание было для него вопросом жизни и смерти, и он хотел во что бы то ни стало выйти победителем. В результате его ум блуждал и не мог оставаться безмятежным. Он начал испытывать жажду и голод и с трудом сдерживался, чтобы не заснуть. В середине второго дня он, уже не в состоянии больше сидеть, встал, выпил воды, съел немного пищи и повалился спящим. Ван Юйян же просидел и весь третий день и на закате, не спеша распрямив ноги, закончил медитацию и поднялся бодрый и полный сил. Настоятель и Яо Чжун-гао подбежали к нему и стали наперебой нахваливать его мастерство, и даже Хунь Юань был вынужден признать, что навыки Ван Юйяна сильно превосходят его собственные. Ван Юйян скромно ответил:

— У вас тоже немалое мастерство, мастер Хунь Юань. Просто вы уже в летах, и, видимо, поэтому ваше тело не может поддерживать одну позу в течение долгого времени. Я победил лишь потому, что я моложе и мое тело более гибкое.

Эти слова устыдили Хунь Юаня. Он сказал сконфуженно:

— Мастер, вы действительно просветленный. Я-то думал, что достиг просветления, но теперь вижу, что ошибался. Мне еще многому нужно учиться.

Видя искренность Хунь Юаня, Ван Юйян дал ему несколько основных рекомендаций по поводу сидячей медитации.

Ван Юйян остался в доме Яо еще на пару дней. На третий день он подошел к Яо Чжун-гао, сказал, что ему нужно уладить кое-какие дела в храме, и, выйдя за ворота, больше не появился. Позже настоятель рассказал Яо Чжун-гао, что Ван Юйян покинул город. Тот вздохнул и сказал:

— Видимо, еще не пришло мне время получить наставления от настоящего мастера.

Лю Чаншэн шагал на юг, а затем на восток. Придя в горы Тайшань, что на восточном побережье, он жил там в отшельничестве на протяжении трех лет. В один прекрасный день он почувствовал, что выплавление Золотой Пилюли завершено. Тогда, не долго думая, он покинул свое тело и вознесся в Высший Мир, во дворец Небесной Императрицы. Императрица и ее фрейлины сидели под балдахином, окруженные разноцветными облачками. Очарованный красотой фрейлин, Лю Чаншэн стал невольно коситься на них, чего не могла не заметить Императрица. Она сказала:

— Лю Чаншэн, а что это ты так уставился на моих девочек?

Смущенный Лю Чаншэн упал на колени перед Императрицей, моля о прощении, и пролепетал:

— Ваше Величество, просто я не могу скрыть своего восхищения красотой ваших фрейлин. У меня нет никаких иных намерений.

— Вижу, в тебе еще остались следы сексуальных желаний. Разве ты не знаешь, что, не опустошив свой ум от вожделения, нельзя достичь Высшего Неба — даже несмотря на наличие Золотой Пилюли? Так что возвращайся-ка ты на землю и продолжай культивацию, пока полностью не очистишь свой разум.

И Императрица приказала своей страже выпроводить Лю Чаншэна из дворца. Охрана подвела его к выходу, где он получил такой ужасный пинок, что стремглав полетел вниз, в царство смертных. И тут он проснулся. Весь в холодном поту, Лю Чаншэн подумал: «Как хорошо, что это был лишь сон. Учитель предупреждает меня, что мои сексуальные желания еще не полностью растворены. И этот сон означает, что мне нужно с этим разобраться. Пора покинуть горы и искать кого-то, кто мог бы дать мне наставления на этот счет».

Покинув горы Тайшань, Лю Чаншэн шел уже три дня, когда встретил Тань Чанчжэня на большой дороге. Братья обнялись и уселись под деревом, чтобы рассказать друг другу о своих приключениях. Когда Тань Чанчжэнь выслушал рассказ Лю Чаншэна о его вещем сне и нынешних поисках Учителя, он сказал:

— Позволь, я расскажу тебе одну историю. Как-то жил на свете один человек, и звали его Ху Сян-ян. Он был умелым лучником и очень любил охотиться. Однажды он подстрелил олененка. Но он только ранил его, и олененок понесся прочь со стрелой, застрявшей в теле. Ху Сян-ян кликнул слуг, и они бросились в погоню, нагнав олененка в какой-то затерянной долине. Олененок лежал на земле, а над ним стояла его мать-олениха и лизала его рану. Люди приближались к ней, но она продолжала стоять, закрывая собой олененка. В итоге слуги Ху Сян-яна изловили обоих животных. Олененок умер от раны на обратном пути в деревню, а олениха умерла на следующую ночь в неволе. Наутро животных разделали, чтобы приготовить жаркое, и Ху Сян-ян увидел, что все внутренние органы оленихи разорвались. Увидев, к чему привело горе матери, Ху Сян-ян был тронут до глубины души. В сердцах он сломал свой лук и стрелы и дал обет никогда не причинять вреда ни одному живому существу. В тот же день он покинул дом, а вскоре встретил даосского мудреца и ушел с ним в горы.

Годы спустя Ху Сян-ян достиг просветления и вернулся, чтобы нести Учение людям. У него было более сотни учеников. Однажды Сян-ян спросил своих учеников, смогли ли они преодолеть мирские привязанности. Все ученики, как один, заявили, что смогли. Тогда Ху Сян-ян сказал им: «Ну что ж, тогда я предложу вам испытание. Тому, кто его выдержит, я покажу несколько продвинутых практик внутренней алхимии. А испытание состоит в следующем: возьмите обычную доску, положите в свою постель и ночью спите рядом с ней. А утром принесите эти доски мне для проверки». Ученики разошлись в уверенности, что выдержать такое простое испытание им не составит труда. Ночью каждый из них лег в постель рядом с доской. Посреди ночи, когда, ворочаясь во сне, ученик поворачивался к доске, он чувствовал рядом с собой нечто мягкое и теплое. Непроизвольно прижимаясь к доске, он ощущал, что обнимает обнаженное тело юной девушки. Сексуальное желание разом вспыхивало в учениках, и воспроизводящая энергия тут же покидала их тела. Сердце каждого из них было полно страсти к «прекрасному телу», лежащему рядом, и они даже обнимали свои доски во сне.

Просыпаясь на следующее утро, ученики в замешательстве обнаруживали, что лежат, обняв свои доски. Не успели они ничего толком понять, как услышали снаружи учительский колокольчик, зовущий их на общее собрание. Похватав свои доски, они побежали в зал для инструкций. Перед шеренгой стоял Ху Сян-ян. «А теперь пусть каждый покажет мне свою доску», — сказал он. Первым в шеренге стоял семидесятишестилетний старик. Ху Сян-ян взглянул на него и сказал: «Что? Седина в бороду, бес в ребро?» — Старик вздрогнул и смущенно пробормотал: «Вы правы, Учитель, я еще не преодолел привязанности к любовным наслаждениям. Но как вы узнали?» — «А ты взгляни на свою доску, — ответил Ху Сян-ян. — Вон потеки семени на ней. Жажда соития вспыхнула в тебе, когда ты почувствовал обнаженное тело рядом с собой, вот твоя воспроизводящая энергия и вытекла». Пристыженный старик, опустив голову, отошел в глубину комнаты. «Хорошо, — обратился Ху Сян-ян к остальным ученикам, — пусть тот из вас, на чьей доске нет семени, сделает два шага вперед». Воцарилось глубокое молчание. Никто не решался выходить, поскольку, осмотрев свои доски, ученики нашли на них следы поллюций.

И вдруг из середины ряда вышел один из учеников и показал свою доску Учителю. «Для обычного человека жажда соития оказывается слишком сильным препятствием, но ты, похоже, смог усмирить Этого зверя, — одобрительно улыбнулся Ху Сян-ян. — Поделись со всеми своим опытом». «Учитель, я научился воздержанию через пресыщение», — ответил ученик. «Как это?» — не понял Ху Сян-ян. Парень пояснил: «Большинство знает, что сексуальная невоздержанность в итоге лишь вредит. Однако они не сознают всей опасности, пока на деле не столкнутся с ней. Как только кто-нибудь познает на личном опыте все неприятные последствия половых излишеств, он будет сторониться этого как чумы. А дальше время идет, за счет воздержания тело становится сильнее, и похоть пропадает сама, даже если страх последствий уже прошел. В юношеском возрасте я был просто одержим сексом. Я проводил все время в публичных домах и каждую ночь спал с женщиной. В результате через несколько лет мое тело сильно истощилось, а ум потерял прежнюю ясность. Это стало уроком для меня. Вспоминая свои ночные приключения в борделях, я осознал, что, в общем-то, не был по-настоящему счастлив. Девочки приходили и уходили. Я спал с ними, но мне было неинтересно, кто они, и им было не важно, кто я. И это продолжалось и продолжалось, как день сменяет ночь. И я почувствовал пустоту всего этого. Да, учитель, — закончил он свой рассказ, — секс больше не привлекает меня — я познал его, я испытал последствия своей распущенности, я увидел всю бессмысленность бесконечных пустых совокуплений». Ху Сян-ян одобрительно покивал головой и сказал: «Хорошо. Ты единственный готов к получению продвинутых практик, остальные же пусть продолжают работу по закладыванию фундамента». Говорят, что этот ученик, получивший передачу от Ху Сян-яна, в конце концов достиг просветления.